Максим Максимов - Видеоблог вампира [litres]

Если Катя ушла в ванную, значит, это надолго, может, на час. И пока она там бог весть чем занята, я решил еще немного поработать над стихом. Не вставая с дивана, я дотянулся до нижней полки журнального столика и вытащил блокнот с карандашом. Как обычно, уставившись в чистый лист, я начал искать в глубинах своего сознания интересные словосочетания, хоть как-то характеризующие тему стиха. Мне хотелось говорить о потребности писать. О необходимости. Даже если со стороны это кажется бессмысленным, поэту и писателю это необходимо. Сейчас я создаю портфолио для будущих агентов и продюсеров. Надо бы и использовать это слово «портфолио». Я подумал о том, что создание стихотворения – это создание какого-то абстрактного текстового ребуса, и вот я сижу, тужусь тут, пытаясь создать жалкие четыре строки. Отчеканить их, словно монеты. Полчаса я крутил в голове различные комбинации фраз, а Катя все мылась, и мылась, и мылась…

Внезапно размышления начали обретать смысл на бумаге. Я записал следующее:

Отлично! Вот оно все тут! И потуги мои, и ребус, и портфолио! Перечитав четверостишие несколько раз, я решил ничего в нем не менять. Оно на все сто процентов отражает мою привязанность к поэзии. Получается честный стих.

– Я совсем забыла, у меня же месячные, – раздался голос Кати из коридора. Она вошла в гостиную, одетая в майку на голое тело и домашние короткие розовые шорты. – Предлагаю развлекаться как-нибудь иначе, – сказала девушка.

Месячные – это кровь. Вампиры пьют кровь. На мгновение я подумал, а что, если мне попробовать… нет, фу-у-у… боже, надо срочно подумать о чем-то другом.

– Шахматы? – предложил я.

Катя неплохо играла, будучи зрячей, а после потери зрения девушка вывела свою память и пространственное мышление на новый, недосягаемый для меня уровень. Она научилась играть вслепую, держа всю партию в голове, причем играть вслепую практически так же, как она играла, когда могла видеть фигуры.

– Можно и в шахматы, я должна отыграться за прошлый раз.

Наша партия затянулась на полтора часа. Я обыграл Катю в эндшпиле. Она держалась до последнего, но все же пала смертью храбрых. После игры мы заказали мясную пиццу, ведь мой холодильник содержал лишь «клубничное варенье», а потом Катя ушла в спальню читать книгу, с шрифтом Брайля, конечно же.

Я в очередной раз проверил просмотры и подписчиков. Видеохостинг любезно накинул мне примерно по тысяче просмотров на каждый ролик, а общее число людей на канале слегка превысило сотню. Мне кажется, это отличный результат за два дня.

Зачем-то я нажал на кнопку «тренды», и монитор явил моему взору такой смрад, к которому жизнь меня не готовила. Я ткнул на ролик под номером один. Взрослый мужик лет тридцати играл в компьютерную игру. Он так сильно орал и корчил лицо на каждой фразе, что у меня заложило уши. К каждой, абсолютно к каждой его фразе прилагалось лицевое сокращение мышц. Очередной кривляющийся на публику клоун. Эпичным завершением негативного мнения об этом человеке стала реклама онлайн-казино спустя тридцать секунд от начала ролика. В ужасе я закрыл видео. И сюда попадает, по мнению модераторов (а может, зрителей?), самый лучший контент? Это вершина? Пьедестал?

Я опустился чуть ниже по ленте. Парень, читающий мемы (для глухонемых, конечно же) отвратительным голосом, ушел на двадцать пятое место, обгоняя Борю Гузову на две позиции. Я ткнул на канал горе-исполнительницы. Девушка час назад загрузила видео о том, как снимался клип «Танцы в тачке». Ведомый волей неизвестно каких бесов, я нажал на ролик, а точнее сказать, вляпался курсором мышки в это дерьмо, тем самым подписав смертный приговор своей психике. Но девушка не спешила рассказывать о клипе. Первую минуту видео она отчаянно рекламировала букмекерскую контору. Этот дерьмо могут смотреть только подростки, им все равно, и это полбеды. Но вот впаривать молодежи (а подписчиков у нее, так, на минуточку, четыре миллиона) компанию, которая кинет их на деньги, навязывать им с детства азартные игры и ставки! Это меня выбесило окончательно. У меня возникло непреодолимое желание выдавить ей глаза и оторвать нос, попадись она мне на улице, а заодно и тому позеру геймеру вместе с чтецом мемов.

Проснувшись раньше Кати, я перекусил «вареньем» и отправился в соседний поселок городского типа, находящийся в двадцати километрах от нашего пригорода.

Когда-то я проезжал там и обнаружил группу бомжей, обитавшую на заброшенном заводе. Это было год назад, но я надеялся, что их коммуна все еще существовала. Еды оставалось на десять дней, но где добывать ее дальше, я не имел ни малейшего понятия. На парковке возле завода стояла лишь одна машина. Я вышел из своего пикапа и пошел вдоль железобетонного забора, ограждавшего несколько цехов и административное здание. Ворота закрыты, а перелезать через забор на виду у всех мне не хотелось. В прошлый раз, когда я видел тут группу бездомных, одна створка ворот была открыта нараспашку; возможно, сейчас всех бомжей погнали, а территорию закрыли и поставили охрану. Что же, скоро выясним.

Время раннее, да еще и субботний день, так что народу вокруг я не наблюдал, но осторожность превыше всего. Когда я прошел метров пятьдесят, забор повернул на девяносто градусов влево и ушел в лес.

Эта вылазка пробная, разведывательная. Потом приеду с банками и трубками. Найду самого старого бомжа и выволоку втихую. А если другие увидят? Да и хрен с ними. Кто им поверит? Они даже в полицию не пойдут. Это же пьянь безмозглая, мне кажется, можно прям на глазах у них похитить одного. Утащу в лес, солью кровь – и домой. Если патруль остановит, увидит красные банки с ягодами – и что? Да ничего. Пробовать же не полезут «варенье».

Я услышал звук сообщения. Достал телефон и прослушал послание от Кати.

– Доброе утро, Федь. А ты где? Ты дома? Я что-то крикнула, а нету тебя.

– Доброе, путя. Скоро буду, через часик-другой. Закажи там себе завтрак, а то сама знаешь, у меня дома еды нет, я не готовлю, – отправил я Кате в ответ.

Пройдя немного в глубь леса, я остановился и повернулся лицом к забору. Оглядевшись и убедившись, что вокруг точно нет людей (мало ли!), я подпрыгнул на несколько метров и заглянул за ограду. Никого. Вторым прыжком я преодолел двухметровое железобетонное препятствие с намотанной по верху колючей проволокой.

– А ты где? – снова пришло сообщение.

– Катюнь, я у риелтора, сейчас не могу говорить.

Я действительно жил с продажи двух домов в пригороде и трех квартир, которые достались мне восемьдесят лет назад от дальних родственников в наследство. Тогда эта недвижимость ничего не стоила, но несколько лет назад, продав все это, я заработал себе денег на двести лет жизни, а учитывая, что мне не надо покупать еду, то, наверно, на все пятьсот. Катя знала, что я собирался продать один из оставшихся домов, так что это вранье выглядело убедительно. Единственная проблема заключалась в том, что у меня поддельные документы. Причем все, потому что по настоящим документам мне сто сорок лет. Если в банках вскроется, что их клиент что-то там намухлевал с бумагами, то они заблокируют мои счета. На этот случай огромную часть наличных денег я закопал в лесу, а часть лежит в доме.