Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 1 и 2

А какие идеи продвигает не футбольная, а условно политическая часть ультрас?

А какой лозунг взяло на вооружение наше доблестное любимое государство в национальном вопросе? Ассимиляция и точка, никакого иного существования Обратной Стороны быть не может! Ибо она, Обратная Сторона, неполноценна!

— Добро пожаловать в реальный мир, Хуан! — Сеньора хрипло рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Фашизм оказался единственным средством, чтобы объединить никак не желавший объединяться латиноамериканский континент, — продолжила она после серии моих уточняющих вопросов. — США и Китай в тот момент дали друг другу по зубам и не могли вести экспансию, Россия только-только начала взлёт, и пока у неё не было главного фактора для роста, упомянутого выше населения. Возможность перед нашим континентом лежала сказочная, ни до ни после в истории таких не было. Но окно выпало всего на два десятка лет, и на тот момент в безуспешных попытках объединения прошло уже десять.

И элиты решились. И смогли-таки, создав Латиноамериканскую националистическую империю. И даже помножили на ноль попытавшуюся «разобраться» армию вторжения США, похулиганив затем немного на её собственной территории, к тому моменту уже объятой гражданской войной. Это был рывок, да…

…Но после начался спад, регресс. Национализм начали душить, но тот успел пустить слишком глубокие корни. Идея «исключительности» слишком «вкусная», чтоб так просто от неё отказаться. И несмотря на эту исключительность, через жалких сто лет континент лежал в руинах тотальной коррупции и безволия государственной власти, всесилия кланового олигархата и автономии полунезависимых от государства военных. У нас в Латинской Америке всё через жопу, Хуан, ничто с веками не меняется, — констатировала она.

— Так всё было грустно?

— Очень. Гораздо грустнее, чем принято считать. Государство не развалилось только потому, что мир был объят очередным комплексным политико-экономическим мегакризисом, до нашего континента просто не было никому дела. Самим бы выжить.

И что бы тебе ни рассказывали на классической истории, — продолжила она с воодушевлением и огнём торжества в глазах, — автором возрождения, человеком, сумевшим сломать хребет гадине, стал Хуан Четвёртый. Кстати, живой пример для некоторых потенциальных правителей, присмотрись к нему повнимательнее. — Едкая усмешка. Я тогда уже начал как бы встречаться с Фрейей, потому молча её проигнорировал. — Тему с Хуаном Четвёртым мы уже затрагивали, и гораздо больше и подробнее будем говорить о нём в недалёком будущем, пока что ограничусь констатацией фактов того, что он сделал.

Понимая, что у него нет главного ресурса, то есть людей, которых он сможет поставить на проблемные фронта работ (а у тех, что есть, мозги варят по совсем иному привычному шаблону), он… Просто создал себе этот ресурс. Десять миллионов новых человек.

— Новых викингов, — блеснул я интеллектом, так как глубоко этот момент прорабатывал.

— Их самых. Беловолосых людей, сломавших хребет старой армии, подмявших под себя её остатки и даже победивших в обновлённом составе Китай в Филиппинской войне. А потом и зарвавшиеся восставшие на время из пепла США, которые были оккупированы и демонтированы как государство… В прежнем формате, естественно.

Националисты/фашисты по привычке стали кричать новым викингам о своём превосходстве, о том, что те «не настоящие»… Но в отличие от всех других «неполноценных», новые викинги начали умножать на ноль самих нацистов. Сурово. Жестоко. Невероятно практично. И с полного благословения императора.

Кровушки пролилось в те годы — море, Хуан! — Она картинно закатила глаза. — Но итог — Латинская Америка стала мировым лидером и начала масштабную космическую экспансию. Венера в современном виде — продукт ТОЙ эпохи; нас бы не было, не пролись тогда та кровь.

Однако, и это очень грустно, Хуан, корни идеи превосходства до сих пор не вытравлены. Даже у нас, здесь, за миллионы километров от материнского континента. До сих пор есть люди, зигующие на золото-лазоревые флаги Старой Империи. Наша текущая власть вновь забыла старые уроки, поддавшись старым «сладким» идеям. А потому я, как историк и патриот, говорю тебе, что так НЕЛЬЗЯ! И ты, молодой человек, должен будешь донести эту мысль до власти нового поколения… Так как донести до старого я так и не смогла.

Милая улыбка, почти добрая. После чего была произнесена невозможная на её уроках ранее фраза:

— Сними мотиваторы, Хуан. Сегодняшнее занятие проведём без них.

— Я-а-а-а-а-а… — Я понял, что завис. — Чтобы понял, насколько всё серьёзно?

Узкий прищур внимательных глаз, через которые промелькнула злость. Но не на меня, а на силы куда более высокие и мощные.

— Я историк, — повторилась она. — И вижу ВСЮ картину происходящего. Ты просто не поймёшь, юноша, во тьме своего невежества, НАСКОЛЬКО плохи дела у нашего государства. Всё СЛИШКОМ печально, чтобы обращать внимание на какие-то браслеты и методики обучения корпуса.

Итак, вводную часть закончили, приступаем. Записывай. Хуан Четвёртый, родился в…

Сказать, что здание районного суда охраняли — ничего не сказать. Тут протолкнуться нельзя было от охраны. Причём как по форме, в оцеплениях и на постах, так и в штатском, «растворённых» по окружающей территории. Я не то, что «палил» каждого, просто чувствовал; я плохой биоэнергетик, но биоэнергетик же!

Буду справедлив, работы у всей этой своры сегодня было достаточно. Ещё засветло позицию около здания заняли сеньоры с лазорево-золотыми флагами Старой Империи, с плакатами и лозунгами поддерживающего обвиняемых содержания — активисты различных националистических организаций и просто сочувствующая молодёжь. Ультрас Обратной Стороны тоже попытались сюда пробиться, но их перехватили в полутора кварталах, недалеко от метро, усиленные отряды гвардии, которых понагнали вокруг видимо-невидимо. Это не их территория, нечего парням тут делать — забили бы их латиносы, массовое превосходство на стороне противника.

К текущему моменту пикет у здания суда собрал уже около тысячи человек, и народ всё прибывал (информацию о происходящем я черпал у диспетчера в режиме реального времени, как сотрудник департамента безопасности). И ни у кого такое положение не вызвало диссонанс. Убили человека. Шестеро латинос. Народ (ультрас) протестует, дескать, власти хотят незаслуженно обвинить первых попавшихся проходивших мимо представителей «правильной» расы. И всем плевать что они убили парня! Он ведь… Неполноценный!

Кажется, я распалил себя — аж руки мелко задрожали. Чего нельзя допускать, у меня должна быть холодная голова. Выматерившись и стиснув зубы, я пошёл дальше сквозь толпу пикетчиков и сочувствующих, стараясь не слышать их издевательские выкрики. В тот момент окончательно понял, что да, ненавижу сеньору историка больше всех в этом городе. Даже Феррейра ненавижу меньше — Феррейра можно мстить. А как мстить человеку, дважды отправлявшему меня валяться без сознания от удара током, если он де-юре и де-факто неприкосновенен во всех смыслах? Спорно, конечно, ненависть та ещё штука, но тем не менее, эти люди в своём негативе для меня на одной ступеньке. И только что я дал сеньоре вечную индульгенцию за злодеяния за ПРАВДУ, которую она рассказывает без прикрас. Тайн в нашей истории, оказывается, ой как много, и более половины стоят такой индульгенции. И за прививку от национализма, также данную ею. Оная прививка у меня интуитивно была, но оформилась окончательно, подведясь под научную базу, именно у неё на занятиях.