Альберт Беренцев - Грибификация: Легенды Ледовласого

Он честно пытался быть хорошим и понять, что от него хотят, но тяжело изучать чужой язык и традиции, когда ты избит, голоден и не выспался.

Фаргнорт был в отчаянии, он даже занялся запретной и темной магией. Он стал воровать иголки и выкладывать из них охранные волшебные знаки. Вообще, эта магия запрещена для мужчин, как и любое колдовство тайных знаков. Но Сын Вождя совсем сломался, так что он надеялся, что знаки помогут ему, это было последнее средство. Он знал эти знаки, потому что его старшая сестра постоянно выкладывала тайные символы из иголок в юрте, поэтому Фаргнорт помнил основные охранные фигуры.

Но волшебство не сработало, его знаки разрушали и Фаргнорта опять били, на этот раз за украденные иголки. В конце концов Сыну Вождя помогли не охранные знаки, а сержант Казарян. Однажды сержант сказал:

— Ну все, хватит. Бобер в принципе необучаем. Так что с этого дня его не пиздить, хрючево у него не отбирать. А то он скоро сдвухсотится или скрипачом станет. И будут проблемы.

— А че нам его, в жопу целовать? — поинтересовался ефрейтор Ханбекшахов. Глаза у него были красными, ефрейтор каждый день курил коричневую субстанцию, похожую на говно, — Из-за него ротный нас всех ебет.

— По дурке бы его списать, — вздохнул Казарян, — Вон он какие картинки из подшивных принадлежностей выкладывает. Любой психиатр залюбуется.

— Меня тоже надо по дурке списать, — живо откликнулся ефрейтор, — Наркомания это же психическая болезнь. Только так просто не коммисуешься, надо начмеду ящик водки ставить. Вот у тебя есть лишний ящик водки, ара?

— У меня даже нелишнего нет.

— Слушай, а может он стреляет хорошо? Я слыхал, что эти дикие народности белке в глаз попадают.

— Хуй его знает. У нас же во всем батальоне ни одного автомата нет, тут стрелять только из лопаты можно. А еще лопатой можно копать. Копать даже Кутак умеет. Так что надо дать ему лопату — пусть копает.

— Ага, охуенно. Только ротного это нихуя не устроит. А с остальными залетами этого чмыря че делать? Он же даже в очке шуршать отказывается, нос воротит, сука. Что, и тогда его не пиздить? Ты совсем ебанулся, ара?

— Хм... Тогда пожалуй можно пиздить, — сказал после некоторого размышления Казарян, — Но только если он сознательно отказывается. А вот если не понимает, что от него хотят — не пиздить. Все, я так сказал. Или ты против, Хан? М?

— Полегче, ара, — ответил Ханбекшахов, закидывая на десну насвай, — Я не против. Ты же знаешь, я твоего Кутака вообще ни разу не пиздил.

Последнее было правдой. Дело в том, что для того, чтобы пиздить людей нужно как минимум твердо стоять на ногах, а ефрейтора Ханбекшахова обычно немного пошатывало.

С тех пор Фаргнорта били редко и аккуратно, и еду у него отбирать перестали. Стало чуть-чуть полегче, хотя все еще было тяжело и плохо. Сына Вождя все-таки заставили убираться в отхожем месте, но ему уже было все равно, дно бесчестия было давно пробито.

Фаргнорт мало понимал в происходящем вокруг. Он только знал, что они здесь строят гнездо для летающих русских железных птиц. Для строительства использовались разные загадочные инструменты и механизмы, некоторые совсем волшебные, но Сын Вождя не понимал, как они работают. Поэтому ему чаще всего давали лопату и заставляли копать. Иногда он копал очень долго, а потом ему приказывали закопать то, что он выкопал. В такие моменты Сын Вождя очень злился, и его обычно опять били.

Ему было бы гораздо проще, если бы он смог выучить русский язык, но Сын Вождя так и не сумел этого сделать. Фаргнорт понимал только отдельные слова, но выговорить эти слова не мог. В русском были слишком странные звуки, для произнесения которых глотка Сына Вождя совсем не годилась. С другой стороны щелкать горлом и свистеть носом, как это делают, говоря на родном языке, степняки, русские совсем не умели.

В языке степняков и в русском было слишком мало общих звуков, это и было главным препятствием, мешающим Сыну Вождя научиться говорить по-русски. Ситуация осложнялась еще и тем, что здесь говорили не только на русском, но и на огромном количестве других языков, которых Фаргнорт также не знал. Фразы русские строили очень странно, у них в языке каждое слово делилось на несколько мелких, между произнесением которых русские делали паузу. Это было совсем непонятно, ведь степняки всегда говорили одним большим словом. Еще русские меняли слова во фразах местами, как им заблагорассудится, хотя в языке степняков любое изменение порядка слов немедленно меняло смысл сказанного и получалось совсем другое высказывание.

Все это было слишком сложно. Мозг Сына Вождя ничего этого не понимал, он был неприспособлен для восприятия русского языка. Поэтому Фаргнорт только копал, мыл отхожее место и терпел побои. Но он все равно был благодарен сержанту Казаряну, если бы не Казарян — его бы просто убили.

Сын Вождя честно пытался учиться и понять русскую культуру. Однажды он даже выпил немного огненной воды, но потом долго и тяжело болел. В другой раз Казарян отвел его к знатоку языков, который пытался говорить с Фаргнортом на десятке разных наречий. Но из этого конечно ничего не вышло. Знаток языков, наверное, знал все наречия мира, кроме нужного степного.

Сын Вождя часто вспоминал бородатого хозяина, который предлагал ему в жены свою дочку. Хозяин оказался прав — в советской армии действительно заставляют чистить отхожее место. А вот про войну и стрельбу он наврал. Тут не было никакой войны, и стрелять ни в кого не приказывали, здесь даже оружия не было.

Правда, однажды всех солдат повели к политруку, и политрук что-то долго и нудно рассказывал. Его никто не слушал, но Сыну Вождя было интересно, и он жадно ловил каждое слово, к сожалению, почти ничего не понимая. Но Фаргнорт все же уяснил, что идет война между русскими и какими-то «американцами». Он не знал, что это за американцы и никак не мог понять, где они живут, ведь весь мир, который видел Фаргнорт, принадлежал русским.

Еще он так и не смог разобраться, в чем причина этой войны, и почему американцы не приходят сюда убивать его. Он даже остался, когда все уже разошлись, и подошел к политруку.

— Крийгды-плывриз, — сказал Фаргнорт политруку. Он уже давно говорил только одну эту фразу, поскольку его все равно никто не понимал. Вообще-то эта фраза означала «сдохни в мучениях от чумы и вытекания кишок». Вначале Сын Вождя ругал ею бивших его русских, но он повторял эту фразу так часто, что она стала бессмысленной и перестала быть ругательной. Теперь он говорил ее просто так, по любому поводу.

— Ага, боец, ты хочешь узнать, как выглядит враг советской родины, — догадался политрук, — Ну вот, смотри. Вот они, свиные рожи американского империализма.