Дмитрий Лазарев - Арфист [litres]

– Если дело лишь в этом, успокойся: с ней все будет хорошо. – Она испытующе смотрит на меня. – У тебя все, или для твоего мрачного настроения существуют еще причины?

Интересно. Она же мысли читает, к чему вопросы? Или, вспомнив о своем обещании не лезть постоянно в мою голову, делает вид, что так и есть? Что же, подыграем.

– Существуют. Скажи, по какому принципу действует поле наибольшего благоприятствования для пробужденных?

Тональность легкой растерянности от неожиданного вопроса. Неужели и впрямь держит слово?

– Ну… в жизни этого человека просто повышается вероятность хороших событий и уменьшается вероятность плохих…

– А среди этих… «хороших» событий… может быть смерть других людей?

– Крайне маловероятно. Только если эти другие непосредственно угрожают жизни или здоровью пробужденного… А что? У тебя что-то произошло?

– Да. Месяц назад умер мой питерский родственник. Он болел, конечно, но врачи давали ему еще около полугода. А он взял и умер раньше времени. Оставил мне в наследство квартиру на Васильевском и еще кое-что… Возможно, кто-то и сочтет это хорошим событием, но я, уж прости, что-то не испытываю желания прыгать от радости. Последнее, что мне нужно – это расплачиваться чужими жизнями за собственное материальное благополучие. Тем более жизнями моей родни.

– Ох, ничего себе! – округляет глаза Дарья, а белая струна подтверждает, что она сильно удивлена. – Я понятия не имела. Очень тебе сочувствую! И как ты мог подумать такое? Соборная душа – это тебе не «Коза Ностра»! Человеческие жизни забираются лишь в самом крайнем, критическом случае, а тут такого и близко нет! Просто подобные события иногда случаются. Поверь, ни Питерский эгрегор, ни мы тут ни при чем!

Искренность Пробуждающей подтверждается ее звучанием . Мои сомнения на ее счет готовы уже полностью рассеяться, и да же вновь становится стыдно за свои подозрения. В конце концов, человек может быть гениальным актером и уметь подделывать внешние проявления чувств: выражение лица, мимику, жесты, даже выражение глаз, но не внутренние эмоциональные реакции! Ага, я же видел, как она пользуется внушением. На примере Светланы. Что, если она сейчас и мне внушает «Все нормально, в моем звучании ничего тревожного!»? Так, стоп, паранойя! Нельзя же, в самом деле, вечно всех подозревать. Даже Дарью. Так и рехнуться недолго! Может, пора начать проще относиться к жизни и не искать везде подвох? Хватит. Устал.

– Прости, пожалуйста, я… Что-то на меня находит периодами. Приступы подозрительности. Побочный эффект моих способностей, наверное.

Она улыбается.

– Понимаю. Но ты же слышишь мое звучание . Расшифровывать не разучился?

– Не разучился. Вижу и слышу, что ты говоришь правду. Просто сразу много всего и…

– Много? Есть еще что-то?

– К сожалению, есть…

И тут меня словно прорывает. Выкладываю, как на духу, про смерть отца, про Полтавского, про странный конец бабушки и ее тревогу за мою безопасность и, наконец, про сегодняшнее анонимное письмо.

Дарья хмурится, и тревога, которая в ходе нашего разговора совсем было исчезла из ее звучания , снова напоминает о себе.

– Вот, значит, как. Собственно, об этом я и хотела с тобой поговорить.

– О Полтавском?! – изумляюсь я.

– Нет. Его фамилию я впервые только что услышала от тебя. Но эгрегор встревожен: в городе появилась парочка сильных темных магов. И это совпадение с твоей анонимкой мне очень не нравится. Если Полтавский и есть прибывший сюда темный маг, а может быть, и двоедушник, если он причастен к смерти твоей бабушки, то вполне возможно, что он здесь, чтобы забрать твою жизнь.

– Но кто тогда меня предупредил?

– А это еще один очень хороший вопрос.

Санкт-Петербург. 18 июня 2017 года

Торчать на Изнанке было дико скучно – я ведь даже не ходил никуда, так и отсиживался в здании на Литейном, замкнув свое звучание внутри себя. Ну их всех в пень – и паука, и Спирину! Иногда лучше поскучать. Хотя один раз я все же вынырнул – чтобы договориться с Александрой о подстраховке на вокзале, когда приедет Лада: о проблеме со слежкой тоже забывать не стоило.

Несмотря на то что других аргументов, кроме моего чутья, у меня не имелось, подстраховку мне все-таки выделили – два человека «наружки» плюс ведьма из числа завербованных ковенских. Если не помогут, так хоть вычислят мою тень. Звонить Ладе я не стал – толку-то. Сказать: «Вылезай из поезда, дуй домой и думать забудь о Питере!»? А причины? Сказать правду? Не смешно. Уклончиво объяснять про врагов, которые завелись в Питере у ее родственника? Не поверит наверняка, да еще, чего доброго, решит, что я передумал, а теперь изобретаю дурацкие отмазки, лишь бы не принимать ее у себя дома. Однако что-то сказать ей по приезде все-таки придется, как-то остеречь от излишней беспечности… Но как?! И вообще, для нее придется подготовить целые бочки лапши, которую и вешать ей на уши каждый день почти по любому поводу. Короче, чем больше я об этом думал, тем больше мне плохело от осознания вороха всяческих сложностей, сопряженных с моей новоявленной родственницей.

Окончательно я вернулся в реальный мир уже перед самым прибытием поезда – только так я мог сохранить форму на время приезда Лады и пару последующих часов. Потом опять станет плохо и снова придется сбегать. Ну что за мерзкая неделя?

И вот, стоя на Московском вокзале в ожидании прибытия поезда из Казани, я в который уж раз прикидывал, что сказать Ладе, безо всякого, впрочем, толка. К тому же Московский вокзал, да еще в середине дня – не самое лучшее место для спокойных размышлений. Даже если удастся найти уголок, где тебя не будут постоянно пихать отъезжающие, прибывающие и встречающие, шумовой фон стоит такой, что хоть уши затыкай. И речь не только про обычные звуки, но и звучание душ всего собравшегося тут народа. Я, правда, умею экранировать такое, но не полностью. Конечно, в этом хаосе невозможно не то что вычислить предполагаемого преследователя, но и обнаружить сам факт наличия слежки.

Неудивительно, что я чуть не пропустил объявление о прибытии поезда. Прибежав на четвертую платформу, стоял и наблюдал, как, замедляясь, наползает стальная гусеница состава, а на душе скребли кошки. Где-то там ехала Лада, которая могла принести с собой такую нужную мне информацию о прошлом, но одновременно и стать источником проблем, уязвимостью в моей броне, которая и так-то не выглядела несокрушимой. Особенно сейчас.

До вагона номер двенадцать пришлось шагать довольно далеко – с моим еврейским счастьем, находился он в самом хвосте поезда. Я был еще метрах в тридцати от него, когда Лада сошла на перрон с большим фиолетовым чемоданом на колесиках. Я сразу узнал ее по фотографии, но тут к зрительному образу добавилось еще и звучание . Вполне неплохое, кстати. Голубая, зеленая, оранжевая и светло-зеленая струны забивали все остальные. Чистый экстраверт, кипучая натура, добрая, смешливая. Предприимчивость в сочетании с легкой наивностью, склонностью к авантюризму и неслабой такой жаждой справедливости, о чем говорили лиловая и аквамариновая струны, представляли собой поистине гремучую смесь. Похоже, моя свежеобретенная родственница – просто ходячий магнит для неприятностей.