Сергей Синякин - Ветеран Армагеддона [сборник]

В любви она была неутомима и изобретательна. К утру они уставали и лежали в жарком изнеможении рядом, едва касаясь друг друга. Потому что близкое соприкосновение сразу рождало в обоих приступ дикого и необузданного желания.

Узнав о казни отступников в русской бригаде, Линн долго молчала, потом тихо сказала:

— А у нас инквизиция начальника штаба арестовала. Тоже сатанистом оказался. И его адъютант на врага работал… Страшно, Александер, как они могли предать Бога?

— Они не только Бога предали, — сказал Сашка. — В первую очередь они предали людей.

— Ох, Александер, — Линн приподнялась на руке, заглядывая Сашке в глаза. — Но ведь им гореть в геенне огненной!

Сашка притянул Линн к себе и крепко поцеловал ее в припухшие губы.

— Спи, солнышко, — сказал он. — Никто не знает, что будет завтра.

Никто не знал, будет ли одержана победа в грядущей битве. Всем им нужна была только победа, иначе любое сопротивление Злу было бессмысленным и опасным.

Но Линн в его словах заинтересовало иное. Забравшись на грудь Сашки и упираясь в нее кулачками и твердыми грудками, она требовательно спросила:

— Как? Как ты меня назвал, Александер?

Сашка повторил все по-английски. Линн уткнула голову ему в грудь и, пряча счастливую улыбку, сказала:

— Са-чшка! Ты такой миль-ий!

Ну какое им было дело до предстоящей битвы? Какое им было дело до близящихся сил Тьмы? Они были счастливы, и этим сказано все. Как говорил когда-то знаменитый одесский налетчик Беня Крик, не будем размазывать манную кашу по тарелке. Остальное может представить себе даже самый недогадливый читатель. А представив, и позавидует.

Элизар действительно вернулся через несколько дней. И вернулся не один. С ним был архангел, и этот архангел был женщиной, которую звали Зитой.

Иванов слышал о ней. Злые языки называли ее андрогином, сочетавшим мужские и женские духовные начала, и утверждали, что ей неведомы желания. Может быть, но, глядя на нее, Александр испытывал восторг и тайное желание.

Она была прекрасна. У архангела были огромные изумрудные глаза, в которых то и дело вспыхивали опасные золотые искры. Ее брови сходились суровой складкой, и прямо ото лба шла безупречная линия носа. Плотно сомкнутые губы придавали ее лицу надменное выражение. Нежный овал лица и удлиненные скулы смуглого лица придавали Зите невыразимое обаяние. Одета она была во что-то темное и бесформенное. Из-под этой бесформенности выглядывали длинные стройные ноги безукоризненной красоты.

Они находились на пригорке, поросшем земляникой. Пахло медом и грибами. Где-то далеко над Градом кружили ангелы, кажущиеся крошечными из-за расстояния.

— Ты уверен в нем? — спросила Зита.

Элизар только кивнул. Он полагал, что слова и рекомендации здесь будут бессмысленными.

— Хорошо, — холодно сказала архангел Зита. — Под твою ответственность Элизар.

— Послушайте, — нахмурился Александр. — Изъясняйтесь яснее, мне надоело, когда решают за меня.

Зита повернулась к нему и улыбнулась. На этот раз улыбка ее была искренней.

— В том-то и дело, — сказала она. — Нам тоже надоело, что все решают за нас.

— Заговор? — нахмурился Иванов.

— Вас пугает это? — подняла брови Зита, и красивое холодное лицо ее стало недоверчивым и настороженным.

— Господи, — сказал Александр. — Неужели вы еще не настрелялись?

— Саша, не торопись, — сказал Элизар. — Принять решение никогда не поздно. Главное, чтобы это решение было верным.

Иванов сел на землю, широко расставив ноги, и посмотрел на лес за рекой.

— Плевал я на ваше бессмертие, — сказал он. — Черт бы вас всех побрал с вашими Добром и Злом.

Зита звонко засмеялась и повернулась к стоящему Элюару.

— Ты прав, — сказала она ангелу. — Он наш.

— Да не ваш я, — сказал Александр. — Не ваш и не их. Я сам по себе. Надоело это деление. Как вы не поймете, что нет добрых и злых, все люди наподобие моряков. Жизнь похожа на тельняшку, черная полосочка чередуется с белой, в каждом рядом со скотиной живет неплохой добрый человек. Просто все зависит от обстоятельств. А вы возвели эти качества в философские понятия и меряете ими жизнь.

Элизар, внимательно наблюдавший за небом, потянулся и с резким хлопком развел крылья в стороны.

— Вы тут побеседуйте, — сказал он, — а я, пожалуй, немного разомнусь.

Мощно взмахнув крыльями, Элизар устремился в небо. Архангел и Иванов проводили его взглядами и посмотрели друг другу в глаза.

— Давайте говорить откровенно, — предложил Александр.

— Давайте, — сказала Зита. — Что вы хотели бы услышать?

— Прежде всего, кто вы? И каковы ваши цели и ваши задачи?

— В главное вы уже поверили, — сказала Зита. — Вы поверили, что можно быть недовольным и в Раю.

— Да уж, — сказал Александр Иванов. — В этой жизни мало райской прелести. На Земле было лучше.

— Я была на Земле, — сказала Зита. — Я долго жила во Франции.

— Вы — человек? — удивился Александр.

— Я — серафим, — Зита села рядом, разбросав крылья и вытягивая длинные стройные ноги с неожиданно маленькими ступнями. — Но я долго жила среди вас. Крылья легко спрятать. Или выдать их за горб. Горбатых жалеют, Александр. Это было нечто вроде вашей эмиграции. Мне не нравились порядки в нашем Раю.

— Неудивительно, — согласился Александр, тайно любуясь лицом архангела. — Счастье, если его охраняют херувимы, становится своим антиподом.

— Вам здесь не нравится, — утвердительно сказала Зита.

— И здесь тоже, — Александр отвел глаза от ее ног, глядя в небо. — Мы дрались за победу Добра. Живых и мертвых нас забрали на небеса и отвели нам Валгаллу. И что же? Нам дали свободу, но какую? Свободу пьянства и вечных сражений друг с другом. Не кажется ли вам, что это скорее напоминает земной Колизей, где небесные жители выступают зрителями, а мы всего лишь гладиаторы, призванные пощекотать их нервы.

А этот город избранных? Небесные избранники напоминают земных политиков, херувимы ничем неотличимы от нашей милиции, пожалуй, они даже хуже, ведь у нас силы порядка состояли из людей и охраняли людей, а здесь это делают небесные создания, которым люди глубоко чужды. Бить человека за то, что он оказался не в своем секторе? Это ли райское блаженство для избиваемого?

Все поделено, и все зависит от настроения Его ипостасей. Мусульмане зависят от Аллаха, христиане от Эллохаима, иудеи от Яхве, буддисты от Будды, но все они зависят от одного существа, которого именуют справедливым и милосердным. Благодарю, все это мы проходили и на Земле!

Зита легко вскочила. Ее огромные глаза сияли восторгом.

— Я же говорила, что вы наш! — радостно сказала она и протянула Александру узкую и длинную ладошку. — Если бы вы знали, Александр, как я рада, что выслушала от вас эти упреки! Я сама считаю, что главное — убедить ангелов, что они покроют себя славой, сбросив Небесного Отца. Вся беда в том, что Царствие Небесное представляет собой военную автократию и на небесах не существует общественного мнения. Кроме того, возможные союзники из числа разуверившихся в торжестве справедливости праведников серьезно разобщены, а потому не представляют для небесных избранников особой опасности.