Михаил Высоцкий - Новорусская баллада

– Из достоверных источников стало известно, что такого не может быть, потому что не может быть никогда, – буркнул Олег. – Ворон, ты на нашего богатыря внимания не обращай, он у нас немного ударенный, не верит ни во что. Значит, говоришь, людская деревня? И много там народа живет?

– Порррядком. Пятьдесят дюжин дворрров, частокол деррревянный вокррруг, два моста каменных черррез ррреку перрребрррошены…

– Значит, до пяти тысяч человек… Действительно, не мало. Такое село, пожалуй, может просуществовать как автономная единица… Ну и кем там Черный Маг приходится? Старостой деревенским? Или местным божком, которому раз в пол года молодую девственницу в жертву приносят?

– А вот этого прррознать никому не удалось, – сообщил ворон. – Чаррры там черррные творррятся, это все чуют, а кто их творррит – неизвестно. Закрррыты туда пути, не пррролететь, не пррройти. Два пррравнука мои по глупости на ррразведку полетели, пррроведать, что пррроисходит там… Оба сгинули!

– Так у тебя еще и личный мотив… – кивнул Олег. – Ну, тогда я спокоен. Ничего. Толян, Колян, слышали, куда мы едем? Там какое-то село, где главный гад под местных маскируется, выведем на чистую воду?

– А то! – мечтательно подтвердил Колян, руками делая жесты, будто он одной утюгом что-то гладит, другой паяльник куда-то засовывает.

– Слышь, попугай! – развернувшись, обратился к ворону Толян. – Ты не трухай, мы за твоих птенцов всех перережем! Ты, главное, «Карррамба!» погромче кричи, пока мы их … будем!

Уверенный, что он только что очень удачно пошутил, Толян громко заржал, остальные предпочли отмолчаться, так как ничего особо смешного тут не нашли. Что поделаешь, чувство юмора – понятие относительное, и не все его одинаково понимают.

А пока машина по степи широкой катила, решили герои друг друга еще немного историями из жизни побаловать.

– …ваще мы с Толяном ментов в натуре уважаем, – задал тему Колян. – Хоть это не по понятиям, нам другие пацаны конкретно говорили, че все менты – волчары позорные, но мы с Толяном не отморозки какие-то, мы фишку рубим! Менты, они, типа, че, не люди? Типа им бабло не нужно, или чух реальных они не любят? Вован всегда базарил – ментов уважать надо! Если пацан конкретный, не отмороженный, то он всегда с ментами добазариться сможет, а отморозки нам самим не нужны! Вон, Вован! Он свой первый кооператив ваще на зоне организовал, через ментов, они потом со службы ушли, теперь у Вована в структурах пашут, штуки баксов в месяц зашибают! А Макс Коротышка, он реально в олигофрены из органов пришел! Подполковником был, так, когда он с начальством своим не сошелся, типа бабки не поделили, он со всем своим отделом в бизнес подался. Типа забивали стрелку, и приезжали, в форме, при орденах, так все так пугались, что мигом под Макса лечь соглашались. Он до сих пор, по старой привычке, порядок любит, нам Вован говорит: «Макса встретите – так чтоб по стойке смирно стояли». А его шестеры до сих пор честь отдают, как в ментовке.

– Не, ну среди легавых тоже отморозки попадаются, – продолжал он, – одному полковнику Вован через нас лимон зеленых предлагал, чтоб тот на дружбана дела не заводил. Ни в какую. Слюной брызжет, глаза на выкате, талдычит нам, мол, «забирайте свои деньги и проваливайте, а то и на вас за взяточничество дело заведу»! И чего кричать? Мы с ментами в натуре одно дело делаем! Они че хотят? Шоб порядок был! Так и мы не беспредельщики, мы того дружбана все равно выкупили, через генерала, зам. министра, так потом ему с Вованом долго и доступно объясняли, че он был не прав! Менты че, ну подержат годик-другой на зоне, а реальным пацанам, со связями, не в тяжбу ходка будет, не отсидка, а сплошная лафа! Ну посидит, отдохнет, дальше беспредельничать пойдет. А мы если работаем, то рецидивов не бывает! С первого раза кумекают, че да как, потом, как из больницы выйдут, как шелковые! Народ ведь не тупой, он фишку рубит, кто реальный порядок навести может, а кто только на дороге с водил бабло сбивать и умеет! Недаром ведь Вован с корешами этими, депутатом народным, пошел работать, у него башка варит, он че попало по телеку не сморозит! Менты и сами это рубят, им платят – разик в ресторане гульнуть, ни на тачку нормальную, ни на девок в натуре не хватит. Ну, так они, типа, с нами идут добазариваться, мы им отстегиваем понемногу, они беспредельщиков, что закон не шарят, у нас с рук на руки берут. Так что мы с Толяном с ними редко грыземся, миром, как правило, все решаем!

– Это про простых, авторитеты их, паханы, что по телеку все время своими звездами красуются, ваще с Вованом и Максом в одной бане парятся, – рассказывал Колян. – Один раз нас Вован с собой пригласил, ну там все чики-пики, девки голые задами крутят, водяры хоть упейся, сидим, кайфуем – и тут заходит один! Морда ментовская, пузо такое, что явно генерал. Заходит, и лыбу до ушей давит: «Володька!», – говорит, это Вовану типа, – «Дорогой! Сколько лет, сколько зим! Как ты, какими судьбами?» Ну так прикинь – оказалось, они еще с тех пор знакомы, как наш Вован в КПЗ для несовершеннолетних сидел, а тот младшим лейтенантом там дело на него завел, а теперь – крупная шишка в пограничной службе стал! Так они с Вованом тут же, по старой памяти, на месте добазарились, сколько фур чего и когда пропустить надо! Так что менты, они свои в доску, ну так че их не уважать? Скажи, Толян?

– В натуре! – подтвердил тот.

Следующим Всемир Древощит рассказывал.

– …дружинник дружиннику ведь роднее брата будет, а воевода наш, Храбр Турыч – отец родной, всегда в тяжкую годину слово доброе скажет, никогда не оставит в беде. Я как юнцом безусым первый раз на княжий двор подался, сразу уважением великим к нему преисполнился. Ибо муж он хоть и строгий, но справедливый, сразу дал мне понять, что пока в бою я не покажу храбрость богатырскую, не стать мне истинным дружинником. Ибо не силушкой, от природой данной, дружинник от смерда отличается, иной пахарь и посильнее будет. И не ратным умением, с мечом обращаться, ибо и тут иные скоморохи такие чудеса творить могут, что не сравнятся с ними княжеской дружине. А духом своим, чувством плеча друга-товарища, храбростью и преданностью делу своему. И таков он был во всем, Храбр Турыч – в любом деле мастер великий, на мечах первый, из лука равных не имел, в любой бой сам вел дружину, не отсиживался за нашими спинами. Каждого дружинника по имени знал, по батюшке величал, и каждый знал, что в час тревожный лишь Храбр наш выход найдет. Он даже в сердечных делах советы давал, мудрый был воевода, достойный.

– А в дружине у нас свои законы были, неписаные, – говорил Всемир. – Мы ведь князю правая рука будем, ежели враг какой – дружина скачет; водяные шалить начали, поля залили – дружина на подмогу; пираты шалят, люд разбойный разошелся, али просто нашлись те, кто нечисти продался, против князя восстав – лишь дружинники пособят, на подмогу придут. Мы ведь и оброк для князя собирали, и судили на местах волей княжеской. Но простой люд, что к земле близок, сего не ведает – для него князь далек, яко боги небесные, мы же, дружинники, близко, и решать правом наделены. Вот и ходили к нам посланцы, всякие да разные, слово держали. Одни просили дело в их пользу решить, яствами редкими угощая, кушаньями, лишь князя достойными. Другие просили оброк сим годом не брать, передавши князю, что колодцы посохли, а траву твари мелкие поели, дочерей своих, красавиц, предлагая, дабы те увеселили нас. Третьи и вовсе речи недостойные вели, предлагая князя-батюшку предать, воеводу, Храбра Турыча, словами нехорошими называли, предлагали мятеж поднять. Но законы наши, неписаные, что Храбр Турыч каждому новобранцу первым делом доводил, тверды были – не слушали мы эти речи, а вершили суд по справедливости, положенный оброк собирая и над разбойным людом расправу верша. Ни яства, ни девицы красные, ни злато-серебро не могли нас соблазнить, ибо пуще всего держало нас слово данное, что простого человека дружинником делает.