Андреас Эшбах - Субмарин [litres]

Тут до меня наконец начинает доходить, о чем это он: ночью у многих женщин племени начались месячные! А некоторые животные реагируют на такие вещи, в школе нам про это тоже говорили. Поэтому я перед отплытием из Сихэвэна ждала, когда пройдут месячные, – они у меня очень короткие, чему всегда завидует тетя Милдред, – а на следующий раз прихватила с собой менструальную чашу вроде тех, которыми пользуются аквалангистки в подводной добывающей промышленности.

Интересно, что субмарины называют это «грустить». Это что, один из тех многочисленных случаев, когда их жест имеет несколько непривычных мне значений? Или же тут заложен прямой смысл – грусть из-за того, что беременность не наступила? Не знаю. И спрашивать сейчас не хочу. Может быть, в другой раз.

Тем временем парочка влюбленных снова возвращается к нам. Всегда-Смеется отказывается от мешочка с вкусными водорослями.

– А мидий у нас больше нет? – интересуется она. – Малыш так хочет мидий!

Все смеются, а у кого-то находятся в корзинке пара устриц. Всегда-Смеется с наслаждением их уминает.

– Я всё время хочу есть, – объясняет она мне между делом. – С тех пор как забеременела – всё время голодная.

При этом она смеется. По ней прямо видно, как она радуется будущему малышу.

Мы проводим в потоке весь день, лениво нежимся в воде, пока мимо нас проплывают невероятные пейзажи рифа. Я снова рассказываю о пещерах, которые люди строят на суше, а еще про корабли и самолеты. Меня удивляет, что субмарины в принципе знают о самолетах – судя по всему, они когда-то проплывали вблизи большого аэропорта, построенного прямо у воды, – может быть, это был Сингапур, – высовывали головы на поверхность и смотрели, как самолеты взлетают и садятся.

Поэтому я рассказываю всё, что знаю, хотя сама я никогда в жизни не летала. Идея, что при помощи техники можно путешествовать по чуждой для тебя стихии, завораживает их. Для них любая техника – «металл». Им очевидно, что самолет состоит из металла, но в то же время эта мысль внушает им благоговейный ужас: так много металла! Они-то радуются каждому маленькому предмету: ножу, гвоздю, скрепке, да даже куску жестяной банки.

В этот вечер мы не устраиваем Вместе-Вместе, а просто ложимся спать и просыпаемся следующим утром. На этот раз никакие акулы к нам не приплывают, и, когда я спрашиваю, выясняется, что большинство женщин больше «не грустят». Похоже, моя короткая менструация – это наследство по линии субмаринов.

За завтраком все говорят, что хотят и дальше следовать за потоком. Им интересно посмотреть, куда он приведет. Я знаю, куда он приведет, но – что я знаю об этом на самом деле? По сути, Сидней и для меня только название на карте. Однажды мы с тетей Милдред проезжали Сидней на поезде, но мне тогда было всего девять лет.

После обеда охотники вдруг приходят в возбуждение. Полоска-на-Животе разглядела что-то вдали и подает знак Двенадцать-Жабр. Он, в свою очередь, быстро перекидывается с Белый-Глаз парой жестов, она кивает, и тут начинается суета: нам всем нужно покинуть поток, как можно скорее!

Я понятия не имею, что происходит, поэтому просто пугаюсь и думаю об акулах. И всё же мне удается своими силами покинуть течение, а после этого у меня даже получается плыть наравне со всем остальным племенем, которое довольно вальяжно следует за охотниками.

Похоже, это всё же был не сигнал тревоги. Когда мне удается наконец спросить Всегда-Смеется, что, собственно, случилось, она объясняет, что охотники увидели Сеть-Много-Рыбы, а мимо такого проплыть никак нельзя.

Что еще за Сеть-Много-Рыбы?

Вскоре я вижу всё собственными глазами: перед нами висят пять огромных воронкообразных сетей, в которых в ужасной тесноте плавает по кругу несметное количество рыб.

Это рыбоводческая ферма!

Когда я понимаю, что вижу перед собой, меня пронзает ужас. По всей видимости, это рыбоводческие фермы Куктауна! Дальше на север таких ферм нет, откуда-то я знаю.

Куктаун! О господи! Это мы уже забрались так далеко на юг?

Получается, что, если я захочу вернуться в Сихэвэн, мне придется проплыть весь этот путь назад – только без помощи течения!

От этой мысли у меня слабеют руки и ноги. Всегда-Смеется по-прежнему скользит рядом и излучает хорошее настроение.

– Сегодня мы будем есть, пока не лопнем! – радуется она.

Я невольно ухмыляюсь. Да, рыбоводческие фермы сервируют еду для субмаринов, так сказать, в готовом виде. Всё, что им нужно сделать, – это проделать дыру в сети, и можно угощаться.

Я наблюдаю, как Ныряет-Глубоко и Плавает-Быстро приближаются к первой сети с ножами наготове. Остальные охотники с копьями наперевес следуют за ними на некотором расстоянии. Но тут первые двое останавливаются. Они переглядываются и обмениваются парой быстрых знаков, которые я на таком расстоянии прочесть не могу. Что происходит? Теперь уже все останавливаются, зажимают носы и качают головами.

– Плохо пахнет , – сообщает наконец Плавает-Быстро широкими жестами. – Рыба испорчена .

Это сигнал для Белый-Глаз, и она направляется к ним. Плавает она медленно и степенно, примерно с такой же скоростью, как я, и все, словно зачарованные, следят за тем, как она подплывает к группе охотников и тоже начинает принюхиваться. Вместе с Двенадцать-Жабр она подплывает к сети так близко, что может потрогать ее, потом долго и с чувством смотрит на рыбу.

Наконец она отворачивается от сети и коротким жестом показывает, что согласна с мнением охотников.

– Рыбы больны, – объясняет Плавает-Быстро, когда снова возвращается к нам . – Внизу много мертвых рыб. Их есть нельзя.

– Жаль, – говорит Всегда-Смеется . – Я такая голодная.

Он с любовью гладит ее по голове.

– Это малыш голоден. Наш ребенок будет обжорой.

Какое-то время мы плывем дальше, бесцельно, как мне кажется, но в конце концов останавливаемся. Мы доедаем оставшуюся рыбу, а потом Плавает-Быстро и другие снова идут на охоту. Всегда-Смеется и еще пара беременных и пожилых остаются следить за детьми, пока все остальные собирают водоросли. Я тоже отправляюсь собирать, вместе с Непослушные-Волосы, чтобы она научила меня, какие водоросли съедобны, а какие нет. Мы заодно находим пару моллюсков, которых используют в качестве жевачки для чистки зубов.

Непослушные-Волосы на пару лет старше меня, и сначала мне кажется, что она меня терпеть не может. Но через какое-то время я понимаю, что она просто очень спокойная и мало говорит, особенно если говорить особо не о чем. Она рассказывает мне то, что я должна знать о водорослях, и, когда мы возвращаемся в лагерь, она признаётся, что хотела бы такой же рюкзак, как у меня.