Александр Сухов - Инфернальная команда

— Ты чего, все это серьезно удумал? — Только и мог сказать Гвенлин после пятиминутного осмысления полученной от хитроумного демона информации.

— Серьезнее не бывает, мой дорогой друг, ибо женить тебя на какой-нибудь царской дочке единственный способ спасти твою молодую задницу.

— А что? Идея, на мой взгляд, весьма неплохая. — Магический корень соскочил с дорожного мешка, на который был посажен Гвеном и забегал от волнения взад-вперед. — Ты, Гвенчик, становишься монаршей особой, зубастого отправляем в Преисподнюю, а я — твой лучший друг становлюсь главным советником и смотрителем королевской сокровищницы и кухни.

Шмультик на эти слова Мандрагора отреагировал ехидным смешком и, невзирая на предупреждение Гвена, не удержался от провокационного замечания в адрес амбициозного карьериста.

— Не нужно к бабке-гадалке ходить, чтобы узнать, зачем тебе кухня, но я никак не могу взять в толк, на кой хрен тебе понадобилось становиться еще и смотрителем сокровищницы?

— И не поймешь, по причине врожденной ограниченности, — огрызнулся корень, но все-таки снизошел до ответа на поставленный вопрос: — Для престижу, глупый демон. Кто станет кланяться смотрителю кухни? А перед главным финансистом государства всяк готов в пыли изваляться, даже не корысти ради, а просто так на всякий случай.

— А ты оказывается, не прост, корешок, ох как не прост, — похвалил Мандрагора демон. — Далеко пойдешь.

То-то, знай наших! — Напыжился от гордости будущий министр финансов.

— Чего-то вы, ребята, уж больно размечтались, — поднимаясь со своего места, обратился к приятелям Гвенлин. — Женили меня непонятно на ком. Самые лакомые должности позанимали. Ладно, давайте побыстрее собираться, топать нам до ближайшего брода четыре версты, и еще не менее десяти до ингерландской границы. Что касается твоего предложения, Шмуль, даю обещание хорошенько его обмозговать.

Сборы незамысловатого походного скарба много времени у наших путешественников не заняли. Через четверть часа они уже топали по заливному лугу вверх по течению реки, все дальше и дальше удаляясь от места встречи с загадочными обитателями водной стихии. Конечно же, топали как всегда двое — третий сидел на плече у Гвенлина и витал в облаках радужных мечтаний, мысленно представляя себя то в роли смотрителя королевской кухни, то главным заведующим государственной казны.

Несмотря на проведенную тревожную ночь идти было легко и приятно. Вид бездонного купола небесной сини над головой и бескрайнего изумрудного пространства под ногами вызывал в душе Гвенлина обманчивое ощущение полной свободы. Будто бы на всем белом свете существует лишь небо, земля, река, эта троица таких странных непохожих друг на друга существ и ничего более. Будто они так и будут до конца дней своих спокойно идти куда-то, вдыхая полной грудью свежий пропитанный свободой воздух, наслаждаясь ласкающими слух трелями луговых птиц и лягушачьим кваканьем. Однако это счастливое состояние, очень похожее на транс, продолжалось недолго. Перед внутренним взором юноши вдруг возникло искаженное ненавистью и злобой лицо бывшего учителя из сна, предшествовавшего его ночному пробуждению. Гвен энергично встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, поправил лямки своего заплечного мешка и обратился мыслями к реалиям жизни, а в частности к сомнительному предложению Шмультика, которое с каждым шагом, отдалявшим его от прошлой жизни, начинало казаться молодому человеку все менее и менее сомнительным…

Как и обещал Гвен, к обеду весьма прозрачная граница между королевством Ингерланд и Рангутским Торговым Союзом была успешно преодолена нашими путешественниками. Впрочем, определение «граница» по мнению вечно чем-то недовольного Шмультика никак не подходило для едва заметного поросшего травой и бурьяном рва, вырытого давным-давно по приказу какого-то чересчур мнительного монарха с целью конкретизации местоположения этой самой границы. Его беззаботные наследники ради экономии денежных средств решили похерить патриотическое начинание предка, разумно полагая: охраняй — не охраняй, кому нужно все равно пролезет. В свою очередь, торгаши Рангутского Союза никогда и помыслить не могли о том, что государственную границу на всем ее протяжении необходимо от кого-то защищать (понимай: бесполезно разбазаривать денежки). Поэтому к моменту нашего повествования вся пограничная служба двух сопредельных государств ограничивалась пунктами таможенного досмотра, которые ушлые купцы и прочий народишко, осуществляющий взаимовыгодные торговые отношения, вполне успешно объезжали окольными путями, не платя в казну ни того, ни другого государства ни единого медного гроша.

— Да разве это граница? — Издевательски продолжал куражиться демон. — Где контрольно следовая полоса? Где столбы с натянутой колючей проволокой? Где сами лихие погранцы, и чем же, в конце концов, здесь занимается народ двадцать восьмого мая, когда улицы всех городов, городишек и даже деревень должны запруживать толпы пьяных разновозрастных парней в зеленых фуражках? Скукота!

— Не о том ты толкуешь, Шмуль, — резонно заметил Гвенлин. — Если бы, как ты говоришь, улицы городов запруживали стражники, значит, их было бы много. А если бы их было много, тогда мы не смогли бы так просто пересечь границу. Не так ли?

— Да согласен я, согласен! Ты, Гвен, не обращай на меня внимания — это я так порядка ради ворчу. В одной песне поется; "У широких берегов Амура часовые Родины стоят". Для чего стоят, не знаешь? А для того, чтобы самураи не перешли границу у реки. А здесь не то, что отдельно взятый самурай, целая самурайская армия через границу пропрет буром, и никто не заметит, тогда прощай независимость и суверенитет.

— Не получится, Шмуль, — поспешил опровергнуть пессимистический прогноз демона начитанный Гвенлин. — Пока армия вторжения соберется под знамена полководца, все окрестные соседи об этом узнают и успеют предпринять превентивные меры. К тому же, еще до того, как этот полководец отдаст приказ о мобилизации, его штабные офицеры растрезвонят об этом во всех кабаках и публичных домах, мол, какие мы герои скоро наши копья и мечи напьются вражьей кровушки. Поэтому не переживай мой беспокойный Шмуль — никакой самурай границу по-тихому ни у реки, ни в другом каком месте никогда пересечь не сможет поскольку очень шумный.

— Да ну тебя с твоими несокрушимыми логическими построениями. Тебе про Фому, а ты про Ерему. Я всего лишь за то, чтобы государственная граница была похожа именно на государственную границу, а не на заросший бурьяном противотанковый ров времен Второй Мировой Войны. — Обиделся демон и некоторое время протопал молча, изредка бросая недоуменные взгляды на откровенно дрыхнущего магического корня. Наконец он не выдержал и, подойдя поближе к спящему, тихонько произнес: — Кто спит… — а затем что есть мочи, гаркнул, как бывало орал на своих занятиях лагерный политрук: — Встать!