Гордон Хотон - Подмастерье. Порученец

Голос ответившего был громок, напорист и незнаком:

— Все, к чертям, было б, мля, куда хуже, если б мы не, вот почему.

Голод и легкое любопытство протолкнули меня в дверной проем.

Смерть сидел на своем обычном месте во главе стола. На нем было светло-серое кимоно и черные бархатные тапочки, вышитые черепами. Рядом с ним, на стуле, который накануне занимал я, устроился перезагоравший великан с гривой, как у Роналда Макдоналда, и с косматой рыжей бородой.

Смерть обернулся ко мне.

— Чувствуете себя получше?

— Все еще шатко.

— А это как случилось?

— Что, простите?

— У вас на лице. — Он махнул рукой в общем и целом на меня. — Над переносицей. Красное пятно.

— Ничего страшного.

Он кивнул и показал на толстяка с рыжей бородой.

— Это Раздор. — Ущипнул себя за ухо и добавил заговорщицки: — Слегка глуховат.

Незнакомец не обратил на это внимания: казалось, ему гораздо интереснее разглядеть меня во всех подробностях. Я ответил ему встречным вниманием. Пальцы у него по цвету и толщине походили на традиционные свиные сардельки. Брови — как дохлые гусеницы. Облачен в разнообразные оттенки красного: алая рубашка-поло с крупным золотым мечом, вышитым на нагрудном кармане, просторные багряные джинсы с рыжевато-розовым ремнем, бордовые носки до щиколоток и ярко-рубиновые спортивные тапочки. Он занимал каждый тугой дюйм своей одежды — гора мышц, крови и костей, толстые стены плоти.

Смерть прервал наше взаимное разглядывание, представив меня:

— А это мой новый подмастерье.

Раздор глянул мне в глаза.

— Имя-то есть? — проревел он.

Я покачал головой.

— Каждый своему. — И продолжил пировать: перед ним стояло блюдо с холодным мясным ассорти.

Я устроился на стуле Дебоша, где для меня оставили плошку с хлопьями и фруктами. Первый раз набив рот, я уже не смог остановиться и набросился на остальное. Странный опыт. Ощущение того, как твердая пища протискивается мне в горло и судорожно продирается по кишечнику, все еще оставалось неудобным — после стольких-то лет пищеварительного бездействия.

— И каково число убитых? — спросил Смерть, продолжая разговор, начало которого я не застал.

— Тысячи. — Раздор протолкнул обрубок острого салями себе в глотку.

— Похоже, славно поработали.

— Лучше всех.

— Вернешься туда еще?

— Незачем. Колесики уже вертятся. Все Агенты знают, что дальше. Может, заскочу особым гостем через пару недель, но это так, для пригляда. До понедельника никуда не собираюсь.

— Но ты же мне в пятницу поможешь?

Раздор кивнул.

— Нет мира нечестивым [24] Исаия, 57:21. .

Смерть поглотил двух из привычной троицы белых мышей еще до того, как я пришел, а третью отложил на несколько минут. Пока я уминал остатки фруктов, он то открывал, то закрывал дверцу клетки и постукивал пальцами по прутьям. Ему это, казалось, доставляет удовольствие, а вот мышь попискивала от страха.

— Где нынче утром Дебош? — спросил я.

— Разве не в комнате?

— Когда я встал — не было.

— Дебош! — прервал нас Раздор. Кусочки буженины снарядами полетели у него изо рта. — Дебош! — Второй клич меня оглушил. Смерть, занятый собственными мыслями, продолжал дразнить свою жертву.

Через несколько секунд я услышал тяжкий топот вниз по лестнице и по коридору к нам. Дебош влетел в столовую, раздраженный донельзя, в розовой ночной сорочке до щиколоток. Когда он осознал, кто его зовет, раздражение растворилось до подобострастия.

— Что такое?

— Иди сюда, ‘баный мудила, — велел Раздор. Не успел Дебош протолкаться к нему вокруг стола, Раздор вскочил, скакнул ему навстречу со скоростью, на какую, думалось мне, был не способен, и завалил Дебоша на пол. Сшибка оказалась самой неравной из всех, какие мне доводилось видеть, и завершилась громким хохотом этой парочки и хлопками по спинам.

— Ну, раз уж пришел, — сказал Смерть, пощелкивая по крыше клетки, — сделай-ка для меня кое-что. — Он открыл дверцу и выволок мышь за хвост. — У Шефа для сегодняшнего совещания есть посланье. Будь любезен, забери его.

Дебош закатил глаза и показал на меня.

— Вот ваш подмастерье.

— Но прошу-то я тебя. — Смерть положил мышь в рот, прожевал кости, громко пососал и выплюнул маленький белый череп. Тот проскакал по столу и упокоился возле моей левой руки.

Дебош сердито уставился на него, после чего опустил очи долу и без единого слова удалился. Мгновение спустя Смерть встал и учтиво откланялся.

— Прослежу, как у него получается.

Я остался с Раздором один на один. Его физическое присутствие навевало робость больше, чем чье-либо еще за всю мою смерть, но я уже давно выучился скрывать свои отклики. Раздор закидывал в себя десяток кусков говядины, а я молча клевал остатки своего завтрака. Наконец толстяк отвлекся.

— Нарядный костюм, — сказал он.

— Спасибо.

— Но в остальном смотришься говенно.

— О.

— Нравится тут?

Я кивнул.

— С Мором держи ухо востро, — прошептал он. Ошарашенный подобной прямотой, я уставился в окно и сказал первое, что пришло в голову.

— Это ваш «БМВ»?

Он развернулся, громко жуя.

— Ага. Нельзя ж являться на побоище и выглядеть как долбаная чушь собачья.

— А чего конь не сгодился?

Раздор показал на обрамленный девиз на стене под портретом Смерти: «В ногу со временем».

— Слишком неэффективно. Мне нужно быть всюду — в мгновение ока. — Он сложил руки на обширном брюхе, довольный собою. — Кроме того, ты когда-нибудь видал навоз апокалиптического коня?

Смерть появился вновь, уселся и уставился на меня. Он переоделся в дневное: ботинки «Тимберленд», бледные джинсы, кремовая футболка и черно-белая рубашка в клетку, как у лесорубов.

— Заседание через пять минут, — объявил он. — Начнем вовремя — больше времени останется на дела после обеда.

— Что у тебя сегодня? — спросил Раздор.

— Смерть из-за несчастного случая, — вздохнул Смерть. — Невеселое дело.

— Как всегда.

Смерть кивнул.

— Впрочем, довольно сообразное. Вся жизнь нашего клиента — сплошной каталог несчастных случаев. У него шрамы от бритья, от охоты на акул, от раскалывания заледеневшего мороженого. Шрамы на голове и шее, на коленях. Всю жизнь он перескакивает из одной маленькой трагедии в другую. — Он глубоко вдохнул. — Пару недель назад он врезался в меня.

Смерть уставился в стол с таким состраданием на лице, что оно напомнило мне лицо моей матери, когда она обнаружила меня в ресторане — через пять лет после того, как я исчез.

Мы покинули столовую втроем и взобрались по лестнице на первый этаж. Коридор пустовал, но из первой комнаты слева доносился смех. Раздор вошел без стука, встретили его без восторга. Я развернулся и заметил, как Смерть закрывает дверь с табличкой «Шеф» — ту самую, которую я видел в понедельник, после душа. На миг увидел железную витую лестницу наверх.