Максим Коляскин - Минус два [СИ]

— Вы похоже не на Охоту, а на войну собрались, — сказал он, скептически оглядев Михаила, обвешанного оружием, как новогодняя ёлка украшениями.

— Ну-у-у… — Господин Фокс вернул на стол автомат, неизвестной Андрею системы, но оставил пистолет и помповое ружьё… Вершители дали сигнал выпустить дичь, пропустили по стопке за удачную Охоту и через пару минут отправились к решётке в катакомбы.

Банщик пожелал им успеха, опустил рычаг на стене, и решётка поднялась, освобождая проход. Охота началась… Минут пять они молча брели по плохо освещённому широкому прямому бетонному коридору. В катакомбах не было слышно ни звука, кроме шагов охотников, и становилось всё темнее. Но, вместо того, чтобы включить фонарь, Михаил вскинул ружьё и один за другим сделал два выстрела в темноту. Послышался звук слабых глухих ударов, шум ссыпающейся на бетонный пол штукатурки и удаляющийся вглубь лабиринта шорох быстро бегущих ног дичи. Андрей моментально включил фонарь, но заметил только две тени, летящие от охотников вдаль по противоположным стенам коридора.

— Предупреждать же надо, Господин Фокс! — недовольно прошептал Господин Альфа, — Вы их только спугнули напрасно…

— Что Вы предлагаете, мой друг? — неожиданно громко произнёс Михаил. Он заметно нервничал и выглядел малопригодным к такому приключению.

— Во-первых, тише! — зло прошептал Андрей, — Иначе, мы их действительно сутки будем ловить… А план таков: идём метров 100–150 максимально осторожно, без шума и в темноте… похоже, поблизости никаких ниш и ответвлений нет… потом одновременно Ваш выстрел и я включаю фонарь… Они наверняка разделятся, вычислим одну и…

— Откуда Вы знаете, что разделяться? — нервно прошептал Куратор.

— Эти разделятся точно! Считайте, что во мне говорит инстинкт охотника…

— Ну… хорошо. Командуйте!

— Перезарядите ружьё прямо сейчас… так… двигаемся вперёд, и тихо!

Метров через сто Андрей заметил, что коридор впереди заканчивается и по сторонам появляется что-то вроде боковых проходов. Он поднял руку, и мужчины остановились. По сигналу Михаил выстрелил, раздался приглушённый женский возглас. Андрей тут же включил фонарь и в его свете увидел две женские фигуры. Одна, метнулась в дальний правый от них проём в стене коридора, другая, не очень уверенно, отскочила в ближайший левый. «Ранена?» — подумал Андрей, но промолчал, приложил палец к губам, жестом велел Михаилу двигаться за ним, и выключил фонарь. Прижимаясь к левой стене коридора, они лёгкими шагами в зыбком мраке медленно приближались к проходу, в который нырнула женщина. За несколько метров до цели Андрей ещё раз приложил палец к губам, вырвал из рук Михаила ружьё и вложил в них его фонарик, приказав включить его по команде, а сам достал из-за пояса и взял в правую руку хлыст, а свой фонарь в левую. Скользнув в проём, он широким движением махнул хлыстом. В ответ в темноте раздалось громкое шипение и в Андрея что-то полетело, вероятно, мелкий камень, который оцарапал ему щёку. Мужчина сделал несколько быстрых шагов внутрь помещения, ещё раз взмахнул хлыстом и включил фонарь. Этот удар оказался точным. Женщина, взвизгнув, попыталась броситься к выходу в коридор, но в глаза ей ударил свет фонаря Михаила. Секундного замешательства дичи хватило, чтобы Господин Альфа намертво схватил её за длинные чёрные волосы…

— Попалась, козочка! — восторженно закричал Господин Фокс, на лице которого моментально обозначилось облегчение и вожделение, — Отдайте её мне, мой друг! Это мой размерчик… Но вторая, уверен, не хуже… И для Вас будет ещё слаще…

— Не вопрос! Забирайте свою козочку! — усмехнулся Андрей, удерживая зло, но безрезультатно пытающуюся брыкаться женщину. Она, действительно, была легко ранена. Резиновая пуля вскользь полоснула икру левой ноги. Рана была пустяковой, но кровоточила. Кроме того, от левого плеча одетой в коричневые кожаные шорты и такой же обтягивающий топик женщины, по диагонали вниз, виднелся слабый кровоподтёк от удара хлыстом. Михаил вразвалочку подошёл к пленнице и тут же получил от неё свободной рукой по щеке.

— Ах ты, сука! — заголосил он, роняя горящий фонарик, схватился за расцарапанную щёку, а другой дрожащей от негодования рукой с трудом достал из кармана рацию и принялся орать в неё: — Палача! Срочно!

— Спокойно, Господин Фокс! Спокойно, всё под контролем, — незаметно улыбнулся Андрей, заводя руки шипящей от боли и злости пленницы за спину и защёлкивая на них наручники, — Вашей козочке уже связали копытца… Сейчас Вы отведёте её куда надо и научите уму-разуму!

— Спасибо, мой друг! — радостно произнёс Куратор, весьма довольный таким поворотом событий, — Вы справитесь со второй в одиночку? Отлично! Вы, как я вижу, прирождённый охотник и скоро станете знаменитым!.. Сейчас прибежит Палач, и мы отведём эту козу… А пока, не желаете отметить мою удачу?

— Что это? — удивился Андрей, наблюдая как Михаил достаёт из карманов две фляжки, плоскую поменьше и пузатую побольше, — Спирт и вода? Да Вы — гурман, Фокс! Ну, что же — на войне, как на войне…

Не успели Вершители сделать по глотку, как появился Палач. Разумеется, лицо Палача было скрыто капюшоном, но фигура выдавала женщину даже в подсвеченном фонарями мраке катакомб. Андрей заулыбался, передавая пленницу в надёжные руки, отобрал у Михаила наручники, взамен пригодившихся своих, а так же обе фляжки… Наблюдая, как Куратор торжественно шествует вслед за женщинами, иногда подталкивая пленницу под зад коленкой, оставшийся в одиночестве охотник закурил, сделал ещё по глотку из каждой фляги и задумался. Ситуация виделась ему неоднозначной. С одной стороны эта Охота определённо прибавляла адреналина, с другой… Может всё это и хорошо для Господина Вершителя, но для человека по имени Андрей как-то не очень весело. В любом случае, Охоту нужно было достойно завершить, для этого тихо и без крови поймать вторую «птичку», а для реализации этого замысла, в свою очередь, прояснить обстановку.

Андрей докурил сигарету, тщательно затушил окурок и осмотрелся. Место, где была пленена брюнетка, при ближайшем рассмотрении оказалось небольшой комнатой. У дальней стены стояла вмурованная в пол ржавая железная кровать, на грязных бетонных стенах виднелись старые подтёки крови, а у кровати и не только крови… В проёме напротив оказалась такая же комната, только совсем пустая. И таких комнат Андрей насчитал шесть, с кроватями и без, но обязательно присутствовала застарелая грязь, кровь, а кое-где и следы других жидкостей, и слабый запах мочи… Коридор заканчивался Т-образной развилкой. И вправо, и влево под прямым углом уходили узкие одинаковые коридорчики. Разница была в одном: в конце правого виднелся свет, там, судя по всему, он делал ещё один излом влево, относительно неплохо освещённый; в левом же стояла полнейшая тьма, туда Андрей и направился. Коридорчик он прошёл тихо, довольно быстро и не включая фонарика, пока не открылся малозаметный поворот направо. Здесь тоже было пусто и темно, но можно было различить, что новый проход идёт дугой в правую сторону, где тьма немного рассеивалась. Пройдя метров двадцать, мужчина достал пистолет и выстрелил вдаль в левую стену так, чтобы пуля рикошетом ушла в невидимое пока пространство. Раздался лёгкий гул, шелест штукатурки, какой-то шорох, а потом ещё и грохот металла. «Та-ак… А не зря ли я шмальнул?» — подумал Андрей, лёгким шагом проскочил ещё метров пятнадцать и понял, что вот-вот справа появится ещё один проём. Охотник осторожно, вслушиваясь в тишину, прокрался до предполагаемого поворота, за которым оказался и не проход вовсе… Справа открылось обширное пространство, ограниченное массивными квадратного сечения колоннами, заставленное перегородками и местами заваленное мусором. Перегородки возвышались метра на полтора и, глядя над ними, можно было видеть на противоположной стороне пространства такой же дугообразный коридор, только освещённый равномерно расположенными тусклыми лампами. Андрей, внимательно оглядывая этот полукруглый зал, медленно дошёл до места, где коридоры смыкались, и обнаружил там большую металлическую дверь на внешней стене, правда, наглухо закрытую. Он решил оставить свой интерес к подземелью на потом, сосредоточившись на поимке своей «птички», она явно была где-то здесь, в полукруглом зале, изредка выдавая себя шорохами.