Роберт Рэнкин - Чисвикские ведьмы

А еще через десять минут оказался в архиве.

Архив представлял собой просторную, ярко освещенную подземную галерею, и конца этой галереи не было видно. Уилл глубоко вдохнул, задержал дыхание и выдохнул. Самый воздух здесь пах искусством – полотном и красками, лаком и деревом… Новые, незнакомые запахи, запахи волшебной минувшей эпохи.

Слева и справа, многометровыми шеренгами, протянувшимися вперед и назад, возвышались металлические рамы, в которых висели…

Картины.

Высокое искусство. Искусство викторианской эпохи.

Уилл снова перевел дух. Пожалуй, для него более чем достаточно одного этого – просто оказаться здесь. Колени дрожали, во рту пересохло.

Он испугался.

Но это был не только страх. Это было чувство, которого он никогда еще не испытывал. Он чувствовал, что живет. И выполняет важную миссию. Вот это воистину повергало в трепет.

Рамы передвигались на роликах, Уилл толкнул одну из них наугад… и оказался перед творением Данте Габриэля Росетти, одного из великих прерафаэлитов.

«Прозерпина».

Перед ней хотелось преклонить колени.

Он в третий раз глубоко вдохнул. Не стоит задерживаться. Просто чтобы все не испортить.

Регистрационный номер полотна Дэдда был выведен на тыльной стороне ладони Уилла. Да, у него есть план – очень хороший план. Вернее, он окажется хорошим, если сработает. Только если варвары-иконокласты [9], которые хотят уничтожить этот шедевр, не доберутся до него первыми.

Уилл вернул на место раму с «Прозерпиной» Росетти и сверился с цифрами на руке.

Ряд 33.

Рама 409.

Картина 5.

И принялся за работу.

Дело было почти сделано, когда послышался звук открывающейся двери. Той самой, через которую Уилл сюда попал.

О, черт…

Но, возможно, этого следовало ожидать. Он тихо отступил и скрылся среди рам.

– Сюда, – послышался голос.

– Уверена? – отозвался второй.

– Да, конечно.

– Значит, ты здесь уже бывала?

– Ну, не здесь… но кое-где доводилось. И я умею читать план здания.

– О да, кто бы спорил.

Голоса были молодыми. И, к вящему изумлению Уилла, женскими.

– Проход 33, рама 409, полотно 5, – произнесла первая женщина. Уилл беззвучно отступил еще на пару шагов.

– И что делать с полотном?

– Сжечь. Как и все предыдущие.

– Здесь все следовало бы сжечь, – заметила вторая. – Просто для верности. Слишком многое не сходится.

– Их с каждый днем все меньше. Следы иного прошлого искореняются медленно, но верно. Так что осталось не так много. Община Сестер в безопасности. Община Сестер держит ситуацию под контролем.

Уилл склонил набок голову. Община Сестер? Значит, Сестры Сэйнсбери? Во всяком случае, ни о какой другой Общине Сестер ему слышать не доводилось. Теперь голоса раздавались совсем близко, и Уиллу пришлось втиснуться в темный угол. Мельком он заметил их парики – один лиловый, украшенный пластиковыми цветами, другой розовый. Большие парики на крупных головах. Уилл пригнулся пониже, чтобы спасти собственную голову, и задержал дыхание.

– Вот и она, – произнес первый голос. – Рама 409. Выдвигай.

Послышался шум роликов.

– Плотно номер 5… Спускай.

– Какое огромное. Здесь его не сжечь. Как думаешь, где аномалия?

– Какая разница? Спускай. Раздерем его и вынесем в сумках.

– Надо же, как все просто.

Уилл услышал треск, топот и скрежет, а потом торжествующие возгласы, с которыми дамы, судя по всему, набивали сумки.

– Дело сделано, – произнесла первая. – А теперь – в столовую. Как раз успеем к ланчу.

Шаги стихли. Дверь открылась, потом громко хлопнула.

Уилл вышел из темноты, подошел к раме 409 и посмотрел на пустое место, где еще недавно висело полотно номер 5.

– Отлично, – пробормотал он. – Просто отлично.

Это могло показаться странным – если бы не тот факт, что он держал в руках «Мастерский удар эльфа-дровосека».

И, надо отметить, был почти рад слышать, как топчут и раздирают на части картину Ротко, которую он повесил на место шедевра Дэдда, а потом набивают этими клочьями сумки. При этой мысли Уилл Старлинг расплылся в торжествующей улыбке, сопровождаемой вздохом облегчения.

– И не нужно ничего красть, – пробормотал Уилл, обращаясь к самому себе. – Все, что осталось, – это спрятать ее где-нибудь здесь, внести в каталог под другим названием… и Держать рот на замке. И все будет шито-крыто.

Он был прав. Не считая, конечно, целого ряда «но». Он был… как бы это выразиться… слегка заинтригован. Вернее, если называть вещи своими именами, – изнывал от любопытства. Почему эту картину надо было уничтожить? Что это за Сестры, которые имеют право являться в архив Галереи Тэйт и уничтожать полотна? Какой властью обладает эта Община? И что это за «иное прошлое», от которого не должно остаться следов? Нет, все это до безумия любопытно. Если ему удалось спасти картину Дэдда – почему бы не попытаться выяснить, что здесь к чему?

Картину Дэдда Уилл поместил среди французских импрессионистов, с которыми не так давно работал. Удостоверившись, что бесценное полотно будет здесь в безопасности – по крайней мере некоторое время, – он направился в столовую для персонала.

Уилл намеревался подобраться поближе к дамам-иконокласткам и послушать, о чем они будут говорить. Однако этим планам не суждено было осуществиться.

Он стоял в очереди за своей порцией, когда рядом пристроился Тим Макгрегор [10].

– Эй, Уилл! Как жизнь?

Тим был явно настроен пообщаться.

– Лучше некуда, Тим, – ответил Уилл, вытаскивая со стойки поднос, на который предстояло нагружать тарелки.

– Ты нынче какой-то дерганый, – заметил Тим. – Опять что-то напортачил?

Уилл ответил небрежной ухмылкой. Молодые люди были примерно одного роста, но Тим в придачу к роскошной шевелюре обзавелся еще и бородой. Не отличаясь уникальной субтильностью своего друга, он не был толстым – скорее крупным и коренастым. Они дружили давно – еще с тех пор, как вместе ходили в корпоративную школу, где и стали лучшими друзьями. Одаренный программист, Тим работал в Отделе перспективного планирования Галереи Тэйт. Именно благодаря его протекции Уилл и получил нынешнее место.

Тим исповедовал язычество. Насколько было известно Уиллу, больше на Земле язычников не осталось. Язычество давно пережило свои лучшие времена. Они прошли безвозвратно, когда появились религии, а теперь и эти религии стали не более чем воспоминанием. Те, что не изменились до неузнаваемости, впитав в себя идею корпоративного спонсорства, существовали лишь на веб-страницах в разделе «История». Индуизм, буддизм, ислам – все это исчезло с лица Земли вместе с церковью Бренсона [11], церковью Элвиса [12], Англиканской церковью, Нитти (культом почитания нитей). А не так давно эта участь постигла и Римскую Католическую церковь.