Владислав Выставной - Считалочка для бомбы

А может, он размышлял над судьбой своих пленников – нелепого двухголового Игрока и несмышленого Магистра Правил? Что готовит этот матерый вояка презренным штатским?

…Они сидели в темной павильонной прохладе уже три дня. С ними обращались довольно корректно, сносно кормили, выводили на короткие прогулки позади штаба. Но на все вопросы солдаты отвечали молчанием. Оставалось лишь слушать непрерывный мерный грохот тысяч сапог, да наблюдать за маневрами танков и рокочущим хищным кружением над головой боевых вертолетов.

Костяк беспрерывно ныл, сетуя на судьбу, и предлагал совершенно дурацки планы побега. Костя и сам подумывал о том, как можно вырваться из цепких лап военных, но не находил решения.

И только Тема был совершенно спокоен, будто то, что происходило вокруг, не касалось его собственного маленького мира. Он сидел, поджав ноги, на гранитном полу и играл со своими камешками. Время от времени с его стороны доносились тихие слова:

Камни светились и, казалось, о чем-то разговаривали с Магистром. Костя посматривал на это с некоторым страхом. Ему не очень нравилось, как маленький ребенок – пусть даже в этом городе его считают важной шишкой – замыкается на каких-то странных абстрактных символах. Было в этом что-то неправильное. Ребенок должен общаться с матерью, играть с друзьями в простые и понятные игры… Только где здесь ему взять друзей и родителей?

Костя вздохнул и сел на прохладный мрамор рядом с Темой.

– Во что играешь? – спросил он.

Правая голова немедленно отвесила какую-то колкость.

Тема недоверчиво посмотрел на Костю. И вернулся взглядом к своим камням.

– В игру, – неохотно сказал Тема. – В считалочки…

– Интересно, – осторожно сказал Тема. – А вот когда я был маленький – в считалочки просто так не играли. Они были нужны для того, чтобы узнать, кто в игре будет водить.

– Правильно, – сказал Тема, рассматривая синий камешек. – Надо считалочкой выбрать камень и смотреть, как он будет водить. Если он будет плохо водить и совсем проиграет – я его отложу, и он больше не будет считаться. А потом считалочка выберет другой камень…

– Но как ты узнаешь, что камень проиграл? – улыбнулся Костя.

– Он перестанет светиться, – пожав плечами, ответил Тема. – Потеряет свой цвет, наверное. Но пока никто не проигрывал. Сейчас водит синий. Смотри…

Костя взял в руки камешек и вгляделся в его наполненные таинственным светом грани.

Его бросило в жар. Камень мелко мерцал и, казалось, кричал ему что-то и не мог докричаться. Казалось еще пара секунд – и Костя поймет все, все до конца. Такое ощущение бывает во сне – но наутро оставляет лишь след тайны и недоумение…

– Вот-вот проиграет, – сказал Тема. – Видишь, начинает мигать? Ну, ладно, а пока выберем, кто будет водить на этот раз…

Костя с усилием оторвал взгляд от камня и вернул его Теме. В голове шумело, неодолимо тянуло снова вглядеться в эту синюю глубину… Правильно сказал Бригадир – не для взрослых это развлечение.

Тема медленно, с короткими остановками завел незнакомую считалочку, переводя указывающий палец с камня на камень. Костя вдруг с изумлением понял, что маленький Магистр сочиняет ее прямо на ходу:

Считалочка остановилась на зеленом камне. Магистр взял его в руку, и кусочек волшебной породы ответил теплым искрящимся светом.

– И кто придумал эту игру? – спросил Костя, заворожено глядя на камешек.

– Никто, – пожал плечами Тема, – она сама по себе появилась…

– И что будет с камнем, который выиграет? – поинтересовался Костя.

Тема задумался, перекатывая в руке зеленый камешек. Видимо он еще не решил для себя этого вопроса. И вдруг неожиданно сказал:

– Он станет бомбой…

Казалось, Тема сам удивился тому, что сказал.

– Как это – бомбой? – спросил Костя.

Тема помолчал, насуплено двигая по полу зеленый камень.

– Не знаю, – сказал он. – Просто бомба. Бабах – и все!

…Костя всю ночь не мог заснуть, ворочаясь на скрипучей сборной армейской кровати. Странно, но правая голова преспокойно дрыхла, посапывая в ухо, временами причмокивая и всхрапывая.

Наконец, он отбросил грубое, пахнущее прелым и пылью, одеяло и тихонько встал. Правая голова забормотала во сне что-то невнятное. Не обращая на это внимания, Костя подошел к кровати, на которой, свернувшись калачиком, опасно повиснув на самом краю, спал Тема. Одна его рука свешивалась к полу. Несмотря на сон, она крепко сжимала белый камешек.

Остальные четыре камня лежали тут же, на полу. Костя встал на одно колено. Его взгляд притягивал лишь один камень – синий. Он поднял его и вгляделся в мерцающую синюю глубину…

И вдруг что-то произошло. Будто бы синяя поверхность внезапно разрослась и окутала его, окатив волной мокрых синих брызг. Дыхание у Кости перехватило, словно они окунулся в холодные морские воды. Это было неожиданно, приятно и как-то тревожно. Волны удивительной свежести принялись бродить в его душе поднимая на поверхность мутную пену каких-то обрывочных воспоминаний…

– Как жизнь? Не жмет еще это тело?

– А?! Что? Кто это?

Костяк хлопал спросонья глазами, пытаясь понять, откуда доносится голос. Голос показался знакомым. Неприятно знакомым.

Наконец он увидел стоящего в глубине павильона человека в черном мешковатом балахоне.

– Э… Д-доминатор? – заикаясь, спросил Костяк.

Он испуганно покосился на левую голову. И испугался еще больше: Костя с отрешенным выражением лица смотрел на маленький синий камешек, который держал на уровне глаз.

– Он нас не слышит, – сказал Доминатор, сделав пару неспешных шагов в сторону двухголового Игрока.

– А… А что с ним? – спросил Костяк.

– Не все ли тебе равно? – усмехнулся Доминатор. – Какое тебе дело до этого человека, с которым тебя лишь временно объединяет бренное тело? Впрочем, если тебе это действительно интересно, скажу: он любуется своим отражением.

– Как это?

– Обыкновенно. Для человека нет в мире интереснее объекта, чем его собственное отражение. Даже самая красивая в мире девушка не привлекает самого мужественного мужчину сильнее, чем его собственное, самое главное в мире «Я». И это замечательно! Потому что позволяет кому-то с легкостью манипулировать этой беззаветной любовью к самому себе. Ведь себе так не хочется в чем-то отказывать, верно?

– Э-э… Кажется, – пробормотал Костяк.