Леонид Каганов - Эпос хищника. Сборник

– То мне кажется, что дышит… то не дышит, - задумчиво сказала Анна-Мария, тихонько опуская малыша на дощечку. - А как мы его назовем?

– Герой, - просто сказал Стасик, опуская дощечку на воду. - Наш герой.

– Классно. Пускай плывет. - Анна-Мария улыбнулась.

Дощечка мирно покачивалась на воде, и от этого казалось, что младенец тихонько шевелит ручками. Стасик наклонился над водой и собирался оттолкнуть дощечку, но Анна-Мария взяла его за рукав.

– Подожди! Так будет еще красивее! - Она размотала с запястья шнурок фонарика-светлячка, включила его и опустила на дощечку рядом с головой малыша.

– Отлично! - улыбнулся Стасик и оттолкнул дощечку.

Дощечка уплывала все дальше от берега, а Стасик и Анна-Мария стояли, взявшись за руки, и завороженно смотрели на сонную поверхность канала и на пропадающий вдалеке призрачный свет красного маячка.

– Ну что, по домам? - наконец облегченно улыбнулась Анна-Мария и поежилась.

– По домам, - кивнул Стасик. - Я провожу тебя.

Взявшись за руки, они поднялись по гранитным ступенькам, прошли по бульвару и углубились в переулки. Город был тих и пуст, лишь проехал мимо первый робот-подметальщик, гудя и мигая желтой лампой. Стасик и Анна-Мария шли молча, держась за руки и улыбаясь. Иногда останавливались и смотрели на луну, когда та появлялась в прорезях между зданиями.

Возле своего дома Анна-Мария повернулась к Стасику и серьезно посмотрела ему в глаза, мотнув челкой.

– Но мы же никому-никому об этом не скажем?

– Сто процентов не скажем, - подтвердил Стасик.

– Не горюй, - кивнула Анна-Мария. - Когда мы вырастем, то сделаем нового ребенка. Нашего героя!

– Сто процентов, - кивнул Стасик. - Или нашу фею.

Они еще немного постояли в неловкой тишине, а потом Анна-Мария неожиданно чмокнула его в щеку, развернулась и поскакала к подъезду. И Стасику это совсем не показалось стыдным. Может быть, потому, что никто не видел?

Весна 2003, Москва

В вену воткнулась новая игла.

– Сестра, адреналин.

– Мы теряем его! Электрошок.

Впереди, насколько хватало внутренних глаз, простирался синеватый коридор, местами пошарпанный, загибающийся кольцами и похожий на внутренность космического дождевого червя или какую-то кишку. Внезапно коридор потряс разряд молнии. Это меня абсолютно не волновало.

– Еще электрошок!

Коридор снова вспыхнул, но не остановился - его кольчатые стенки летели навстречу - издалека стремительные, разборчивые, но сливающиеся в движущиеся пятна, пролетая мимо. Прямо как тоннель в метро. Вспышки молний следовали одна за другой, и наконец затихли. Впереди тоннеля появилось светящееся пятно, оно росло, приближалось, я нырнул в него и открыл глаза.

Меня слепило взглядом многоглазое чудовище-светильник, сам я лежал на столе, а рядом стояло двое врачей в белых халатах и зеленых повязках, а также несколько медсестер. Вид у всех был печальный.

Я сел, и тут же удивился - тело мое раздвоилось. Что-то осталось лежать на столе, и это очевидно тоже было мое тело, но я существовал в точно таком же другом теле, и вот именно оно, чуть более гибкое, сейчас сидело на столе. Кстати оно почему-то было в одежде - джинсы, рубашка и ветровка. Нижние половины обоих тел пока сливались.

– Извини, брат, я сделал все что мог. - развел руками врач и снял ненужную теперь повязку.

– Встань и отойди пока в сторонку. - хмуро сказал второй.

Я встал и отошел. В теле была какая-то необычная гибкость. И многое было непонятно.

– Вы хотите сказать, что я умер? - спросил я.

Медсестры, заворачивающие в простыню тело, лежащее на столе, как по команде вздохнули.

– Извини парень. - еще раз повторил врач.

– Как тебя угораздило-то? - произнес второй.

– Я так толком и не понял. Последнее что я помню - это что я ехал… ехал на машине… с шофером. Да, с шофером в кабине - я сопровождал груз - там два компьютера и принтер. Ну и вечер… И потом фары, он стал вертеть руль, и дальше я не помню. Всякие синие коридоры, как я понимаю, к делу не относятся?

– Не относятся, это стандартные комические галлюцинации.

– Космические?

– Комические. От слова "кома". В общем галлюцинации.

– Я так и понял. А как шофер?

– Он-то как раз жив остался, весь удар пришелся на тебя - мы тебя пытались по кускам собрать.

– Ну я вроде цел…

– Ну теперь-то понятно цел. А то, что в простыне завернуто… Да, не повезло тебе, парень.

– Компьютеры хоть целы? - я представил себе лицо начальника, старого доброго Михалыча, когда тот узнает обо всем…

– Это я не знаю. - сухо сказал врач, - Меня-то там не было. Ладно, извини, нам пора - уже утро, мы десять часов с тобой возились.

– А что мне теперь делать?

– Ну ты посиди пока в коридоре, сейчас придет агент из похоронного бюро все оформлять, он тебе расскажет как и что. Мы уже сообщили. Сообщили, Светлан?

– Угу. - кивнула одна из медсестер, стараясь на меня не глядеть.

Я вышел в коридор и сел на коричневую больничную банкетку. Мимо две медсестры провезли каталку с мои телом и скрылись. Вошла какая-то пожилая женщина в тренировочном костюме и с клюкой, села рядом.

– Вы на рентген? - спросила она.

– Да нет, я только что умер.

Женщина внимательно меня оглядела и смутилась.

– Простите, я плохо вижу.

– Да нет, ничего, ничего.

Женщина замолчала. Было видно, что ей так и не терпится засыпать меня вопросами. Наконец она не сдержалась:

– А, скажите, молодой человек, как ваши родители?

– Что родители?

– Как они отнеслись?

– Они еще не знают, судя по всему. Меня только ночью привезли. Мать конечно жалко. Отец у меня более крепкий, а мать жалко.

– А, извините меня за вопрос, но…

– Авария. Автокатастрофа. Да вы не стесняйтесь, спрашивайте, мне все равно пока делать нечего - жду похоронного агента.

Тут как раз в коридор вышла медсестра - какая-то другая, толстая:

– Эй, молодой человек, нежилец! Что вы тут сидите? Пойдемте в похоронную.

Я кивнул пожилой женщине и пошел по коридорам за медсестрой. Определенно, во всем теле была какая-то прозрачность. Наконец мы спустились в какой-то полуподвальный коридор и пришли к строгой темной двери с надписью "похоронная". Золотые буквы местами поистерлись, но в общем дверь производила впечатление торжественности. Мы вошли. За столом сидел пожилой человек в очках и что-то писал.

– Садитесь. - кивнул он мне.

Медсестра вышла. Я сел на стул и огляделся - это был самый обычный кабинет: стол, шкаф с карточками. Если не считать плаката: "Нежилец, ты уйдешь, но память останется".

– Имя, фамилия? - вопросил человек.

– Галкин Аркадий Себастьянович. 21 год. Холост.

– Не торопитесь. Так, 21. Когда с вами случилось это?