Дмитрий Мансуров - В конце времен

— Предлагаешь мне остаться навеки холостым?

— Парень, ты только скажи, — сказал Люциан, поправляя лук, — так я тебя мигом избавлю от будущей жены. Точнее, твою будущую жену от тебя. Но ты в любом случае останешься холостым, это я гарантирую.

— Нет, это я так, к слову, — заметил Ларриан. — Ты сам сюда помчался, сам отсюда и уедешь.

— Но сам-то ты женат!

— А меня никто не предупреждал!

— И что теперь?

— Теперь? — удивился советник. — Теперь поздно об этом думать!

— Никак не пойму, что они тут за клоунаду развели, — пробурчал себе под нос Люциан. — Слышь, юноша, так я в тебя стреляю?

— Я против!

— Тогда выходите оттуда! — вскипел Люциан. — А не то велю поджечь этот дом, и вы сгорите там, как рождественские свечки.

— Могу я высказать свое мнение? — Кащей пробился к окну, оставив советника слева, а Доминика справа, и прокричал: — Люциан, а какого черта мы тебе вообще сдались? Мы тут сидим, никого не трогаем, спасаем свои жизни от стаи то ли волков, то ли коршунов — никак не могу понять до сих пор, кто они на самом деле и кем притворяются, и тут налетаете вы и с ходу ломаете нам весь праздник! Вам делать больше нечего? Идите и охотьтесь где-нибудь в другом месте, и не на людей, а на кого-нибудь другого!

— На кого-нибудь другого не получится! — крикнул в ответ Люциан. — Другие давным-давно пойманы и съедены!

— Не мои проблемы!

— Мне нужен сундук! — рявкнул Люциан. — Отдадите его, и я подумаю над тем, стоит сохранять вам жизнь или не стоит?

— Змейго, — сказал царевич, повернув голову к Кащею, — этот сундук уже стоит мне поперек горла!

— Достань его оттуда, — посоветовал Кащей, — и мы швырнем его этим искателям сокровищ.

— Знал бы, что такая ерунда начнется, заранее изготовил бы с полсотни неоткрывающихся сундуков и возил бы их за собой по белу свету! — Ларриан сел на стул и попытался прислониться к спинке. Стул опасно заскрипел и зашатался. Советник мгновенно выпрямил спину и застыл, боясь, что стул окажется слишком хлипким и развалится под его весом. — Час от часу не легче!

— Я поджигаю! — прокричал Люциан. — Считаю до трех, и если на счет три из окна не вылетит сундук, то в окна влетят сорок зажженных стрел!

— Если вы не уберетесь отсюда, пока я не досчитаю до трех, — заявил Кащей, — то вы останетесь здесь на веки вечные!

— Рыныч, говори честно, облегчи душу перед смертью: где сундук?

— Какой сундук? — Кащей прицелился в землю перед солдатами. Те не теряли времени даром и уже поджигали стрелы, обмотанные горючей паклей. В былое мирное и ночное время это напомнило бы концерт популярной группы и мириады огоньков из зажигалок.

— Тот, который украл у графа подлец и приличная сволочь Марк!

— Извини, я не расслышал, — усмехнулся Кащей, — приличная или неприличная?

— Разносторонняя!

— А с чего ты взял, что он у меня?

— Потому что мне сказали о том, что он в сопровождении двух путников приехал сюда буквально на днях, и вас как раз трое!

— Так вы теперь охотитесь за всеми, кто соображает на троих в старых и заброшенных домах? — язвительно сказал Кащей. — Кстати, а нельзя ли поподробнее о том, когда именно они сюда прибыли? Видишь ли, они успели отсюда уйти, и мне тоже интересно…

— Нельзя! — отрезал Люциан и повернулся к войску. — Стреляйте, потом в золе покопаемся и точно узнаем, правду они говорили или нет.

— Мы так не договаривались! — воскликнул советник.

— Как не договаривались? — удивился Люциан. — Я на человеческом языке сказал, что если вы не отдадите нам сундук и не выйдете отсюда, то мы сожжем дом.

— Мы не давали своего согласия!

— Это мелочи, главное, что мы согласны, и нас большинство! Еще чуть-чуть, и стрелы сгорят. Огонь!

И стрелы полетели в дом, вонзаясь в бревна.

Советник и царевич при звуках команды отпрянули от окна. Доминик успел вовремя: горящая стрела пролетела в считаных сантиметрах от его лица. Задержись он на одну секунду, и его путешествие в поисках личного счастья можно было бы считать законченным на самой грустной и печальной ноте.

Присевший Кащей дождался, пока стрелы просвистят над головой. Встал в полный рост и выпустил во всадников полную обойму разрывных стрел. Земля под ними вздыбилась, поднявшейся пылью заволокло всё вокруг. Перепуганные собаки и лошади с не менее перепуганными стрелками бросились врассыпную.

Ларриан и Доминик оторвали прибитую дверцу шкафа и открыли двери.

— Пошли отсюда! — сказал советник. — Эти идиоты даже не подумали о том, что мы можем выбраться с другой стороны!

Еще-одна горящая стрела пронзила дверцу: кто-то из войска быстро пришел в себя. Ларриан вздрогнул и, разозлившись, швырнул в окно и дверцу и стрелу.

— Хорошего помаленьку! — сказал Кащей, закрывая за собой дверь.

Дом быстро загорелся и теперь полыхал пока еще небольшими очагами, медленно, но уверенно расползающимися по стенам, полам и потолкам. Стены из сухой древесины быстро занялись, и ничто не могло помешать молодому пламени разрастаться и набирать мощь.

Советник забежал в комнату с противоположной стороны и застыл у окна, не зная, что делать дальше. Кащей и Доминик остановились рядом.

Метрах в десяти от дома росла одинокая березка, и дотянуться до нее не представлялось возможным. Первый порыв сбежать из здания оказался хорошим, но невыполнимым: с тем же успехом можно было попросту выпрыгнуть из окна, надеясь на то, что удастся притормозить в воздухе перед самым приземлением.

— Что дальше? — поинтересовался царевич. — Прыгаем и убиваемся или остаемся и тоже убиваемся?

— Что тебе больше всего по вкусу? — спросил Кащей, выхватывая меч-кладенец. — А то у меня есть еще один вариант!

Царевич отскочил в сторону.

— Змейго! — воскликнул он, вытянув перед собой руки и замахав ладонями. — Я не это имел в виду, не надо меня убивать!

— Ты о чем? — не понял Кащей. — Что-то тебя не на те мысли потянуло. Думай о жизни, а не о смерти!

— Обычно я не задаю глупых вопросов, но что ты хочешь сделать? — Ларриан тоже решил, что прыгать он всё-таки не будет, что бы ни случилось. В крайнем случае, задохнуться в дыму, но не прыгать. Вот если бы с этой стороны был бассейн, как во дворце, то царевич давно бы выпрыгнул первым, а он прыгнул бы вторым. Доминик обожал прыгать с балкона в глубокий бассейн каждое утро, пока царь не проснулся: увидел бы, как его тогда еще малолетний сын прыгает с десятиметровой высоты — давно бы инфаркт заработал. — Рубить под собой бревна и так спускаться?

— Ларриан, ты перенервничал, — Кащей вырезал мечом дыру в полу. Доски упали и рассыпались, а по краям дыры заплясали языки пламени. Повалил серый дым: на втором этаже горел потолок.

— Выхода нет! — сказал Кащей, расширяя дыру, чтобы огоньки не перекинулись на одежду. Если плащ загорится — что вряд ли, конечно, но не исключено, — то хранившиеся в карманных подпространствах бесчисленные вещи вывалятся на пол, и здание окажется битком набито всякой всячиной, взрывоопасной в том числе. Он поблагодарил Бога, что когда-то не решился запрятать в кармашек межконтинентальную ракету «Витязь» с ядерными боеголовками вместе с перевозившим ее «Ураганом» — в подпространстве они поместились бы без проблем, но в случае чего его плащ мог превратиться в эпицентр ядерного взрыва, и тогда мало не покажется никому. Многим вообще ничего не покажется, потому что они просто не успеют ничего понять и отреагировать, как превратятся в радиоактивный пепел. Но всё-таки было бы неплохо иметь в кармане хотя бы зенитную установку «Град-2200», стрелявшую управляемыми сгустками плазмы, в просторечии именуемыми шаровыми молниями, и внушающую ужас разрушительной силой. Жаль, раньше не было в ней необходимости: заклинания показывали не менее впечатляющие результаты, а теперь поздно фантазировать и мечтать на эту тему.