Илья Новак - Запретный мир

– А, бесы Чернильных Миров! – Отшвырнув пульт, Радагар Пук шагнул вперед и опустился на колени.

Как раз в этот момент, проломив ограждение, на балкон вступил разъяренный Матхун, но на него никто не обратил внимания.

Толстяк осторожно подцепил мизинцем пластиковый кубик и, близоруко сощурив глаза, прочитал надпись на одной из его граней, после чего медленно поднял лицо к обернувшемуся Левенгуку.

– Это штуковина макрофагов, Антон. Они где-то здесь!

Потрясенное этими словами, даже солнце остановило свой бег, и гигантская, исходящая водяным па; ром воронка перестала вращаться в океане. А потом перед глазами Антона фон Левенгука послушный, безопасный мир дрогнул и с беззвучным звоном разорвался на мириады острых осколков. Осколки эти сверкающими гранями изрезали, искромсали больное сознание фокусника и столь же мгновенно сложились, срослись, но в мир новый, незнакомый, злой и угрожающий.

– Макрофаги? – прошептал он, слыша, как сердце глухо стучит в груди. – Ты уверен?

Середина круглой арены провалилась, и вверх полезли какие-то фигуры.

– Прекрати, паря! – взмолился Гунь Ситцен. Из его красных глаз по коричневым морщинистым щекам текли слезы.

Бел де Фей поднес к губам сведенные вместе указательный и средний пальцы, делая вид, что затягивается самокруткой, а затем, сложив губы трубочкой, как бы выдохнул дым.

– К-а-айф, Гунь, – издевательски протянул он. – Дымок, Гунь… Такой сладкий дымок…

– Паря, ты убиваешь меня! – всхлипнул носорог.

– Что ты делаешь? – Рука Деби легла на его плечо. – Не надо издеваться над ним.

– Еще один? – Не обращая на нее внимания, де Фей сделал вид, будто сыплет на ладонь нечто мелко растолченное и отрывает кусок невидимой бумаги. – По затяжке, Гунь?

– Я ж тебе это припомню, дылда очкастая! – засипел Ситцен. – Если сейчас не скопытюсь – обязательно припомню… – Гунь умолк, когда по его телу прокатилась волна дрожи.

Визг разошелся во все стороны от плота, заставив и без того неспокойную поверхность воды покрыться накипью бурунов.

– Убить их всех! – Свонна Лагерлеф первая соскочила с трибуны, размахивая над головой огромным двуручным мечом. – Я хочу разрезать их на маленькие-маленькие кусочки и топтать, топтать, топтать!

Сбрасывая меховые безрукавки, ее примеру последовали десять отборнейших берсеркш севера, а с другой стороны арены навстречу уже мчались саму-райки, вращая, как пропеллерами, тонкими мечами. В западном ярусе оскалившиеся телохранительницы натягивали шляпы поглубже на уши и потрясали дубинками. Выскочившие из пролома в арене люди бежали мимо них к центральному балкону, где Рагар Пук хохотал над останками механической мышки-шпиона. Зигрия Матхун поднял фляжку Саши Пукковиц и, сорвав колпачок, пил коньяк, одновременно вращая глазами в поисках невесть куда подевавшейся Гладии Хахмурки. А Шангалла Левенгук, стоя на коленях в обнимку с микрофонной треногой, сомнамбулически повторяла: «У меня все под контролем… Все под контролем у меня…»

Антона Левенгука на балконе уже не оказалось. Он успел достигнуть верхнего края трибуны, находившегося метрах в пятнадцати над землей, и там оглянулся. Беловолосый альбинос приближался к нему, совершая гигантские прыжки по проходу между ярусами.

– Стой, Антон! – крикнул человек, размахивая каким-то оружием. – Ты проиграл!

Балансируя на самом краю, Левенгук ответил:

– Аслаг? Альбинос Аслаг, какая честь! Альбинос встал и движением руки заставил остановиться двух бегущих за ним людей.

– Сдавайся, Антон! – громко произнес он. – Обещаю, суд будет законным и беспристрастным. Сейчас нам нужно лишь расцепить Сеть и спасти этот мир.

– Спасти? – Фокусник демонически захохотал. – Этот мир мой. Я уничтожу тебя, а потом его!

Он нажал на курок.

Из узкой решетки динамика в прикладе его оружия лишенный интонаций голос произнес после щелчка:

– Фаза первая. Вербальная атака.

Когда-то в небольшой горной стране далекой и малоизвестной реальности изобрели странное музыкальное устройство: кожаный мешок, наполненный воздухом и имеющий несколько выходных отверстий, на горловины которых надеты узкие насадки. Вооруженная подобным устройством, компания садистов в клетчатых юбках могла бы произвести звук, подобный тому, который исторгся из дула оружия.

Но вряд ли.

Развалившийся посреди мостовой в лучах полуденного солнца толстый, раскормленный кот и здоровенный мосластый першерон, меланхолично наступающий бочкообразным копытом на кошачий хвост…

И крик.

Переполненная душевая девичьего пансиона, струи воды, брызги, мыльная пена, девицы неглиже и пожилой глуховатый дворник, случайно входящий туда в поисках веника…

И визг.

Пенопластом водят по стеклу.

Стеклом – по железу.

Все это слилось в том звуке, который издало супероружие.

Неизвестно, что творилось в центральном ярусе и на арене, но один из сопровождавших Альбиноса макрофагов охнул и тяжело осел на ступени, прижав ладони к ушам.

А Альбинос и второй макрофаг побежали дальше.

По правилам лурдской ZARNICA на каждую атаку бойскаутам отводилось десять секунд, после чего скрытый в прикладе прерыватель прерывал, переключатель переключал, а адаптер, соответственно, адаптировал фильтры ствола, задавая им новую пропускную программу.

Десять секунд истекли, и Левенгук переставил верньер так, чтобы стрелочка указывала на изображенный в профиль человеческий нос.

Странно, что за это время макрофаги, поднявшиеся уже до середины трибун, не сделали попытки выстрелить в фокусника из своего оружия.

Раздался тихий щелчок, и механический голос произнес:

– Назальная атака.

Запахло дерьмом.

Кучей дерьма.

Очень большой кучей дерьма.

Колоссальной, феерической горой из дерьма, возвышающейся на берегу моря из жидких фекалий, результата творческих усилий миллионного стада мамонтов, опившихся слабительного. Моря, на берегах которого резвились взбудораженные скунсы… Горы, на склонах которой обосновалась живая армада плотно позавтракавших стервятников…

Второй макрофаг, позеленев и выпучив глаза, повалился на ступени. Альбинос Аслаг тоже позеленел, затем посинел, полиловел и пожелтел. Из глаз его полились слезы, из носа сопли, он пошатнулся и упал на колени, но Аслаг возглавлял организацию макрофагов не случайно, а благодаря упорству и силе воли.

Он встал и побрел дальше.

Десять секунд истекли.

Фокусник повернул верньер.

Щелчок.

Голос сказал:

– Визуальная атака.

Сначала ничего не происходило. Адаптер оружия приспосабливался, вытягивая из Шелухи проекции обитающих там сущностей, подавленные влечения, мечтания и ментальные отрыжки либидо всех населяющих реальность-сердцевину разумных существ.