Александр Афанасьев - Алая кровь на белых крыльях

- Ура Маннергейму крикнул подполковник Остенбакен - и поднял дружинников в атаку. Пуалю добили походя и стали брататься с новыми союзниками. Не без водки естественно.

А бои шли уже по всему Петрограду, самых неожиданных людей делала союзниками, ненависть к общему врагу…

…Они столкнулись на пересечении улиц - люди в шинелях с трехцветными шевронами и люди в пальто и пиджаках с черными бантами и повязками. Если бы они в этот момент не преследовали остатки роты польского батальона, то могла бы возникнуть бессмысленная бойня, но вид бегущего противника и люди, стреляющие им вслед, все расставили по своим местам. Стреляют во врага - значит, свои. После разберемся. Одним рывком догнали поляков, и сошлись врукопашную. Эти в пиджаках драться не умели, гибли глупо, но били жестоко и страшно, чуть ли не рвали уже мертвых на куски. А потом снова бег, и откуда-то сбоку еще группа, тоже с повязками белокрасными - снова в штыки!

… "Краков" отвалил от стенки когда медлить далее было бессмысленно - на набережной, где в сумасшедшей давке толпились штатские и военные, появились первые войска мятежников. Кто-то успел уцепиться за брошенные штормтрапы и спасательные концы, кто-то, не удержавшись, сорвался в воду. В последнем порыве обезумевшая толпа надавила на впереди стоящих а те попытались вскарабкаться на переполненный трап. Тап не выдержал такого издевательства и рухнул вниз давя и калеча всех кто оказался внизу. Расстояние между причалом и пароходом все увеличивалось, и прыжки к борту парохода, в надежде за что-то зацепиться становились все менее удачными. Кто-то первый прыгнул в воду, или его столкнули напором людской массы - следом посыпались остальные.

Хорунжий Захулевич видя, что на пароход не попасть попытался организовать вооруженное сопротивление инсургентам и его взвод открыл огонь в сторону приближавшихся противников. Несколько из нападавших упали, скошенные нестройным залпом его бойцов. Следующий залп в нападавших был сильнее и организованней. Оглянувшись хорунжий увидел, что не все потеряли голову в этом хаосе - то тут то там от толпы отделялись люди в форме и присоединялись к обороняющимся. Наступательный порыв рабочих угас и они откатились назад в поисках укрытий оставив на земле три или четыре десятка убитых и раненных.

Буксир "Богатырь" на всех порах несся к Кронштадту. Александру Васильевичу Колчаку и группе офицеров абсолютно не нравилась сопровождавшая их кампания. Вместе с ними на корме буксира сгрудилась группа разномастно одетых пролетариев с винтовками и пулеметами. Рабочие дружины. Еще год назад из-за таких как они Россия полетела в тартарары. А может не из-за таких. Ведь и среди офицеров оказалось много тех, кто оказался на другой стороне. Одни из-за искренних убеждений, другие…Другие оказались Иудами вроде того выкреста Ильина-Раскольникова - уничтожившего за полгода кораблей и офицеров столько, сколько Россия не теряла за всю историю войн. А сейчас они на одной стороне. Надолго ли? Или скоро все опять продолжится? Но эти большевики в отличие от других с оккупантами сотрудничать не стали, наоборот. Значит и у них все так же как у нас - одни за Россию, другие за возможность набить карманы. Интересно, кто их надоумил припрятать орудийные замки с батарей Кронштадта? Этот что ли? Вроде нерусский, грузин скорее всего. Точно грузин - Джугашвили.

Колчак оглянулся назад на спешащие следом два буксира. А если не получиться? Дело не в том, что рабочие дружины, являющиеся сейчас основной силой десанта повернут штыки против них, а том, что поляков может оказаться слишком много. Что тогда? Тогда нужно бросить орудийные замки в море, иначе пушки фортов могут ударить по городу…

Бой с комендантской ротой поляков, а также батальоном Легиона был скоротечным и жестоким. Не считаясь с потерями, дружинники броском преодолели расстояние и сошлись в рукопашную. Поляки дрались ожесточенно, а вот Легионеры оказались не бойцами - одно дело в облавах и "натурализациях" участвовать, другое - столкнуться с теми против кого эти облавы устраиваешь и чьих жен и дочерей насилуешь. После того, как расправились с панами - легионеры стали бросать оружие, но проку в этом не было - всех сдавшихся закололи штыками и забили прикладами.

"Пожалуй у этих мы гражданскую выиграть бы не смогли," - подвел итог адмирал Колчак, после того как бой закончился, - "воевать грамотно не умеют, но дерутся как звери, столько народу потерять!". Однако павшими займемся позже. К орудиям! Еще нужно успеть разобраться с замками, что и откуда сняли а там и огнем своих поддержать.

"Краков" доверху набитый людьми, проходил Кронштадт по правому борту, двигаясь по Морскому каналу. Внезапно одна из батарей форта окуталась дымками залпа. "Нашли время салютовать придурки! Совсем там упились русской водкой!", - прокричал шкипер парохода. Он бы еще что-то прокричал, но восемь 254 мм сегментных снарядов оснащенных дистанционной трубкой подрыва разорвались на 212 сегментов каждый. Стрельба велась с дистанции два кабельтова, и трубка была выставлена на минимальное время срабатывания - полсекунды. Тысяча шестьсот девяносто шесть осколков весом по килограмму продолжили свой полет со скоростью более семисот метров в секунду. Не все из них попали в цель, но тех шестисот что поразили правый борт парохода, оказалось достаточно, чтобы превратить его корпус в гигантский друшлаг. По иронии судьбы, эти снаряды никогда ранее в боевой обстановке не применялись - сегментные снаряды предназначались для борьбы с миноносцами, но скорострельные пушки показали себя в этом деле гораздо более эффективным оружием, и данный вид боеприпасов с самого момента поступления на вооружение пылился в арсеналах. Через пробоины в бортовой обшивке в районе ватерлинии хлынула вода, скорость поступления которой увеличивалась за счет скорости парохода. Число пробоин превышало число матросов, поэтому борьба за живучесть результатов не дала - вода прибывала неумолимо, и появившийся крен на правый борт привел к тому, что еще большое число пробоин погрузилось в воду, и вода стала прибывать все быстрее и быстрее. Положение усугублялось тем, что надстройка парохода, прошитая чугунными килограммовыми чушками, представляла собой кровавый критский лабиринт, в котором смешались раздробленные человеческие тела и металлические конструкции. "Краков" лег на правый борт и гулко ухнули котлы внутри его чрева. Продержавшись в таком положении еще секунд двадцать, он внезапно стал поворачиваться дальше, и на поверхности воды показалось его, поросшее водорослями днище. Вероятно из-за задраенных перед выходом водонепроницаемых переборок, в корпусе судна оставался воздух, который помогал ему удерживаться на поверхности.