Сергей Кусков - Под перекрёстным огнём (том 2)

Я примирительно улыбнулся. Подался вперёд, повалил её. Нежно обнял. Прошептал на ушко:

— Чика, валькирия моя ненаглядная… Я не смогу тебе ничего запретить. Да, свободная женщина. Но оно тебе нужно, быть свободной? Ты покувыркаешься с ними, снимешь напряжение… А потом всё равно вернёшься. И тебе будет стыдно смотреть мне в глаза. Стыдно перед собой — насчёт своей персоны я не обольщаюсь. Ты только больше себя запутаешь, получив иллюзию. А ничто так не разрушает психику, как иллюзии.

— Сволочь! Какая же ты сволочь!.. — Она отвернулась и… Заплакала. Моя валькирия. Моя амазонка. Я же понял…

…Что пока нам быть с нею не время. Боевой товарищ-любовница? Вне всякого сомнения. Но Мишель я сказал правильно, она за бортом. Это было не сознательное решение, как бы я его таковым ни пытался представить. Это был сигнал подсознания, как индикатор того, что на самом деле творится в моей душе. Понять ту чертовщину сложно. Но прочувствовать… Вполне.

Я — собственник. И, чёрт побери, действительно сволочь ещё та! Эдакий сволочной собственник. И её не отпущу.

…Но и с нею не буду. Во всяком случае, в обозримом будущем.

Дальше мы… Спали. Всю ночь. Так, что чуть диван не сломали. Оба думали, что это, возможно, последний раз, хотя точно знали, не последний. Это был последний, но лишь, когда мы совершенно свободны и можем позволить себе абсолютно всё. «Последняя Свободная Ночь»… Что-то есть в этой фразе магическое.

— О, а вот и наш спящий красавец! — воскликнула Роза, когда я вошел в каюту. Стояла у зеркала у своей тумбы и красилась. Кассандра на своей кровати одевала чулки, из душевой слышалось пение Гюльзар.

— По какому случаю праздник? — кивнул я Сестрёнке на зеркало.

— Ну, так мы же сегодня людей убивать едем! — совершенно искренне ответила та. — Не могу же я убивать людей не накрашенная.

Хммм… Спорить сложно.

— А эта рыжая вертихвостка где? Уже убежала?

— Нет. Задержалась на полосе. — В голосе Кассандры было полно порицания. Это их общая, взводная позиция, и её долг до меня её донести, хотя вмешиваться, конечно, не станут. — Решила размяться с дроидами, как когда-то один знакомый мне юноша. Хуан, ты уверен, что поступаешь правильно?

Я издал громкий вздох и прислонился к двери в раздевалку, сложив на груди руки.

— Девчонки, вы и сами понимаете, что дальше так нельзя. Надо поставить точку. И я пытаюсь её поставить.

— Она тебя любит. — Это снова Роза. — Хоть никогда и не признается.

— Я знаю. — Помолчал, опустив глаза в пол. — Побудьте с нею рядом, ага? Очень прошу. Чтоб она не наделала глупостей.

— Конечно. Как же без этого… — грустно усмехнулась итальянка. Я развернулся и с тяжелым сердцем вошёл внутрь раздевалки. Это надо пережить. Просто пережить. Потому, что других вариантов нет.

Команданте Эскудо позвонил на следующий день. Лично. Я уже был на базе, и меня вызвали в переговорную. Так сказать, сделали исключение (попробовали бы за двадцать пять кило жёлтого металла не сделать). Извинился за задержку, посетовав, что я поставил слишком сжатые сроки — она была неизбежна. И что готов передать деньги утром следующего дня. То есть, он принял мои условия и формулировку, это даже не обсуждалось. Прогресс, однако! Я назвал ему ангар в Северном Боливаресе, тот самый, где мы казнили полудурков Сколари — эпическое место, в качестве дополнительного намёка. На десять утра. И срочно связался с Шаманом, попросив выпроводить оттуда всяких бомжей и взять территорию под охрану — мало ли. Шаман моему звонку был неимоверно «рад», век бы меня не слышал, но деваться ниггеру некуда — пусть работает. И вот теперь мы въезжали в памятное место, занимая боевые позиции. Судя по голосу, Эскудо не дурак, мужик опытный и понимает ситуацию, но мало ли…

Жанка встретила, отчиталась, что здесь и как. В ангаре вновь пахло бомжатиной и совсем чуть-чуть, на грани восприятия, горелым мясом. А может это моя фантазия злую шутку играет? Не важно. Важно, что обойдя помещение, я остался доволен, и приказал Белоснежке и своим занимать места согласно штатному расписанию — мы уже делали здесь «коробочку», опыт у девчонок есть.

Команданте подъехал в точно оговорённое время. Машина сопровождения осталась на улице, внутрь въехала только его роскошная «Эсперанса». Не розовая, слава богу, и модель не гоночная, попроще. Её взяли на мушку, но обошлось без эксцессов. Остановились, из салона вылез он — я раскопал вчера его досье, узнал. Огляделся. Игнорируя направленные на него стволы винтовок, медленно подошёл ко мне. Одет сеньор был не кричаще, в дорогой, но «рабочий» костюм, и производил впечатление хорошего средних лет бизнесмена. «Белая» бандера»— всплыло в памяти.

— Хуан, да? — уважительно склонил голову он. — Пабло. — Протянул руку, которую я пожал. — Это тот самый ангар?

— Да. — Я кивнул.

— Я осмотрюсь? Не возражаешь?

— Нет, конечно. Пойдёмте. — Я махнул своим — опускайте оружие — и лично повёл сеньора на экскурсию.

— …А вот тут был прикован Сколари-старший. Эта гнида более всех была виновна, и мне кажется, смерть ему выбрал не самую тяжёлую.

— Слишком много жестокости — нехорошо, — покачал головой собеседник, подробно осмотрев место побоища. Действительно, тут стоял запах горелого. Еле уловимый, но воображение тут не при чём. Видно, плохая вытяжка — никто её тут не ремонтировал, и уже вряд ли будет.

— Скажите это своим людям, сеньор. Тем, что хватаются за пушку, когда в этом нет совершенно никакой надобности.

— И всё-таки я не понимаю, зачем вам это золото? — перешёл к самому важному, ради чего приехал, команданте. — Унизить меня? Допустим. Да, я прогнулся, не стал даже обсуждать правомочность этого требования, хотя мог. Как и сумму. Но я прогнулся под сильного. Устроившего до этого избиение пары сотен человек. Это не воспримется моими… Коллегами по цеху, как унижение.

Что же касается собственно золота, то у вас его бесконечное количество, сеньор Шимановский. Все ресурсы государства. Всё, что может дать королева, если ей что-то потребуется. Вы ничего не добьётесь этой акцией, так какой тогда в ней смысл?

Не понимает. Что ж, логично. Работа только начата, всё самое интересное впереди. Как и самое сложное.

— Сеньор, претензия не к вам, как к личности, — начал пояснять я. — И не к вашей бандере, как организации. И не к вашим подчинённым, бригадирам, распустившим личный состав. Моя претензия ко всему преступному сообществу Венеры.

Помолчал, подбирая слова.

— Понимаете, «подземка» слишком долго оставалась без присмотра, слишком долго до неё никому не было никакого дела. Королевы боролись с кланами, сеньоры олигархи — друг с другом и с государством за право отхватить какой-нибудь новый жирный кусок. На людей, как и на флаги и звёзды, плевать абсолютно всем. Простой человек в нашей стране оказался беззащитен перед лицом криминала, перед лицом такого вот быдла, как позавчерашние ребята. И это пора прекращать.