Георгий Шах - Нет повести печальнее на свете...

— Были.

Уланфу начал пересчитывать заново, бормоча названия себе под нос.

— Ах да, я забыл юров.

— Это, очевидно, юридический клан?

Уланфу кивнул.

— А билы, несомненно, биологи?

— Да, как видите, названия легко расшифровываются.

— Но, честно говоря, я не нахожу в вашем перечне некоторых важных родов деятельности.

— Пусть это вас не смущает, синьор. Речь ведь идет об основных кланах, в их составе немало различных подкланов, объединяющих специалистов в отдельных сферах.

— И у них также свои языки?

— Этого нельзя сказать, скорее диалекты, нечто вроде местных наречий, не мешающих им общаться без помощи апов… Специализация не зашла настолько далеко, — добавил Уланфу, как показалось Тропинину, с известным сожалением.

— Однако тенденция идет в таком направлении, насколько я понимаю?

— Боюсь, что не смогу ответить на этот вопрос, вам лучше дождаться встречи со специалистами.

— Ну а как обстоит дело в количественном отношении? Видимо, численность кланов неоднозначна?

— Естественно. Самые большие кланы — техов и агров, а меньше всего нас, матов. Впрочем, есть точные статистические подсчеты, с которыми вы получите возможность ознакомиться.

Тропинин кивнул и откинулся на сиденье, давая понять, что больше не станет пытать своего сопровождающего. Теперь уже мимо них проносились не отдельные строения, а кварталы и архитектурные комплексы. Заметно увеличился поток машин в обоих направлениях. Через ветровое стекло можно было видеть вырастающую на горизонте сплошную громаду высотных зданий, над нею, однако, не стелилась дымка, которая обычно сопутствует мегаполисам, воздух был чист и прозрачен, — видимо, гермеситы добились больших успехов в защите среды. Не случайно их экипаж именуется экомобилем. Вероятно, он движется электрической энергией.

— Скажите, Уланфу, по какому принципу устроен двигатель нашей машины?

Уланфу покраснел.

— Это не моя сфера, пусть вам ответит водитель.

Не отрывая глаз от дороги, водитель лаконично пояснил:

— Мотор водородный.

— Разве вы сами, Уланфу, не управляете машиной? — спросил Тропинин.

— Почему же, у нас обучаются вождению в школе. Однако нет нужды забивать себе голову излишними сведениями, это отвлекало бы от глубокого освоения своего дела.

Тропинин изобразил на лице понимание и одобрение.

Наконец они въехали в городскую черту, движение резко замедлилось. Впереди возвышалась грандиозная арка, над нею парило панно с девятикратно повторенной надписью. Насколько успел уловить Тропинин, шрифт во всех случаях был различный и ему совершенно незнакомый, хотя начертание отдельных знаков напоминало латинские буквы, китайские иероглифы, арабскую вязь и другие земные письмена. Буквы перемежались цифрами и формулами.

«Рим — столица Гермеса», — прочитал с гордостью Уланфу.

Через несколько минут экомобиль подкатил к небольшому, но весьма импозантному зданию в стиле дворцовых сооружений XVIII века. У гостеприимно распахнутых дверей их встречала группа людей во главе с маленьким невзрачным гермеситом; единственной достопримечательной чертой его наружности была роскошная черная борода. Тропинин про себя так сразу его и окрестил: бородач.

— Разрешите приветствовать вас, синьор легат, [1] Посол (латин.). в нашей столице и выразить уверенность, что ваша историческая миссия завершится полным успехом. — Он приложил руку к сердцу и изысканным жестом вручил Тропинину букет свежих роз. — Меня зовут Мендесона, я начальник канцелярии Сената этой планеты.

— Благодарю за теплый прием и добрые пожелания, — ответил Тропинин в соответствии с дипломатическим ритуалом.

— Позднее мы обсудим программу вашего пребывания. Сейчас управляющий этим зданием покажет отведенные вам апартаменты, вы сможете привести себя в порядок после дороги. Часа будет достаточно?

Тропинин кивнул.

— Прекрасно. Не предлагаю закусить, поскольку вам предстоит обедать в другом месте. — Бородач сделал паузу и, придав своему голосу патетическое звучание, объявил: — Вы приглашены, легат, нанести визит для первого знакомства Великому математику.

«Странно, — размышлял Тропинин, стоя под горячим душем, — ведь до самого последнего времени мы почти ничего не знали об устройстве гермеситского общества. На протяжении многих столетий гермеситы вообще не давали о себе знать, и все попытки установить с ними связь заканчивались неудачей. Было немало предложений направить сюда экспедицию, чтобы выяснить, что приключилось с нашими собратьями, но дело это постоянно откладывалось. То недоставало средств — шутка ли, каких затрат стоит путешествие в такой отдаленный от Земли уголок Галактики! То возникали другие, более неотложные проблемы, связанные с планетами Великого кольца, с которыми у нас давние и добрые отношения. Когда пришлось выручать население одного из спутников альфы Эридана, которому грозила гибель в результате форсированного затухания тамошнего солнца, на это были брошены все ресурсы космоплавания и чуть ли не на два века отменены всякие другие проекты. Потом объявились щепетильные умники, утверждавшие, что неэтично без спроса соваться в чужие дела, надо ждать, пока гермеситы сами не запросятся на контакт. А если они все там вымерли? Неважно, главное — соблюсти деликатность.

Тотальный профессионализм, кланы, Великий математик — черт знает что! Однако не спеши с выводами, сказал он себе, может быть, во всем этом есть свой смысл. Ведь, судя по тому, что он видел до сих пор, на Гермесе создана развитая техническая цивилизация и его население благоденствует. Тропинин вспомнил излюбленное выражение своего отца: всякий раз, когда сын, по его мнению, из упрямства не желал соглашаться с авторитетным суждением родителя, тот говорил: «Распахни глаза, Анатолий, распахни глаза!»

Тропинин насухо растерся махровой простыней и приложил к лицу ароматическую губку: двух секунд было достаточно, чтобы начисто снять щетину. Затем достал из чемодана свежую сорочку и парадный черный сюртук с нашивками командора первого ранга межпланетной связи. Пора бы им, между прочим, произвести его в очередной чин. В конце концов, ему доверяют самые сложные поручения, а пока он мотается по Вселенной, службисты в аппарате преспокойненько получают повышения. Впрочем, шеф намекнул, что, если переговоры с гермеситами приведут к успеху, Тропинин может рассчитывать на полного командора. Выходит, у него своя корысть допустить их в Кольцо. Вот вам и беспристрастность.

Взглянув на часы, он заторопился, сунул в карман ап и спустился к выходу. Там его поджидал начинавший нервничать Уланфу. По дороге они почти не разговаривали: Тропинин соображал, как следует вести себя на предстоящей встрече, — взять официальный тон или держаться попроще, чтобы расположить собеседника к откровенности. В том и другом есть свои сильные и слабые стороны. Посмотрим, однако, что за человек этот Великий математик.