Георгий Шах - Нет повести печальнее на свете...

А затем резко развернулся и нанес Рому второй удар.

Ром пошатнулся, из рассеченной губы потекла кровь. Зато совесть теперь у него была чиста: не он первым ударил ее брата . Выбросив вперед правую руку и отвлекая тем внимание Тибора, Ром вложил всю тяжесть своего тела и владевшее им озлобление в хук левой. Тибор оторвался от земли и упал на товарищей, которые еле устояли на ногах.

— Браво! — сказала Розалинда. — Что ни говори, а мат агру в боксе не партнер.

Эта реплика окончательно взбесила самолюбивого Тибора. Пригнув голову, он кинулся на Рома как бык, бодающий тореро. Но Ром ловко увернулся, и Тибор, пролетев круг, врезался в Голема, вызвав у того возглас досады и боли.

— Будет с тебя, — сказал Голем, шагнув в центр кольца.

Ром с Тибором были одного роста, их бой воспринимался как схватка равных соперников. Ром с Големом соотносились, как мышь с кошкой, между ними не могло быть драки, а только избиение. Ула в ужасе закрыла глаза. Но Ром не растерялся.

— Что ж, Голем, твой клановый патриотизм не помешал тебе стакнуться с матами против своего, — сказал он дерзко.

— Сам ты предатель! — огрызнулся Голем.

— Не ты ли громче всех орал, что все маты сволочи?

Среди матов поднялся возмущенный ропот.

Голем смутился и не нашел ничего лучшего, как повторить:

— Сам ты предатель.

— Я никого не предавал, вся моя вина в том, что я полюбил Улу. Будешь бить меня за это?

— И за это тоже, — сказал Голем.

— А как ты потом посмотришь команде в глаза?

— Что ты его слушаешь, он же над тобой издевается! — закричал Тибор, и Голем, словно ждавший такого понукания, рванулся с поднятыми кулаками вперед. Но в ту же секунду раздался предостерегающий голос Розалинды:

— Голем, не советую тебе бить агра.

И он застыл в нелепой позе, раздираемый противоположными импульсами, переводя глаза с Розалинды на Тибора и обратно.

Неизвестно, чем бы кончились его терзания, если б не появление нового лица, выросшего среди них словно из-под земли. Войдя в круг, крупный плотный мужчина в форме заявил:

— Синьоры, я, префект города Мантуи, беру вас всех под стражу по обвинению в нарушении общественного порядка и вторжении в дом местного жителя Ферфакса. Предупреждаю, что вы окружены.

В подтверждение его слов со всех сторон вспыхнули прожекторы роботов-полицейских. Стало светло как днем.

Ула подбежала к Рому и платком вытерла кровь с его лица. Она хотела сделать то же для Тибора, но он передернулся и демонстративно повернулся к ней спиной. С удивлением и обидой смотрела Ула, как Тибор подошел к Розалинде, и та охотно оказала ему первую помощь.

— Вы не имеете права нас задерживать, префект, — заявил Пер, который ничем себя не проявил во время предшествующих событий.

— Это почему же, молодой человек?

— Мы из Вероны и прибыли в Мантую, чтобы вернуть домой пару, — он кивнул в сторону Улы и Рома, — сбежавшую против воли родителей. Это наше право.

— Вот как? А жечь машины и разрушать дома — тоже ваше право?

— Досадное недоразумение. Разумеется, ущерб будет полностью возмещен. Я могу подписать обязательство.

— И я, — сказал Тибор, — моя фамилия Капулетти.

— Хорошо, на таких условиях я согласен отпустить вас. Садитесь по машинам и чтобы духу вашего здесь не было.

Тибор облегченно вздохнул. Ром и Ула задрожали.

— Кроме этих двух, они будут отвечать за нарушение права собственности.

У Тибора вытянулось лицо. Вперед выступила Розалинда.

— Но позвольте, префект, вы отнимаете у нас нашу добычу.

— Ах, вот в чем дело, синьорита! Я и забыл, что вы на них охотились. Сожалею, но ничего не могу поделать. Соседка Ферфакса официально уведомила префектуру, что в его дом забрались неизвестные. Я обязан провести расследование.

— Но вы можете отпустить их на поруки.

— Не могу, даже ради ваших прекрасных глаз, — сказал учтивый префект, с интересом оглядывая аппетитные формы Розалинды. — Закон есть закон. Не огорчайтесь, через пару дней вы их получите. У меня из камеры они никуда не денутся.

Поняв, что с гранитным хранителем закона спорить бесполезно, Розалинда вздернула плечами и направилась к месту, где они запарковались. Тибор последовал за ней, даже не оглянувшись на сестру, Голем и остальные поплелись за ними. Один Пер задержался. Он подошел к Уле.

— Не бойся, я сделаю все, чтобы тебя освободили завтра же.

— Не трудись, Пер, я не нуждаюсь в помощи, у меня есть муж. — Она положила руку на плечо Рому.

Пер посмотрел на нее взглядом, полным горечи, и, понурив голову, пошел за своими. У Рома шевельнулось даже чувство жалости к своему поверженному сопернику. Но ему надо было в первую очередь жалеть самого себя. Под конвоем двух полицейских роботов их препроводили в префектуру, в подвале которой были оборудованы камеры для задержанных. Префект собственноручно задвинул решетку, навесил замок и удалился. За всю дорогу он не проронил ни слова, а Ула и Ром, потрясенные драматическими событиями этой ночи, не пытались ни о чем его расспрашивать.

Так влюбленные закончили свой первый вольный день на тюремном ложе.

Ранним утром Рома разбудили и повели к префекту. Тот спросил, как они попали в дом Ферфакса. Ром объяснил, что это друг его наставника, он готов был их приютить и, вынужденный срочно уехать по делам, специально оставил дверь незапертой, чем они и воспользовались. К великому облегчению Рома, префект не стал расспрашивать дальше и подозвал его к себе подписать протокол допроса, составленный автописцем. Склонившись над столом, Ром увидел лежавший чуть в сторонке листок, на котором красовалось его изображение. Под ним шло набранное жирным шрифтом объявление, обязывавшее всех, кто встретит Рома Монтекки, похитителя Улы Капулетти, задержать его и доставить местным властям. Ром испуганно взглянул на префекта, но тот безмятежно разглядывал узоры на потолке.

— Подписал?

— Да.

— Тогда забирай свою милую и ступай на все четыре стороны. Впредь будь осторожней и не попадайся к нам в лапы.

Префект пододвинул к себе протокол и начертал резолюцию: «Освобождены за отсутствием состава преступления».

Первые дни пребывания Тропинина на Гермесе были до отказа заполнены осмотром столицы и ее окрестностей, посещением предприятий, лабораторий и учебных центров. Возвращаясь к себе поздно вечером, он работал еще несколько часов — с помощью считывающего устройства знакомился со статистическими данными, листал энциклопедические издания и справочники, пытался составить представление о местной жизни по телепередачам. Постепенно из обрывков разношерстной информации у него начинало складываться более или менее цельное представление о здешней цивилизации.