Александр Афанасьев - Алая кровь на белых крыльях

Конечно, это подло, атаковать вражеские корабли в нейтральных водах, но ни Дениц, ни Канарис так не считали. После того, как началась заваруха и береговые батареи отправили на дно корабли противолодочного дозора, их лодки сменили позицию и подобрались поближе к берегу, оказавшись в нейтральных водах. Им не было дела до нейтралитета Финляндии, и до того, почему завязался бой. У них была задача, которую нужно было выполнить, а война и так шла без правил, да и они сами были вне закона, и по документам их не было. Впрочем особенно сильно увеличить боевой счет у них не получилось, ибо на Транзундском рейде все "Каккало, Пуккало, и Хрюккало." Что-то надломилось в гордых британцах. Возможно недавнее предательство (а как еще назвать малодушие и трусость в боевой обстановке) французов, возможно гонор американцев забравших себе лавры победителей в Мировой войне. Но по всей бухте стало появляться все больше белых полотнищ на флагштоках и мачтах, и огонь батарей нехотя стал стихать.

У начальника Выборгского гарнизона волосы на голове стали потихонечку подниматься дыбом. Да, он выполнил в точности все приказы Маннергейма, и уберег свой город и свою родину от иностранного вторжения, но расчет Маннергейма был на то, что Антанта признав суверенитет Финляндии, будет действовать в соответствии с нормами международного права, то есть выведет корабли из террвод Финляндии, либо начнет договариваться о заходе в финские воды через дипломатов. Варианта, когда британцы вначале нарушат нейтралитет, а затем поднимут белые флаги инструкции барона Маннергейма не предусматривали. В Гельсингфорс полетела срочная телеграмма. А пока Великий Князь Герцогства Курляндского лихорадочно ее перечитывал и смотрел на лежащую, на столе вторую депешу об уничтожении Ревеля, мучительно пытаясь найти срочное решение, доблестные миноносцы курляндского флота осторожно двигались к спустившей флаги союзной эскадре.

Вступать в войну Курляндскому герцогству абсолютно не хотелось. Впрочем никто и не заставлял вступать в войну, ибо ее как таковую никто не объявлял. Однако не смотря на молчание послов Антанты, которые вдруг все резко сослались на нездоровье, уже был разрушен город Ревель, уже были убиты мирные жители, и уже, как следует из выборгской телеграммы были взятые в плен. А это означает, что речь идет не о войне, а о вооруженном инциденте. Ошиблись ребята. Воевали с Россией и ошиблись. То ли карты перепутали, то ли дороги спросить не у кого было, но высадились не там и стрелять начали не там. А кто их разберет в этих карликовых новых государствах? От одной до другой границы доплюнуть можно. Вот и доплюнули, точнее недоплюнули - целились в Россию, но не долетело. Что поделаешь! Вариантов два - либо становиться в позу Бельгии, и пытаться защитить свой суверенитет, либо сделать вид, что ничего не произошло, и расточать реверансы Лондону, Парижу, Нью-Йорку и Варшаве, в ожидании, что сии вершители судеб принесут извинения за возникшие неудобства. Национальная гордость вещь конечно хорошая, но тех же поляков, например, она много раз губила. Поэтому правильнее будет наступить на горло собственной песне и промолчать. Точнее сказать не просто промолчать, а помочь Антанте поскорее оказаться на территории России, по крайней мере тем, которые сейчас в Выборге. С теми же кто в Ревеле гораздо сложнее - вытолкнуть за пределы Курляндии сил не хватит. Придется обороняться, и искать срочное решение и Ревельской проблемы. Впрочем возможно оккупанты и сами скоро уйдут в сторону Пскова. Решено! Довольный, хотя и по прежнему мрачный Маннергейм быстро набросал текст телеграммы для начальника выборгского гарнизона.

Чтение данного документа повергло в ступор всех в Выборге. Герцогство Курляндское брало на себя добровольные обязательства по доставке англичан и поляков в город Петроград за свой счет, и на своих торговых судах и по железной дороге. В случае невозможности доставки в Петроград, правительство Курляндии гарантировало доставку данного ограниченного контингента в ближайший русский порт, или на ближайшую станцию. Для этой цели предписывалось временно взять в аренду все имеемые частные суда находящиеся в гавани Выборга. В целях обеспечения безопасности во время перевозки англо-польский контингент должны сопровождать войска выборгского гарнизона. Есть приказ. Теперь все ясно и понятно. Приказ должен был быть выполнен. И сразу же по городу Выборгу стало гулять выражение "Каккало, Пуккало, и Хрюккало". Яхты и катера устремились на Транзундский рейд, и стали вылавливать из воды англо-польских купальщиков, а также снимать экипажи и десант с кораблей и судов спустивших флаги. В городе по случаю знаменательного события открылись ломбарды и торговые лавки, откуда-то из пустоты появились паровозы с вереницами вагонов. Нужно отдать должное финской холодности и некоторой внешней заторможенности - все было организованно очень четко, можно даже сказать по-немецки четко. Комендантом вокзала был немец, поэтому он не мудрствуя лукаво применил тот же план и график, что и при эвакуации местного населения. Очень четко происходила погрузка в вагоны. "Каккало, Пуккало, и Хрюкало", пущенное в обиход напившимися в хлам офицерами саперных батальонов, которые с тупыми глупо-счастливыми и абсолютно идиотскими выражениями лиц наблюдали за всем происходящим стало многозначной фразой, означавшей и победу финского оружия, и команду для иностранцев загружаемых в вагоны, и многое другое.

В городе-герое Петрограде на Финляндском вокзале на перроне высоких гостей встречали ответственные лица: командир ударного батальона поручик Мария Леонтьевна Долгорукая, исполняющий обязанности начальника контрразведки Петроградского гарнизона Лаврентий Павлович Берия, а также другие ответственные лица. По началу Мария Леонтьевна выступила с особой приветственной речью в адрес собравшихся, после чего прибывших интуристов повели на экскурсию по городу. В последствии выяснилось, что большинство интуристов не захотели покидать славный город, и были похоронены на католическом кладбище на Куликовом поле на Выборгской стороне.

В скоре в славный город Выборг морским путем стали прибывать достаточно хмурые и нелюдимые люди из Риги, которые стали производить оценку состояния бесхозных английских кораблей. Впрочем, для скупщиков металлического лома их было через чур многовато, странная загадка будоражившая умы жителей города рассеялась после того как они увидели нелюдимых пришельцев в форме офицеров военно-морского флота Курляндии. На ремонт всех кораблей у Курляндии не было средств, но кое что англичане сдали им во вполне исправном состоянии. И механики и судоремонтники города заработали в три смены. Между тем в местном городском совете разгорелась нешуточная политическая борьба. Кто-то требовал переименовать центральную площадь в площадь "Каккало, Пуккало, и Хрюккало", кто-то кричал, что переименования площади недостаточно, и необходимо переименовать острова расположенные в месте где происходила историческая битва. На фоне ожесточенных споров, никто из горожан и командования гарнизона не обратил внимания на факт того, что офицеры саперных батальонов ушли в жуткий и непрекращающийся запой - полковник Лууценкко обнаружил на транспортах запасы взрывчатки и артиллерийские орудия, и теперь с упоением вычерчивал новые схемы укреплений.