Альберт Беренцев - Грибификация: Легенды Ледовласого

— И она вполне возможно жива. Разве нет?

— Это мы сейчас выясним, — участковый кивнул на дверь квартиры, — А есть у умершей родственники поближе вас?

— Нет.

— Как же так нет? — засуетилась управдомша, — А этот... из седьмого дома?

— Цветметов, — неохотно подсказал Камарильин.

— Вот-вот, Цветметов. И еще был племянник Славик, детей у нее не было, но Славика, когда он был маленький, часто привозили к тете погостить на лето. Еще была сестра Анны Михайловны, мама Славика, но я не знаю, жива она сейчас или нет. Не видела ее уже лет десять. Они со Славиком жили в Рязани, — протараторила управдом.

— Ладно, разберемся, — махнул рукой участковый, — Где работала умершая?

— В двадцатке, всю свою жизнь, с самого 1944, когда двадцатку только открыли. На пенсии с шестьдесят восьмого года, — сообщила всезнающая управдомша.

— С шестьдесят восьмого на пенсии? Сколько же ей лет?

На этот вопрос неожиданно не смогла ответить даже управдом, Камарильин тоже не знал, сколько лет бабке.

— Кем она работала? Она ученый? Если она ученый из НИИ № 20 мы, конечно же, не можем вламываться к ней в квартиру, надо вызывать компетентных людей из соответствующих органов, — с надеждой произнес участковый.

— Да какой там. Она уборщица, всю жизнь полы мыла, с 44-го года в двадцатке, а раньше...

— Ладно, разберемся, — перебил управдомшу помрачневший участковый, — Когда видели умершую в последний раз?

— Я в конце апреля, — честно признался Камарильин.

— А я в понедельник, еще на прошлой неделе, — сообщила управдом, — Но Людка с верхнего этажа говорит, что видела ее в окне кухни пять дней назад. Живой и здоровой. Людка тогда пошла искать своего к железной дороге, у нее муж работает в депо, так вот они там постоянно...

— Когда появился запах в подъезде?

— Позавчера. Знаете, мы сначала думали, что где-то в подвале кошка умерла. У нас там всю зиму кошки живут, я их конечно подкармливаю, жалко же. Была там одна рыжая, без половины хвоста и без уха...

— Ладно, разберемся. У умершей там собака что ли? — участковый кивнул на дверь квартиры, откуда все еще слышался лай вперемешку с подскуливанием.

— Ага, песик. Но только вы не бойтесь, он дворняжка, совсем небольшой и старенький. Аня его подобрала во дворе еще лет десять назад...

Участковый вздохнул и потянулся к висевшей на ремне кобуре. Но вдруг, передумав, спросил:

— Песика как зовут?

Удивительно, но на этот раз управдомша вдруг ответила не сразу и как-то сухо:

— А вам зачем?

— Ну, предположим, мы сейчас зайдем в квартиру, и собака на нас бросится. Она там уже несколько дней одна с мертвой хозяйкой. Наверное, совсем взбесилась. Слышите, как лает? Мне придется или пристрелить песика, или успокоить его. А успокаивать песика лучше всего называя его по имени. Так как зовут собаку?

Управдомша вдруг вся напряглась, ее лицо стало каменным:

— Суслов.

— Что, простите?

— Собаку зовут. Суслов.

Участковый нахмурился:

— Вот значит как. Понятно. Мне, наверное, стоит сообщить в компетентные органы, что у вас в доме живет собачка по имени... Вы сейчас сами сказали по какому имени. Нет?

Управдомша вся побелела:

— Ой, ну я то тут причем? Я же ей говорила много раз — назови пса по-другому. Ей весь подъезд говорил, мы с ней проводили воспитательную работу, честно. А она ни в какую — Суслов и Суслов. А песик то глупый, не понимает, привык уже к кличке, собаке же не объяснишь политические вопросы...

Камарильин смертельно устал, ему хотелось, чтобы все скорее закончилось:

— Послушайте, давайте уже войдем в квартиру. У меня дела, мне нужно писать фельетон государственной важности, и еще стихотворение к 9 мая, и мы с моей девушкой сегодня собрались за город, на шашлыки. Давайте уже сделаем то, что нужно, и все разойдемся.

— Ладно, открывайте, — согласился участковый.

Управдом достала из кармана связку ключей и принялась искать нужный, а участковый тем временем извлек из внутреннего кармана плоский флакон тройного одеколона. Камарильин испугался, что участковый сейчас начнет пить одеколон, на секунду он даже задумался, не сделать ли участкового-алкоголика героем своего фельетона. Но милиционер лишь достал из другого кармана белый носовой платок, он обильно смочил платок одеколоном и прижал пропитанную ткань к носу. Тогда Камарильин осознал, что входить в квартиру ему совсем не хочется.

— Может я тут постою, а?

— Никак нет. Вы обязаны засвидетельствовать, как родственник.

Управдомша открыла дверь квартиры, и всех обдало мощным ароматом гнили, вторую внутреннюю деревянную дверь распахнул участковый, из коридора бабкиной квартиры на волю лестничной площадки немедленно вырвался бешено лаявший Суслов. Суслов оказался мелким и жирным, мордашка была перекошена злобой. Участковый оказался прав, за время заточения в квартире с мертвой хозяйкой Суслов совсем одичал и обезумел.

Суслов попытался укусить участкового за ногу, но милиционер точным пинком отправил его в путешествие на лестничную клетку между третьими и вторым этажами.

Камарильин вглядывался в распахнутую дверь бабкиной квартиры. Коридор выглядел вполне обычно, только на полу были заметные черные катышки говна Суслова. Но посреди комнаты на полу шевелилась черная живая масса.

Потревоженная открытием двери масса взлетела в воздух, и Камарильин разглядел тысячи мух, мухи оглушительно жужжали, так что слышно их теперь было даже в подъезде.

Под мухами оказался раздувшийся синюшный труп бабки, на трупе серели рваные посмертные раны, судя по всему, Суслов питался своей хозяйкой последние несколько дней.

— Так, понятно. В квартиру заходить не будем, нет необходимости. Смерть наступила по естественным причинам, от старости. Вызывайте врачей, и распишитесь, пожалуйста.

Но Камарильин не мог расписаться, его рвало прямо на бетонный пол подъезда. Камарильин был уверен, что шашлык с Сашей он совершенно точно сегодня есть не будет.

7 мая 1986

Закрытое административно-территориальное образование

«Бухарин-11»

Камарильину совсем не хотелось возвращаться в бабкину квартиру. На него до сих пор накатывала тошнота при одном воспоминании о стае мух, взлетевшей с бабкиного тела, но возвращаться было нужно, ничего не поделаешь.

Камарильин провел все утро, сочиняя стихотворение к 9 мая для праздничного выпуска «Красного Бухарина». Стихотворение осталось неоконченным, Камарильин все еще размышлял о нем даже сейчас, по пути в бабкину квартиру. В голове Камарильина вертелись рифмы типа «ветераны — рано» или «фашисты — нечисты».

Фельетон об излечившемся от алкоголизма изобретателе Камарильин сдал еще вчера, редактор «Трезвого дворника-комсомольца» оказался вполне доволен, хотя и сказал, что это скорее научно-фантастический рассказ, а не фельетон.