Сергей Кусков - Под перекрёстным огнём (том 2)

— Вот именно. Ничего хорошего из такого решения функции не получится, Цветочек. Тут уж лучше сразу стартовать от Изабеллы. Да, возни больше, добавится куча дополнительных стен и задач… Но не будет конфликта функции! Дисгармонии! Рано или поздно я с этими задачами справлюсь, и моя функция от Изабеллы обгонит ту, где я неправильно выбрал Фрейю.

Я больше скажу, и Марина, и Сильвия, и твоя сестра — тоже решения функции. Но — частные. А мне нужны не частные производные; мне нужно проинтегрировать ВСЮ функцию, до самой бесконечности, и найти общее решение. В которое уложатся ВСЕ частные производные.

Если говорить о русле, то я могу проложить его в любом месте. Но мне нужно постараться сделать это так, чтобы задействовать при создании как можно больше валяющихся там и тут кирпичиков, которые УЖЕ есть, которые сильно помогут при строительстве моей реки. Прокладывать по крипичикам значительно легче, это сильно облегчит и ускорит строительство ВСЕЙ реки. А если я выберу один или пару конкретных крипичей… Мне придётся создавать вместо остальных новые, деформировать русло. Выкидывать из своей реки моменты, без которых… — Сбился.

— Без которых почувствуешь, что твоя жизнь неполноценна, кастрированная, — улыбнулась эта паршивка.

Я чуть не поперхнулся от аналогии. Но сказано было верно.

— Да, Цветочек. И хочешь бей, хочешь убей, но я чувствую, что решение не может быть простым. Выбрать кого-то… — Скривился. — Это неправильно. Мне как минимум нужно выбрать кого-то так, чтобы не потерять остальных. В смысле, не поссориться, сделав врагами.

Вчера, если бы я остался, я потерял бы Изабеллу. Хотя понятия не имел, как выглядит её кирпич, и какую роль в моей жизни сыграл бы. Я мог потерять Сильвию и Марину, и почти наверняка потерял бы Паулу. Я бы сдался Фрейе на её условиях, и она обязательно в дальнейшем бы от девочек избавилась. А они нужны мне все.

— Зачем? — Гортензия спросила с усмешкой, но горькой.

— Затем. Потому-что.

Пауза.

— Марина… Она «протрезвляет» меня. Когда прочищает мне мозги, я, действительно, начинаю соображать и видеть вещи, которых до того момента не замечал. Да, она не принцесса, и вообще та ещё штучка… И на взгляд карьериста совершенно бесполезна, только обуза… Но откуда мы знаем, что говорила Жозефина Наполеону наедине? А что говорили их женщины другим великим людям? Может это благодаря им те стали великими?

Марина нужна. У неё есть на меня влияние, и пока оно положительно. Я не хочу её просто взять и отбросить только потому, что Фрейя будет ревновать.

— А Паула?

— А Паула… — Из груди вырвался вздох. — …Ты не ходила с ней на штурм, бок о бок. Туда, где стоишь перед лицом смерти и смотришь ей в глаза. В этот момент многое понимаешь о находящихся рядом людях. Паула — мой боевой товарищ, и лучше я пойду на новые риски с нею, чем без неё.

— А Сильвия? — скривилась её высочество. Зацепил.

— Пока сложно сказать. — Я пожал плечами. Мы слишком мало знакомы. Однако достаточно, чтобы последний раз, обнимая её, я понял, что без неё моя жизнь будет хуже, чем с нею. Ей лишь надо найти место. Которое ей нужно занять, чтобы не мешала другим «кирпичикам», чтобы моя… Да что там, чтобы наша общая коллективная функция стала оптимальна.

Нет, я не жалею, что уехал. Я не был готов к решению этого интеграла бесконечности. Да, надо сделать Выбор, но надо выбрать не грань пятигранника, а проложить наилучший из вероятностных фарватеров. Дифференциальное счисление куда сложнее простой геометрии офицеров и твоей методички карьериста. Мне надо подумать, взвесить, оценить. Прислушаться к себе. Ну, и встретиться, наконец, с Изабеллой — сколько можно прятаться, в конце концов?!

— Да, задаёшь ты себе задачи! Математик хренов!

Гортензия помолчала.

— И всё-таки, всех ты не потянешь, Хуан. Чтоб они не перессорились, и чтоб победительница не изжила из твоей жизни остальных.

— Значит, надо найти им такое место, чтоб победительнице не было необходимости остальных изживать. Я не говорю, что осчастливлю всех и буду со всеми одновременно, как древний султан. Гарем, согласен, не потяну. И не стремлюсь. Потому те, кто проиграет… Им не будет сладко. — В этот момент перед глазами предстали глазки Паулы. Заплаканные, в нашу последнюю ночь. Б-р-р-р! — поёжился. — Но ТЕРЯТЬ их — не хочу.

— Что ж, удачи! — Девушка рядом со мной задумчиво сощурилась, затем помахала головой, словно отгоняя наваждение. — Она тебе пригодится, Хуан. Да, наверное, и им, объектам твоего интегрирования.

Она усмехнулась. Я — тоже. На душе полегчало — не зря съездил.

…И в этот момент началось ЭТО.

— Хуа-ан? — раздался в ухе голос Патрисии. Взволнованный, на грани истерики. Я знал, что такой означает — сколько полигонов вместе прошли! Мгновенно подобрался и напрягся, вогнал себя в мобилизационный режим. И только после этого увидел его. Черноволосого сеньора с усами в пятидесяти метрах от себя. Он шёл по аллее в нашу сторону, но выдавало его пристальное внимание к нашим персонам. И непрозрачный пакет в руке, в котором угадывалось… Mierda, я не видел, но ЗНАЛ, что там сто девятый AEG-шник. Который он перехватил поудобнее за рукоятку, придержав ручки пакета второй рукой. После чего начал медленно, как в замедленной съёмке, поднимать ствол на меня. Или мою спутницу — тут наверняка определить невозможно.

Но это было ещё не всё. По соседней аллее, под прямым углом к нашей, по которой и шёл усатый, двигался ещё кто-то. Кто — я разобрать боковым зрением не мог, внимание было приколото к усатому. Но оттуда тоже веяло угрозой. Смертельной.

«Перекрёстный прицел. Двое!!!..» — промелькнуло в голове. Кошмарный сон телохрана. Я вспомнил все уроки тактики, понял, в глубине какой задницы нахожусь и начал действовать.

Прыжок. В прыжке, напрягая все имеющиеся силы, рвя жилы, отшвырнуть Гортензию как можно дальше от себя, в фонтан — благо она лёгкая, а бетон водяного барьера иглы не прошьют. Есть вероятность, что в полёте та ударится головой о бетон или базальт барьера… Ну, будем надеяться, справится — она сеньорита тренированная, танцы, нейронное ускорение…Самому же в сторону, на ходу доставая из наплечника свой старый добрый огнестрел.

Я не успевал. Гортензия…Можно было прыгнуть с нею. Но бассейн на линии огня, усатому не надо водить стволом, чтоб игла догнала прыгающих нас. А так я кувыркнулся в сторону, во-первых, сбивая прицел, во-вторых, прячась за бетонную же ножку лавочки — та ещё защита, но хоть что-то, и в-третьих, разделяя нас с сеньоритой, делил и внимание киллера. КиллерА, потому, что как защититься от второго, тоже вышедшего на линию огня, причём сбоку, не имел ни малейшего понятия. Здесь просто нет закрытых с этого ракурса мест. Второй дальше, метрах в ста, а вокруг люди — это единственная надежда на спасение. Что девочки успеют выстрелить в него до того, как он приблизится на безопасную дистанцию стрельбы.