Дмитрий Захаров - Кластер [litres]

– Что тебе надо? – спросил он оттуда.

– Надо потереть обо мне записи в «микроновской» базе. Чем глубже – тем лучше.

– Спятил, что ли?

– Нифига, Валь.

Валька продолжал греметь и звенеть, и Андрей почувствовал себя неуютно. Остро кольнуло ощущение, что всё вокруг не своё. Ненужное какое-то. Лишнее и пустое. И хорошо бы из него выбраться. Из квартиры этой, из блока, и вообще.

– Кофе у отца нет, – объявил вернувшийся Валька. – Я пью цикорий, тебе не предлагаю. Я тебе вместо этого предлагаю головой подумать. Ты, блять, как будто не живёшь, а только сочинение про жизнь пишешь – такое, чтобы русичка «пятёрочку» поставила.

– Спасибо, Валь.

– Да пошёл ты, – сказал Валька, отхлёбывая из огромной кружки, – смотреть на тебя тошно, игрушечный святоша.

Ирка встретила у самых дверей и провела по гостевому пропуску. Андрею разрешение на верхние этажи уже забили.

От входа до первого лифтового холла всё пространство загадила собой толпа плохо одетой дебиловатой молодежи. Соискатели. Те, кого после отбора сунут в «горячую зону» – поближе к якобы остановленным реакторам и заполненным хранилищам. За все восемь лет, что Андрей работал в «Микроне», эта толпа никогда не редела, она всё время отращивала новые – совершенно неотличимые от старых – лица. Их всегда больше, чем нужно, этих идеальных людей. И хорошо ещё, что набор только два раза в год. На фоне неспешно шевелящейся, сплёвывающей на пол и пахнущей по́том массы такими смешными кажутся грёзы фантастов о клонированных трудовых армиях будущего. Кому нужны какие-то гомункулы, когда вот эти вот сами выращивают и доводят себя до нужной кондиции? Сами глотают метадон, полируют пивом и идут продавать себя на органы в наше славное подземное царство. Там ведь как: сначала сдадут щитовидная и поджелудочная, потом почки и печень, потом начнут рассыпаться суставы – у тех, кому повезёт до этого дожить. Правда, говорят, что некоторые добираются и до 50-ти. Но может, и врут – Андрею таких героев видеть не приходилось.

Продравшись через толпу, Андрей и Ирка спрятались от будущего корпорации за дверьми лифта. Наверх, кроме них, никто не ехал. Когда кабина дёрнулась и пошла отсчитывать этажи, Ирка посмотрела вопросительно. Андрей покачал головой.

Только выйдя на девятнадцатом, он заговорил.

– В кабинете уже ни слова, Ир, – предупредил он. – У меня в сейфе, который у окна, шесть папок с документами. Ключ возьмёшь у Вальки завтра. Пять сжечь, одну – на ней написано «Эридан» – спрятать. Не у себя, и не у родственников. Подумай, где.

Ирка кивнула.

– Мне понадобится групповой пропуск на журналистов с аппаратурой, со спуском в «море». Лучше списком. Число – с завтрашнего на две недели. Три человека и сопровождающий.

Ирка сделала большие глаза.

– Ира, это очень большое одолжение, но у меня нет другого выхода. Прошу тебя.

Ирка ошарашенно мотала головой. Они дошли до внутреннего поста, и Андрей уже потянулся за паспортом, когда охранник косо глянул сквозь стекло и махнул рукой – мол, давай дальше. Вот уж точно – никогда не угадаешь…

– И последнее, – сказал Андрей, – если всё будет так, ты вытащишь сразу несколько человек. Честное слово, Ир. Ну всё, пришли.

На шикарной двери красного дерева в рельефных наличниках висела золочёная табличка: «Дмитрий Скоков. Советник начальника департамента по информационным вопросам». Ну что же, значит, преемником стал Дима.

Андрей завистливо причмокнул. Это было то самое, до чего у него так и не дошли руки и из-за чего Валька регулярно ездил ему по ушам. Называлось это, если верить книжке по внутренним коммуникациям (Андрей предпочитал не верить), презентационным фундаментом, но Валька говорил: необходимые понты. Ты можешь не носить Ulysse Nardin и не одеваться в Zegna – хотя и то, и другое, конечно, желательно. Можешь даже не ездить на X5 – дело хозяйское. Но вот твой кабинет должен непременно находиться на топовом этаже. И, конечно, должен быть похож на рот, полный немецких имплантов: чтобы блестяще, дорого и в полный рост. Чтобы каждый начотдел, попадая в зазор между первой и второй парой дверей, уже ссался от зависти и накатывающей мании ничтожества. Чтобы случайно забредшие отскакивали как ошпаренные. Чтобы равные признавали за равного.

У самого Вальки, помнится, в двух огромных аквариумах шныряли туда-сюда глазастые рыбы и какая-то мелкая головоногая дрянь. Сбору мебели он посвятил чуть ли не два года: писал запросы, составлял жалобы на отдел снабжения, вытягивал приличные экземпляры из уже розданного.

Андрей на все эти действия крутил пальцем у виска, чем страшно злил Вальку.

– У тебя в башке пусто, – говорил тот, – тебя и за человека-то в канцелярии не считают. Нестяжатель хренов.

В общем, Андрей так и не успел сосредоточиться на необходимом антураже. Сначала не взялся, а потом всё как-то не до того было.

Дима Скоков был другим человеком. Правильным. И поэтому именно в его, а не в какой-нибудь бывший свой кабинет пришёл Андрей. У него даже имелась вполне форматная причина – нужно забрать вещи, штук, наверное, десять. Разная наградная ерунда, Андрей и сам не помнил наверняка, что там может быть, но преемнику это стремление наверняка будет понятным.

Скоков отозвался на стук переливчатым «да-да-да». Андрей толкнул дверь и вошёл. Сервант, заставленный кубками и вымпелами. Кофе-машина. Зеркальные панели вместо окон. Кондиционер. Два ряда благодарственных писем на стене. Стол с крышкой в виде карты области. Поддельная катана в блестящих ножнах.

Скоков приподнялся со своего места, улыбнулся, развёл руками, закричал про «сколько лет» и даже стал пробовать выбраться из-за стола. Однако огромный живот, который неизвестно когда успел отрастить Дима, активно этому движению воспротивился.

Долго жали друг другу руки, причём Скоков обхватил ладонь гостя обеими пухлыми ладошками.

– Андрей, я надеюсь, ты не затаил на меня хамство? – первым делом спросил Скоков, сконфуженно посмеиваясь. – Ты же понимаешь, я тут…

– Дима, к тебе-то какие могут быть претензии? – удивился Андрей.

Скоков повёл плечами, а за ними и животом, словно бы говоря: «злые языки могли бы сказать…»

– Знаешь, – поделился он, – Елена Ивановна мне шепнула, что тебе поручили новый важный для корпорации проект. Молодец! Вот так и надо, Андрюша, – Скоков вдохновенно провёл рукой по волосам. – А мы крепчаем, правда? – он засмеялся высоким дребезжащим смехом. – Крепчаем, крепчаем!

– Да-да, – подтвердил Андрей, – регулярно.

Скоков спохватился, что надо отдать Андрею вещи, полез в свой сервант. Он что-то там уронил и, рассыпая случайно прилипшие листы исписанной бумаги, выволок на свет две картонные коробки, перетянутые суровой бечёвкой.