Владимир Контровский - Последний оргазм эльфийского короля

– Вам нехорошо? – участливо спросило это ходячее полено.

– Теперь уже лучше, – прошептала я, ненавязчиво приникая к нему.

Тщетно. Похоже, О’Прах решил не выходить за рамки эххийской вежливости, и я вынуждена была от него отцепиться – уж больно по-дурацки это выглядело. Сотник тут же отпустил мою талию.

– Надеюсь, вас никто сегодня не потревожит.

– Смотря кто, – загадочно молвила я, глядя ему в глаза, но он меня опять не понял.

– Не беспокойтесь, я рядом, и если что…

– Рядом – это как? – невинно осведомилась я. – По какую сторону двери?

Блин, да такой вопрос равносилен тому, как если бы я откровенно задрала перед ним подол, однако этот тип, явно по ошибке носящий своё знаковое имя, снова меня не понял – или не захотел понять.

Сотник улыбнулся, взял мою руку и осторожно поцеловал мне кончики пальцев. Я разулыбалась в ответ, как последняя дебилка, а он поклонился и со словами «Я буду вас охранять, леди Активиа» тихо слинял, оставив меня в полном недоумении. Нет, я понимаю, уважение к девушке из знатного рода и всё такое, но если эта девушка сама чуть из платья не выпрыгивает, то не оказать ей должного внимания – это просто западло! Взгляд сотника и его улыбка показались мне многообещающими, и я подумала, что он придёт позже, наведя порядок в доме и позагоняв всех слуг по камерам, чтобы потом не чесали зря языками и не трепали доброе имя Отданонов. Ведь как должен действовать на его месте любой мужчина – да трахнуть меня, и всё! Что же касается его юной наложницы, так ведь и жена не стена, подвинуть можно, а она простая пленница. В конце концов, наложница лежит, из дома не убежит, а очаровательная я завтра исчезну из жизни начальника сотни наёмников и, скорее всего, навсегда. Так какие тут могут быть ещё варианты?

С этими греющими душу (и тело) мыслями я зашла в комнату, разделась и улеглась в постель. На двери была щеколда, но запирать её я не стала: если некий повеса заберётся ко мне ночью с похотливыми намерениями, я дам ему должный отпор – до самого утра.

Время шло, однако дверь так и не скрипнула – сотник явно не спешил выполнить своё обещание охранять драгоценную меня. Появилась даже идиотская мысль пойти его поискать, но я её с возмущением отвергла: что я себя, совсем не уважаю? Может, мне ещё прикажете организовать секс-трио типа «Слава, Криста и Алина», только в другом составе: бравый воин Верт О’Прах, его рабыня и дочь горского князя? Ага, счаз, спешу и падаю!

А потом усталость и выпитое вино дали себя знать, и я уснула, окончательно решив: начальник сотни наёмников из Ликатеса будет повешен на следующий день после того, как избранная я стану королевой. Окостенелла, думаю, возражать не будет, когда узнает причину моего гнева – она хоть и магесса, но всё-таки женщина.

Но если не заморачиваться на этом досадном обломе, на остальное грех жаловаться. Ночь прошла спокойно, и утром обиженную меня разбудил ласковый и тёплый солнечный луч, влетевший в широкое окно. Когда я услышала дверной поскрёб, то сначала подумала, что Верт всё-таки решил исправить свою роковую ошибку, однако это оказалась служанка-ватрушка, притащившая мне моё бельишко. Ладно, будем надеяться, что это расстройство останется для меня самым большим – хотя бы на сегодняшний день.

За завтраком я вела себя сдержанно, хотя при виде блаженного выражения морды лица обслуживавшей нас сотниковой девицы, которая двигалась, как сонная муха, мне так и хотелось запустить в неё чем-нибудь тяжёлым. Самого же Верт О’Праха я убивала ледяным презрением, предельно ясно давая ему понять, что в память о несравненной мне, не только соизволившей переступить порог его халупы, но и переночевавшей в ней, он обязан повесить на воротах мемориальную доску и с придыханием рассказывать о моём визите своим детям и внукам (если какая-нибудь идиотка согласится выйти замуж за такого кретина и рожать ему этих детей).

Покончив с едой, я вопросительно уставилась на Верта. Меня интересовало, на каком виде транспорта мы будем добираться до офиса Окостенеллы, но задавать ему этот вопрос я сочла ниже своего достоинства – пускай сам доложит, козёл политкорректный.

– Вы готовы, леди Активиа? – вежливо осведомился этот двуличный тип.

Я скорчила высокомерно-пренебрежительную гримасу, которую можно было понять как «Да ясен хрен готова, чего спрашиваешь, придурок?», так и «А пошёл ты на …». Сотник истолковал мою мимику правильно, засуетился, выскочил в соседнюю комнату и через пять минут вернулся – уже в прикиде, нацепив на себя своё железо и подпоясавшись мечом. Пока его не было, его наложница исчезла лёгкой тенью – я и глазом моргнуть не успела. Судя по всему, она боялась оставаться наедине с величественно-суровой мной – и правильно делала, между прочим. О’Прах почтительно подал мне руку, и мы вышли во двор.

Опа-на! Клёво! Я думала, мы снова поедем верхом – в смысле, Верт меня повезёт, – не допуская и мысли о пешей прогулке (я Отданонка или кто?), однако на улице меня ждал приятный сюрприз. Перед домом я увидела типа носилки с кабинкой – паланкин называется – и при них четверых крепких мужиков, обнажённых до пояса (сверху, не подумайте ничего такого). Дизайн этой тачки мне понравился: лёгкая крыша, бортики, мягкое сидение из как бы бархата. Кабинка с трёх сторон была открытой – панорамный обзор, блин горелый! – а сзади, за спинкой кресла, имелась стенка, снаружи украшенная изображением кошачьей головы. Кошка была как живая – мне даже показалось, что её прищуренные глаза смотрят на меня не слишком ласково. Мдя, подумала я, не к подружке на вечерушку поедем… Хотя с другой стороны, если за мной прислали персональный паланкин, нет оснований впадать в отчаянье – во всяком случае, пока.

Один из носильщиков с лёгким полупоклоном распахнул передо мной бортик, я села с независимым видом – подумаешь, невидаль! – и ребята дружно подняли паланкин. Сотник вскочил на коня, махнул рукой, и мы тронулись в путь по улицам славного города Ликатеса.

Город мне понравился – вчера, как я уже говорила, мне было как-то не до обозрения его достопримечательностей, зато теперь я вовсю глазела по сторонам, стараясь при этом соблюдать достоинство княжны и не слишком рьяно вертеть головой. Мостовые, аккуратно выложенные камнем; добродушные дома с остроконечными крышами и клетчатыми окнами; уютные дворики с цветочками – я видела их сквозь калитки из ажурного литья и через невысокие ограды. Улицы ровные и широкие – не Невский проспект, конечно, но две телеги разъедутся запросто. В общем, похоже на старую Ригу, только повеселее и погламурнее – как в глянцевом рекламном буклете какой-нибудь крутой туристической фирмы. Пасторальное средневековье называется.