Леонид Каганов - Дефицит белка

Я сложил трубу и ползком вернулся. Наши негромко разговаривали. — …правда, лично моих там всего три будет, в дальнем углу от входа, — говорил Пашка. — На входе листочки специальные выдадут, проголосовать можно. Так что, если мои вам понравится… буду рад.

Анка кивнула мне:

— Петька, пойдем в субботу?

— Куда? — не понял я.

— У Пашки фотовыставка открывается в Универе.

— Конечно пойдем! — обрадовался я.

Тимур кивнул и принялся что-то вполголоса объяснять Пашке про объективы и фокус, а Пашка протестующе качал головой и усмехался.

Анка лежала на земле, подложив под голову локоть, и все смотрела на меня.

— Ну, есть у меня парень, — задумчиво произнесла она. — И че теперь? Он давно мне надоел.

В «Fire Mission» все просто — выбрал в меню заряд и приложил правой кнопкой. Здесь взрывчатку на забор Тимур крепил сам — объяснил, что у нас нет опыта, чтобы работать с самодельным пластидом, который детонирует от чего угодно — хоть от температуры, хоть от удара. Перед этим он снова вколол себе обезболивающее, и теперь простреленная левая снова помогала беспалой правой. Забор он минировал в правильном месте — у гаража. Если б я штурмовал R118 повторно в «Fire Mission», я бы тоже там ставил, и не потерял бы три хита в тупых перестрелках.

Пока он возился у забора, мы лежали на поле, вжавшись в короткую жесткую траву. Стояла тишина, лишь тут и там скрипели предрассветные насекомые. Тимур заранее нас предупредил, чтобы заматывали одежду плотнее — здесь водится много всякой гадости.

— Я вот только одного не пойму… — вдруг задумчиво прошептал Пашка. — Пока мы квадрат штурмовали, где сам Тимур был?

— Он и так местность отлично знает, раз нарисовал, — раздался шепот Анки.

— Но где он был-то сам?

— Сам и гонял нас по квадрату, — ответил я. — Пристреливал и отстреливал. Готовил.

— Я не об этом, я в принципе. Получается, мы его там видели?

— И что?

— Ладно, потом…

Раздался шорох и к нам подполз Тимур.

— Готовы? — прошептал он.

— Готовы, — ответили мы.

— Бей фашистскую гадину, — сквозь зубы выдавил Тимур. — Давай, снайпер…

Я аккуратно поймал на мушку бесформенное пятно, напоминавшее отсюда громадную жвачку, прилепленную на забор прохожим великаном. И плавно нажал спуск. Сердце бешено колотилось, но ощущение, надо сказать, вышло отличным: один твой выстрел — и забор вдребезги!

А дальше — дальше включились рефлексы, который мозг легко перенес в реальность. Перебежка, кувырок — и я прикрываю выстрелами. Потом прикрывают меня — а я снова бегу. И снова, и снова. Неожиданностью стал огромный мраморный дог, что беззвучно выскочил из темноты на перезаряжающуюся под стеной гаража Анку. Его я срезал короткой очередью, осыпав Анку кирпичной крошкой.

Все шло по плану, хотя стрелять было не в кого. Гранат у нас не было, и дверь первого дома пришлось изрешетить выстрелами, пока удалось выбить ее плечом. Мы с Анкой ворвались внутрь. Я свернул в спальню, отдернул балдахин гигантской кровати и увидел пожилую чету, в ужасе кутающуюся в одеялах. Первые отблески далеких рассветных лучей осветили темные монголоидные лица, перекошенные ужасом, и от того напоминавшие пару печеных яблок — было ясно, что это прислуга из местных индейцев.

— Мы пришли не за вами, — отчетливо произнес я по-немецки заготовленную фразу. — Если хотите жить — сидите тут и не шевелитесь! Ясно?

Оба испуганно закивали.

Я выскочил из спальни и столкнулся с Анкой, летевшей сверху по лестнице.

— У меня только прислуга, — отрапортовал я.

— У меня наверху служкины дети, девочка и мальчик, — протараторила Анка. — Идем по плану два: я беру точку на чердаке.

— Бери, — кивнул я.

На первом этаже я проверил, нет ли подвалов — подвалов не было. Сверху раздался сигнальный выстрел — Анка взяла территорию из верхнего окна. И тогда я бросился ко второму коттеджу. Издалека виднелась выбитая дверь, и я понесся прямо к ней — без перебежек и кувырков. На полпути я заметил краем глаза движение в беседке — тут же упал на землю, перекувырнулся, но выстрелов не последовало. Я снова вскочил и присел за кустами. Сердце бешено колотилось и дыхания не хватало. Я помнил эту штуку — в R118 она была обозначена маленьким флигелем без окон и дверей, и я принял ее за трансформаторную будку. Но это оказалась не трансформаторная будка, а соломенная крыша на трех столбах, открытая со всех сторон — беседка по-русски, одним словом. Под соломенной крышей горела лампа, а на столе лежала раскрытая книга.

— Руки поднять! Медленно выйти! — произнес я по-немецки, и тут же откатился в сторону, чтобы не выстрелили на голос.

Послышался шорох и скрип. Я аккуратно выглянул и встретился глазами с крепким бритоголовым парнем нашего примерно возраста. Он поднимал дрожащие руки, и в глазах его таился катастрофический ужас. Это был совсем не индеец, хотя одет в странную хламиду и покрыт золотистым загаром.

— Выйти на открытое место! — скомандовал я.

Парень медленно поднялся из кустов и начал шагать.

— Где остальные? — спросил я, раскачиваясь и двигаясь, чтобы в меня было сложнее попасть.

Парень помотал головой и рукой показал на дом, делая еще один испуганный шаг.

— Где твое оружие? — спросил я.

Но ответить он не успел. Посреди груди бритоголового на белой хламиде появилось багровое пятно и он упал.

— Анка, зачем?! - заорал я.

— К нашим беги, идиот! — раздалось сверху из окна под крышей. — Нашел время для допросов!

Она была абсолютно права. Я влетел в разбитый дверной проем и забежал на второй этаж. Тут было пусто — гостиная, шкафы с книгами. Посреди гостиной лежал труп в ночной сорочке с простреляным черепом, а рядом валялся «Парабеллум». Мертвец был очень стар и смотрел вверх остекленевшими глазами.

— Петька! — послышалось сверху. — Давай сюда!

Я вбежал на третий этаж. Здесь царил беспорядок — перевернутый стол, разбросанные стулья. А на полу лежал древний старик с острой высохшей головой, поросшей редкими седыми волосинками. Рот старика был заклеен скотчем, но глаза открыты. И я бы назвал этот взгляд звериным, но мне приходилось бывать в Зоопарке — звери не смотрят так люто. Это был человеческий взгляд, он словно заглядывал в самую душу, обжигая ядом, злобой, презрением, ненавистью и даже каким-то торжеством.

Над стариком стоял Пашка, и деловито вязал ему руки скотчем. Тимур сидел в углу под окном, изредка поглядывая на ту сторону двора.

— В первом доме только прислуга и дети, — доложил я. — Анка держит точку на чердаке. Во дворе был молодой бык, охранник. Похоже, всю ночь книжку читал в беседке. Анка его сняла.

— Правильно сделала, — сквозь зубы процедил Тимур. — Это его внук. На каникулы к дедушке приехал, гаденыш.