Андреас Эшбах - Субмарин [litres]

Похоже, эти двое по уши влюблены. Мне становится завидно. Я вспоминаю Полоску-на-Животе и как она мне объясняла, что любовь – это очень просто. Похоже, так оно и есть – для всех, кроме меня.

– Нет, если серьезно, – говорит Пигрит, и внезапно голос его и правда звучит совершенно серьезно, – главная новость – это то, что ты, Саха, теперь знаменитость.

– Знаменитость? – повторяю я удивленно. – Разве я и так не была ею?

Мои действия на Дне основания, когда я спасла жизнь Джону Бреншоу во время турнира ныряльщиков, вызвали немалый переполох, но я, если честно, рассчитывала на то, что всё давно улеглось.

Пигрит трет подбородок.

– Дело в том, что запись слушания твоего дела в Городском совете разошлась по средствам массовой информации. В особенности то высказывание доктора Уолша, где он говорит, что ты гибрид. – Он всё не прекращает тереть подбородок. – Помнишь историю про родителей, которые вживили своему ребенку гены гепарда и за это их изгнали из Зоны?

– Ну конечно, – говорю я.

Кто же не помнит, тогда из-за этого было столько шума. Супруги Тейлор, оба известные спортсмены – Джордж Тейлор – чемпион Австралии по бегу на дистанции более 1000 метров, Пэрис Тейлор – олимпийская чемпионка по бегу на 100 и 200 метров, – имплантировали своему сыну гены гепарда, чтобы сделать его лучшим бегуном всех времен и народов. И этого, наверное, даже никто бы не заметил, если бы они еще до его рождения не записали сына в спортивную школу-интернат.

– Они заявили, что подадут в суд на Совет зоны, чтобы оспорить решение об их депортации, – продолжает Пигрит. – Из-за тебя.

– Но… – начинаю было я и замолкаю на полуслове. Ясное дело, для этих Тейлоров всё выглядит так, будто Совет зоны руководствуется двойными стандартами.

– То есть про субмаринов никто не знает?

Пигрит качает головой.

– Это по-прежнему самая тщательно охраняемая тайна в мире. И Бреншоу из кожи вон лезут, чтобы так всё и оставалось.

– Ну тогда не так уж всё и страшно, разве нет?

Он вздыхает.

– Проблема в том, что Совет зоны ни в коем случае не может допустить, чтобы Тейлоры вернулись. То, что они сделали, – такое вопиющее нарушение Принципов неотрадиционализма, что с этим никак нельзя смириться. С другой стороны, Бреншоу настаивают на том, чтобы сохранить в тайне существование субмаринов, даже если для этого придется проиграть процесс в Верховном суде.

Семейству Бреншоу принадлежит важнейшее предприятие всей Зоны, так что их слово имеет невероятный вес.

– Это неразрешимый конфликт, – констатирую я.

Пигрит склоняет голову набок.

– К сожалению, не совсем. Есть одно решение.

– И какое же?

– Они подумывают о том, чтобы депортировать и тебя тоже.

– Что?!

– Для проформы. Они бы компенсировали тебе ущерб. Собственная квартира в любой свободной зоне по твоему выбору, стипендия, финансовая поддержка и всё такое.

Слышать такое – как удар под дых.

– Они не могут так поступить! – Впрочем, я тут же понимаю, что очень даже могут.

Совет зоны на настоящий момент принял решение только по делу Джеймса Тоути, а относительно меня пока нет.

– Почему тетя Милдред мне ничего об этом не сказала?

– Да она сама еще не знает, – отвечает очень серьезный Пигрит. – Это всё пока обсуждается только в узком кругу.

Значит, сам он узнал об этом от своего отца. Планшет вдруг кажется мне таким тяжелым, что я еле удерживаю его в руках.

– То есть возвращаться мне смысла нет, да?

Пигрит пожимает плечами и вдруг становится очень грустным.

– Ну, в долгосрочной перспективе скорее нет, ты права, – говорит он.

Именно поэтому я считаю его лучшим другом: то, что он говорит, часто бывает неприятным. Но я могу быть уверена, что он говорит чистую правду.

– Кстати, папа считает, что такой процесс может сильно затянуться, – продолжает он. – Очень может быть, его можно растянуть так, что ты успеешь закончить школу.

– С Джеймсом Тоути всё получилось очень быстро.

– Там всё было несколько иначе. Его же поймали буквально с поличным. Но в твоем случае они хотят оттянуть принятие решения. Поручили папе написать экспертное заключение, а он сказал, что у него сейчас нет времени, он должен готовиться к конференции в Сиднее. Тогда они ответили, что не проблема, он может спокойно отложить это дело на полгода или даже дольше.

Это не сильно меня успокаивает.

– Заключение? Что еще за заключение? – Отец Пигрита вообще-то не биолог и не медик, а историк. Пускай и самый знаменитый в Австралии, но всё же именно историк.

– Они хотят детального изложения позиции неотрадиционализма по отношению к генной инженерии, – объясняет Пигрит, – что, конечно, уже не просто заключение, а на целую книгу тянет.

Я не хочу жить в свободных зонах и уже точно не хочу жить там против собственной воли. Но больше всего я не хочу, чтобы тете Милдред пришлось уехать из Сихэвэна, места, где она впервые в жизни чувствует себя счастливой.

– А когда эта конференция в Сиднее? – спрашиваю я просто так, потому что чувствую, что нужно что-то сказать, но не знаю, что именно.

– В третьи выходные февраля, – отвечает Пигрит. По движению его руки я вижу, что он открыл календарь, чтобы посмотреть. – Девятнадцатое и двадцатое. Мы с Сюзанной туда поедем. Нас даже освободили от школы с четверга по понедельник.

– Освободили? И Паровая Машина это разрешила?

– Ее не узнать, – говорит Пигрит. – Стала совершенно ручной, так сказать.

– Там наверняка будет круто, да? – Я честно пытаюсь порадоваться за этих двоих.

Если уж мне самой радоваться нечему.

– Дождаться не могу! – встревает Сюзанна. – Я еще никогда не была в Сиднее.

– Заявилось втрое больше участников, чем ожидали организаторы, – рассказывает Пигрит. – Поэтому конференцию перенесли в «Океанский Купол». Все университетские помещения оказались недостаточно велики. – У него загораются глаза. – В «Океанский Купол», Саха. В огромный зал с панорамным аквариумом! Это же просто космос!

– Круто. – Я стараюсь звучать как можно более воодушевленно. Я, конечно, видела фотографии этого зала – а кто не видел? Ты как будто сидишь внутри огромной ракушки, которая открывается прямо в море. Что на самом деле, конечно, не так, там просто края купола опираются на огромный аквариум, полный тропических рыб. Аквариум полукругом обрамляет трибуны, сквозь него снаружи проникает солнечный свет. На картинках это выглядит грандиозно, но все, кто там был, в один голос утверждают, что в реальности всё еще круче.

Вот только мое настроение сейчас этим вряд ли поднимешь.

– А еще, – добавляет Пигрит, – уже решено, что WorldNet будет транслировать всю конференцию в прямом эфире.