Ирина Верехтина - Солнце Эльгомайзы

– Хочу. Тебя хочу. Сейчас. А звёзды… завтра.

– У тебя губы мёдом пахнут.

– Это такая травка, я же в прошлый раз всех угощал. Ты не ела?

Не отвечая, Надя легла на спину, потянула за собой Юозаса. Комбинезоны они постелили на пол и легли сверху, пол перестал быть неудобным, а бороздки воспринимались, по определению Юозаса, как полезный массаж.

Они не помнили, сколько прошло времени, час или год. Они получили друг друга в собственность и не хотели отдавать обратно. Они отправились в другую Вселенную. А потом вернулись. Интересно, сколько сейчас времени? Земные часы на Аква Марине вели себя странно, стрелки то ползли, то спешили, догоняя и перегоняя время. А времени у них достаточно, потому что местные сутки длятся семьдесят два часа.

Там, наверху, наступил вечер, и яростное солнце Эльгомайзы уже не слепит глаза. Под тусклыми лучами двух лун трава становится прохладно-лиловой, а ветер лилово– прохладным. А когда восходит третья, красно-коричневая, лиловый мир сменяется бирюзовым, это красиво и немного страшно. Над ними сейчас вечер, а здесь, в мёртвом корабле, время остановилось две тысячи лет назад. И пространство остановилось тоже. Иначе как объяснить, что над их головами сияют звёзды…

– Звёзды, Юзик!

– Как ты меня назвала? Подожди… какие звёзды? Мы же в помещении.

Юозас прав, они в помещении… А звёзды ей снятся. Надя закрыла глаза и сладко потянулась. В тело впились треклятые бороздки и канавки, Надя проснулась окончательно и сообразила, где она находится. В чужом звездолёте! На полу, в объятиях Юозаса.

–Ужас! – пробормотала Надя.

– Ничего не ужас. Просто ты спала, а я не хотел тебя будить, думал, вдруг ты испугаешься.

Вот дурак! Надя приподнялась на локтях, повернула голову. Без комбинезона, в трусах и майке, биолог был таким домашним, таким родным. Надя представила свой дом в Кудиново, как он бредёт пошатываясь в ванную комнату, ещё не проснувшись и натыкаясь на все углы. «Сколько же тут углов! Я кажется обо все стукнулся. Чего смеёшься, человеку больно, а ей весело!» Они с Юозасом купят дом в Кудиново, если повезёт, тот самый. Надин. И будут лепить пельмени в четыре руки, под музыку Боккерини, и к ногам требовательно прижмётся пушистый тёплый бок. «Юзик, он гулять хочет!» – «Ты забыла, я с ним час назад гулял. Он не гулять, он пельмени хочет. Мясом же пахнет! Аж слюни текут» – «У кого?»

У них обязательно будет собака. И ребёнок. Нет, лучше два. Нет, три. Ей не нужны звёзды, нужен Юозас, а она нужна ему. Какое счастье.

– Пришёл наконец, пришелец? Или это мы пришельцы, а ты хозяин? – Надя протянула руку, в ладонь доверчиво ткнулся звёздный нос. Нос был холодным и чуть-чуть покалывал. Терпимо.

– Ты почему не приходил так долго? Мы тебя ждали, ждали…

Её захлестнула волна чужой благодарности, чужого дружеского присутствия, чужого одиночества и сожаления. О чём оно жалеет, это звёздное существо? Собачка…

«Собачка» объяснила, о чём, и внутри у Нади всё сжалось. Не помня себя, она бесцеремонно растолкала Юозаса, который, кажется, задремал. Вот же медведь! Нашёл, понимаешь, берлогу! Если бы капитан знал, чем они тут занимались… а потом спали… в чужом звездолёте! Надя хихикнула.

– Dabar, as dabar, as einu… – забормотал биолог (лит.: «сейчас, я сейчас, я иду»).

– Понимаешь, он здесь один, совсем один! А мы улетим. Как мы его здесь оставим?!

– Не оставим. С собой заберём, – пообещал биолог, и Надя не поняла, шутит он или говорит серьёзно.

Существо (которое не было псом, просто скопировало его форму из памяти Юозаса) не умело читать мысли ксеноморфов, но улавливало их биотоки и колебания их электрических полей. Ауру. Оно «услышало», как обрадовались пришельцы его появлению, как выплеснулись в их кровь эндорфины, гормоны счастья. А ещё оно почувствовало, как внутри одного из ксеноморфов зародилась новая жизнь. Не обладающая массой и бесплотная, как он сам. Интересно, каким он вырастет, ребёнок этих двоих?

– Что ты ёжишься? Холодно? – Юозас помог ей натянуть комбинезон, застегнул под горло.

– Не холодно. Это просто… просто так, – улыбнулась Надя. Неприятное ощущение длилось несколько секунд и прошло, без следа.

***

Это длилось несколько секунд: узнавание, проникновение, восприятие. За эти секунды он отдал новому ксеноморфу знания, возможности, эмоции… частицу жизни. И приблизил свою смерть. С каждым прожитым тысячелетием он становился всё более тусклым. Солнце Эльгомайзы, светимостью в восемь раз ярче земного, не давало достаточно энергии, и он голодал, уменьшаясь в размерах и теряя силы. Голод убивал медленно, незаметно, он прожил бы ещё долго, несколько тысячелетий, но одиночество убивало быстрее. Во всех Вселенных, где он побывал, мыслящие биоформы не могли размножаться в одиночку. Он понимал, что ксеноморфы, подарившие ему бесценный подарок – радость общения – ксеноморфы улетят на свою звезду, а он умрёт, как умерли тысячу лет назад его создатели.

То, что он сделал, не было вторжением. Ксеноморфы обещали взять его с собой, значит, не будут возражать. Надя не ощутила боли, только неприятное щекотное ощущение, только немного холода. А маленькая жизнь внутри неё приняла его как данность, соединилась с ним и стала одним целым. Он будет жить. Теперь он будет жить!

***

Надя ойкнула и испуганно воззрилась на голубое пламя, в которое превратилась «собачка». Огонь медленно растекался по стенкам туннеля, синими ручейками заполняя желобки. Юозас взял её за руку.

– Я, кажется, знаю, чего он хочет, – Биолог достал из кармана мелок и провёл по бороздчатому полу. – Полы у них тут дурацкие. Рисовать не получается. И на стенках тоже.

Надя достала баллончик-распылитель с краской, и дело пошло. Юозас нарисовал большой круг – Солнце – и пририсовал к нему восемь планет, к которым Надя добавила астероидный Пояс Койпера и более далёкое Облако Оорта.

Синие ручейки, игнорируя тяготение (которое в туннелях чужого звездолёта почти отсутствовало, но всё-таки было), потекли вверх, закручиваясь крохотными смерчиками, застывая на стенах брызгами. И нарисовали звёздное небо.

Надя достала планшет, перелистала звёздные карты.

– Это не наши… не наша галактика! Это… Вот! Большое Магелланово Облако, карликовая галактика, удалена от нашей на 163000 световых лет и расположена между галактиками Золотая Рыба и Столовая Гора, – забормотала Надя.

– Что же ты не улетел на своё Магелланово Облако? – забормотал Юозас, испытав на мгновенье то, что «звёздный пёс» испытывал не одно тысячелетие: холод космического одиночества и невозможность ничего изменить. – Несчастная ты собака! Гинтарис… Ты не останешься здесь один, я больше тебя не оставлю, как тогда, в Лаукуве. Ты мне веришь?