Нил Шустерман - Набат

— О Роуэне заботятся как подобает, — ответил Поссуэло. — Я сам слежу за этим.

— Но его нет здесь, с нами. А это значит, что вы по-прежнему смотрите на него как на преступника.

— Общество смотрит на него как на преступника, — возразил Поссуэло. — Мое мнение значения не имеет.

— Для меня имеет.

Поссуэло как следует подумал, прежде чем ответить:

— Ты, meu anjo , смотришь на Роуэна Дамиша взглядом, затуманенным любовью, и поэтому твою оценку нельзя назвать полностью объективной. Как и полностью необъективной.

Анастасии позволялось свободно расхаживать повсюду при условии, чтобы ее всегда кто-нибудь сопровождал. Она исследовала крепость, прикидываясь страшно заинтересованной, а на самом деле разыскивая Роуэна. Одним из ее сопровождающих был назойливый серп-юниор по имени Пейшоту, до такой степени благоговеющий перед серпом Анастасией, что та опасалась, как бы бедняга не самовоспламенился, едва коснувшись ее мантии. Один раз, когда она осматривала обширное сырое помещение — по-видимому, бывший большой зал замка — ей пришлось остановиться и сказать Пейшоту, который торчал столбом около каменной лестницы и таращился на нее, ловя каждое ее движение:

— Будь добр, втяни глаза обратно в череп!

— Прошу прощения, ваша честь. Просто никак не могу поверить, что взираю на настоящую, живую серпа Анастасию, — промямлил Пейшоту.

— Взирать не означает вытаращить глаза так, чтобы они из орбит выскочили!

— Прошу прощения, ваша честь, больше не повторится.

— Но ты же продолжаешь пялиться!

— Прошу прощения.

Теперь Пейшоту опустил глаза, как будто смотреть на Анастасию было все равно что смотреть на солнце. Лучше бы уж пялился. Вот, значит, с каким смехотворным поклонением ей придется иметь дело? Оно надоело ей уже тогда, когда она была просто серпом. Сейчас она стала живой легендой, и это превращение, похоже, тянуло за собой целый воз тошнотворного обожания.

— А можно спросить… если вы не против… — проговорил Пейшоту, пока они поднимались по узкой винтовой лестнице, ведущей, как и многие подобные лестницы, в никуда, — как оно было?

— А поконкретнее?

— Ну, когда Твердыня тонула… Вы же видели, как там все происходило…

Анастасию вопрос слегка рассердил. Впрочем, немного больше, чем слегка.

— Сожалею, но я была слишком занята — пыталась выжить, так что делать фотки было некогда.

— Извините, — сказал Пейшоту. — Я был всего лишь учеником, когда все это произошло. И с того времени Твердыня для меня — это как колдовство. Я разговаривал с несколькими выжившими, которые спаслись на катерах или самолетах в самую последнюю минуту. Они говорят, это было потрясающее зрелище.

— Твердыня и правда была величественным городом, — вынуждена была признать Анастасия.

— Да нет, я имею в виду, когда она шла ко дну. Я слышал, это было что-то невероятное!

Анастасия не знала даже, что на это сказать, поэтому промолчала. А в очередной раз встретившись с Поссуэло, попросила освободить Пейшоту от обязанностей сопровождающего.

Они прожили в старой крепости неделю, и тут жизнь вдруг сделала резкий поворот. Глухой ночью Поссуэло в сопровождении нескольких гвардейцев заявился в комнату Анастасии и пробудил ее от очередного сна без сновидений.

— Одевайся, быстро! Нам нужно бежать, — сказал он.

— Пробежка у меня обычно по утрам, — проговорила Анастасия, недовольная, что ее разбудили посреди ночи. Спросонья она не поняла всей серьезности положения.

— Нас предали! — воскликнул Поссуэло. — Из Северной Мерики прибыла группа серпов, и, смею тебя заверить, они приперлись сюда не для того, чтобы поздравить тебя с возвращением в мир живых!

Анастасия мгновенно слетела с кровати.

— А кто им… — Но еще не закончив вопроса, она уже знала ответ. — Пейшоту!

— Верно, этот desgraçado [10] Ублюдок, паршивец (порт.) ! Тебя интуиция, в отличие от меня, не подвела. Мне следовало разгадать его намерения!

— Вы привыкли доверять людям.

— Я просто дурак!

Надев мантию, Анастасия заметила в комнате еще одного человека, незнакомого. Поначалу она решила, что это мужчина, но когда человек выступил на свет, Анастасия поняла, что это женщина. Или нет. При каждой перемене освещения эта фигура выглядела по-разному.

— Анастасия, это Джерико Соберани, капитан спасательного судна, которое подняло тебя со дна. Джерико доставит тебя в безопасное место.

— А Роуэн? — спросила Цитра.

— Постараюсь сделать для него все, что в моих силах, но тебе надо уходить! Торопись!

Роуэна разбудил скрежет замка. Снаружи все еще царила тьма. Событие не входило в обычный распорядок дня. Сквозь проем в каменной стене пробивалось сияние луны, светлая полоса добегала до противоположной стенки. Когда Роуэн засыпал, луна еще не поднялась. Судя по углу, под каким падали ее лучи, наступил предрассветный час. Роуэн притворялся спящим, пока темные фигуры бесшумно проникали в комнату. Коридор, из которого они выныривали, тонул во мраке, и лишь тонкие лучики ручных фонариков помогали им находить путь. У Роуэна было преимущество: его глаза уже приспособились к темноте. У визитеров, однако, было другое преимущество — численное. Роуэн лежал недвижно, наблюдая за происходящим сквозь узкие щелки между веками.

Хм, какие-то новые, незнакомые персонажи… хотя нет, не совсем незнакомые. Первыми признаками того, что они тут чужие, была темнота и то, что один из них шарил рукой по стене в поисках выключателя. Кем бы ни были эти люди, они явно не знали, что свет в камере, как и в коридоре, включается удаленно, из какого-то другого помещения. И тут блеснул церемониальный кинжал — такие носили на своих поясах гвардейцы Клинка. Но до конца Роуэну всё стало ясно, когда он различил, что двое из нападавших носили мантии, расшитые самоцветами. Драгоценные камни сверкали в лунном свете, словно звезды.

— Разбудите его! — приказал один из серпов. Женщина. Голос незнакомый, но это не важно. Побрякушки на ее мантии красноречиво говорили о принадлежности к новому порядку. Последовательница Годдарда. А значит, вся эта компания — враги.

Как только гвардеец наклонился, чтобы встряхнуть Роуэна, тот в мгновение ока выхватил церемониальный кинжал из ножен на его поясе. Роуэн не стал применять оружие против его владельца, ибо кто станет переживать из-за какого-то служаки, превратившегося в квазитруп? Вместо этого юноша нацелился на ближайшего серпа. Не на женщину, на другого — тот был достаточно глуп, чтобы приблизиться к узнику на небезопасное расстояние. Роуэн полоснул его по шее и метнулся к двери.

Сработало! Серп выл, размахивал руками и истекал кровью, отвлекая на себя всеобщее внимание. Визитеры не знали, куда кинуться — вслед за беглецом или к умирающему серпу.