Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 1 и 2

— И откуда у вас такая информация, сеньор оперативник?

Последнее было произнесено с насмешкой и налётом злости. Что его, такого эдакого, отвлекают по пустякам.

— Я не вправе раскрывать свои источники, сеньор Домингес, — отрезал я. — Но к сожалению, склонен им верить.

— И у вас, разумеется, есть доказательства, — кивнул он. — Которые вы готовы предоставить.

Я бегло пожал плечами.

— Нет, сеньор.

Пауза. И удивлённо, ибо ТАКОЙ непрофессиональности человека с корочкой не грех и удивиться:

— Тогда зачем же вы пришли?

— Попытаться прощупать вас. Вдруг вы порядочный гражданин, и хотите, чтобы убийцы были наказаны.

Ошарашенное молчание. И, наконец:

— Я по-вашему идиот?

Интересный вопрос.

— А что, это синоним слова «порядочный человек»? — парировал я. — А разве одно не может быть отдельно от другого?

Он картинно вздохнул и взглянул на настенный хронометр.

— Сеньор Ши-ма..

— Шимановский, — помог я.

— Да-да, он самый. Если у вас есть конкретика, то да, я порядочный законопослушный гражданин и готов сотрудничать со следствием. Предоставьте ордер, вызовите меня в управление — расскажу всё, что знаю, поделюсь всем, что имею. Если у вас нет ничего, кроме глупых домыслов — покиньте пожалуйста этот кабинет. У меня сегодня день приёма населения, не представляете, как много работы!

— Да, конечно, сеньор. Не буду мешать.

Выйдя из офисного здания на улицу, я задумался. Да, получил всё, что хотел. УЗНАЛ, то есть УБЕДИЛСЯ, что слова комиссара правда. А дальше что? Что дальше, сеньоры?

Активация третьей линии. Её выделил как горячую для связи со своим мозговым центром. Ответили почти сразу:

— Да? — Голос бодрый. На посту парни бдят.

— Слон, собирай всех через час в «Фантазиях пьяного престидижитатора», — скомандовал я.

— Хуан, это… Ты пробки видел? — замялся он.

— Через два часа, — милостиво разрешил я. — Сообщи нашим и Этьену.

— Понял.

Линия отключилась. Я же докурил, выкинул окурок, выматерился и пошёл по направлению к «Мустангу» девчонок. На душе скребли кошки, но я догадывался, что дальше мне будет гораздо хуже, чем сейчас.

— Привет! — Улыбнулся я во всю ширь. Старался, чтоб улыбка выглядела максимально коварной и плотоядной.

Тип напротив через стол напрягся. Но напрягала его не моя улыбка, а я сам. На вид мне можно дать двадцать, плюс/минус. Его же ко мне привели НА ДОПРОС. К юнцу-оперативнику. Диссонанс, разрыв шаблона. На это тоже был расчёт, хотя и не основная ставка.

— Здарова, если не врёшь. — Тип откинулся на спинку, сложив скованные магнитными браслетами руки на груди в защитном жесте.

Как бы описать его внутренний мир, не делая акцента на внешнем. Был это качок лет двадцати пяти — двадцати семи, с выделяющейся под рубашкой рельефной мускулатурой, короткой стрижкой и показным спокойствием в глазах. Он знал, что его вытаскивают из тюрьмы, знал, что у спонсоров всё под контролем, но… Не доверял им на сто процентов. И допускал, что если будет нужно, его «сольют» ровно также, как и вытаскивают. И привод к некому оперу из безопасности как раз и распалял в нём последнюю мысль. Однако вид опера-молокососа возвращал всё на место, вновь даря ему уверенность в себе. А с нею наглость. Но жест всё же защитный, подсознательно он допускал от жизни пакости.

Ах да, качок был тёмным латинос, с изрядной долей мулатской крови у предков, хотя и не сказать, что негроид.

— По какому вопросу, начальник? — Храбрящаяся ухмылка.

— Да всё тому же. Дело Кислякова.

— Так я ж всё рассказал.

— Ты рассказал ВСЁ, — выделил я это слово, — гвардии. — Я тоже откинулся на спинку, но в позе расслабленной. — И рассказал то, что интересует ИХ.

— А тебя, значит, интересует другое.

— Угу. — Я кивнул. — Их интересует смерть парня. Ну, которого вы грохнули. Кстати, зачем, можно ж было его оприходовать и оставить? Нафига было пачкаться, так подставляться? — Выдавил смешок. — Не страшно было спонсорам в глаза потом смотреть? Я б таких дебилов из под статьи вытаскивать не стал, вашего брата много, проще новых обучить.

Пробрало. Лицо клиента дрогнуло. Есть контакт! Продолжаем:

— Я из ведомства тётушки Алисы, мальчик. А безопасность не интересуют простые русские парни, убитые какими-то долбодятлами ультрас. ДБ, юноша, занимается обеспечением государственной безопасности.

— И? — недоуменно потянул тип в ответ на мою паузу.

— И. К чему такая спешка, родной? Зачем так рисковать и приковывать к себе внимание, вытаскивая из петли неудачников, если есть варианты? Может потому, что другие варианты слишком ДОЛГО?

А теперь пронзить его взглядом, и сканирование на максимум. Частота дыхания. Пульсация венки на горле. Подрагивание ресниц. Траектория зрачков глаз. Я даже затормозил время на несколько секунд, чтоб поймать его реакцию. И оно того стоило!

— Может потому, что ваше сольное выступление запланировано на СЛИШКОМ близкий срок? — продолжал давить голосом я.

Снова оценивающая пауза для сканирования. Уточнение:

— Две недели, например.

Оценка. Нет, не то.

— Или месяц.

Тишина. Не то, что не попал, но бил мимо. Скорее всего, всё-таки попал, но отсутствие паники в глазах потому, что тип и сам не знает точной даты. Только в курсе, что «скоро», а «скоро» понятие растяжимое.

— Я вот как представлю себе, что вы, уроды, выйдете на улицы и площади, — продолжил я, взяв насмехающуюся тональность, — представлю перевёрнутые машины, битые витрины, сломанные эскалаторы… Сколько выбитых зубов и сломанных костей будет по городу? Тысячи, наверное? Ну и трупы будут, куда ж без них. Да не какой-то русский ниндзя-каратист пострадает, а законопослушные имперские подданные её величества. Знаешь, МЕНЯ это куда больше печалит.

— От меня-то ты что хочешь? — прорычал тип после паузы, начав терять самообладание.

Я картинно пожал плечами.

— Понять, раскаиваешься ли ты. За то убийство. Если да — есть возможность оставить тебя в живых.

— В живых? — Злорадная усмешка. — Слушай, юноша. Хватит гнать. Мне сказали, ты офицер ДБ, и если не соврали, давай, выкладывай, что у тебя есть, спрашивай. А на понт меня не бери — беспонтовый я для понта.

Я ухмыльнулся игре его слов.

— Я серьёзно, дебил. Извини, что такой эпитет, но вы сами напросились, убив парня. У меня к тебе ровно два вопроса: когда планировалось ваше выступление, и раскаиваешься ли ты за убийство того каратиста. На первый я получил ответ. Второй… Ты можешь не отвечать, я уже понял, что не раскаиваешься. А жаль.

— Почему жаль? — Я его заговорил, он перестал что-либо в происходящем понимать.

— Потому что те из вас, кто раскаивается, получат индульгенцию. Прощение. То есть жизнь. Тому я готов предоставить шанс изменить себя и своё будущее. Те, кто нет, будут безусловно утилизированы. Не увидишь ты свободу, дебил! Не дёргайся, я сказал — ты услышал! — повысил я на него голос, когда он, сверкнув глазищами, подался навстречу. — СВОБОДЫ, — выделил я это слово, — тебе не видать! Всё, достаточно. Сеньор лейтенант, давайте следующего! — активировал я внутреннюю связь.