Максим Максимов - Светлый человек [litres]

Алекс окинул взглядом всю эту картину, и у него пробежала только одна мысль: «Как я вас всех ненавижу».

– Вы что, мракобесы, наделали?! – раздался голос Старого из-за спины Алекса.

Бойцы отряда спасателей вскрыли замок квартиры, соседи которой заподозрили неладное. Жилец – одинокий мужчина, не появлялся на работе несколько дней и не брал трубку. Следователь открыл входную дверь, и ему в нос ударил запах гниющей плоти. Из комнаты доносились звуки работающего телевизора. Спасатели с любопытством заглядывали в квартиру, зажимая носы. Следователь прошел в гостиную и увидел мужчину, лежащего на полу. Вокруг его шеи были намотаны кишки. Стол опрокинут, а на полу виднелись следы крови, видимо, человек пытался ползти. Труп лежал на спине, обхватив руками живот. Следователь аккуратно задрал ему майку. Снова никаких признаков хирургического вмешательства. И если бы не регулярность подобных смертей, он подумал бы, что кишки можно вытащить через анальное отверстие, и, возможно, даже проверил бы эту гипотезу прямо сейчас, но он знал, что в этом нет смысла. Дальнейшая экспертиза показала, что мужчина по всем приметам похож под серийного убийцу, на счету которого были десятки жертв и которого уже много лет не могли поймать.

Шипение и треск яичницы на раскаленной сковороде разбудили Костю. Парень сел на раскладушке и потянулся. Захар готовил завтрак, стоя возле плиты.

– Доброе утро, – сказал опекун.

– Доброе.

– Яичницу будешь? Могу на тебя еще пару яиц разбить.

– Нет, я с Аней поем.

– Она уехала час назад.

Встав с кровати, Костя оделся, свернул одеяло с подушкой и закинул под стол. Умывшись и почистив зубы, он пошел в Анину комнату. Раздвинул шторы, и комнату залил солнечный свет. Парень поставил мольберт напротив окна и принялся выдавливать краски в палитру. Зеленый и черный цвета.

– Кость, – обратился к нему Захар, заглядывая в комнату.

– Да?

– Я хотел поговорить.

– О чем?

Захар зашел с тарелкой, в которой колыхались непрожаренные желтки, и кружкой чая. Сел за Анин стол.

– Тебе двадцать лет…

– Да, скоро двадцать три.

– Хм… ну да. – Захар немного замялся. – Через три года, пожалуй, что и двадцать три стукнет, тут не поспоришь.

– Не поспоришь, – согласился Костя.

– Ане шестнадцать.

– Да, я – старший брат, – с гордостью произнес Костя и поставил чистый холст на мольберт.

– Тебе нравится, что она руководит тобой?

– Я не знаю.

– Ты же мужчина, – сказал Захар и положил в рот кусок яичницы. – Кстати, зря отказался от завтрака.

– Да, я мужчина.

– У тебя есть яйца?

– Что? – Костя посмотрел на Захара. – Ты про яичницу?

– Нет, я про яйца. У всех мужиков есть яйца. Мы – это, в первую очередь, характер. У тебя есть яйца?

Костя оттопырил штаны с трусами и заглянул в них.

– Да, вот они, – сказал парень. – Два.

– Мужик не должен позволять женщине управлять им.

– Не должен, – не стал спорить Костя, подходя к настенной полке и беря сверху стакан с водой и кисточками.

– У тебя есть возможность заработать много денег, – продолжал опекун, чавкая.

– Ага.

– Чего ты все соглашаешься со мной? Ты понимаешь, к чему клоню?

– Ага. То есть, тьфу ты… нет.

– Ты же вчера захотел стать путником и пойти в Чащу.

– Да, я бы смог заработать там на квартиру, и у меня была бы отдельная комната.

– А чего ты передумал?

– Не знаю, Аня сказала, что это опасно.

– Ты знаешь, зачем путники ходят в Чащу?

– Чтоб остановить ее.

– Да, это герои. Они пытаются спасти мир. Если Чащу не остановить, то со временем она поглотит всю Землю.

– Понятно, – пробормотал Костя, нанеся несколько мазков на холст.

– Ты хочешь стать героем?

– Хочу.

– Хочешь отдельную комнату?

– Ага.

– Если ты мужчина, ты должен сам принять решение и не слушать никого.

– Да, я мужчина, – сказал Костя, продолжая наносить мазки, ловко водя кистью по полотну.

– Ты должен записаться в путники. Ты сможешь стать героем, сможешь спасти всех людей в будущем, и тебе за это заплатят очень много денег.

– Я даже не знаю, я не хочу расстраивать Аню.

– Когда ты заработаешь на квартиру, вы сможете переехать и жить отдельно, Аня станет самой счастливой. Ты хочешь, чтоб она стала счастливой? Чтоб ей не пришлось учиться утром, а вечером работать?

– Конечно, хочу.

– Тогда бери свой паспорт, и поехали в институт, запишем тебя в путники. Прямо сейчас!

Костя макнул кисточку в стакан и задумался. Он снова представил, как просыпается в своей отдельной комнате, идет на кухню, включает электрическую плиту и ставит чайник. В это время сестра собирается на учебу, а он после завтрака примется организовывать выставку своих картин в третьей свободной комнате.

– Ты тут? – спросил Захар, щелкнув пальцами.

– Да, а где же еще.

– Поехали в институт, и уже в этом году ты станешь богатым. Аня будет самая счастливая девушка в мире.

– Поехали, – ответил Костя.

Захар подошел к мольберту.

– Чего это, Чаща, что ли? – спросил он, глядя на сплетения зеленых и черных линий на холсте.

– Да, сейчас дорисую путников вот тут, – Костя указал пальцем в центр полотна, – и поедем.

– Отлично, ты настоящий мужик. Тогда я одеваюсь, – сказал Захар.

Алекс проснулся от телефонного звонка. Не открывая глаз и не отрывая головы от подушки, он поднял трубку и приложил ее к уху.

– Леша, ты чего там? Я тебе вчера весь вечер пытался дозвониться, – услышал он голос Семена Петровича.

– Угу, – промычал Алекс.

– Спишь, что ли?

– Да-а…

Алекс перевернулся на спину и тер свободной рукой лицо. В висках пульсировало, а голова раскалывалась.

– Давай собирайся и дуй в контору. Сегодня приедет новый путник. Знакомиться будете, завтра уже в Чащу пойдет.

– Так сразу в Чащу?

– Дойдет до «B», там не так опасно, освоится и вернется.

– Он один? – Алекс открыл глаза. Пытался сфокусироваться на люстре, но изображение уплывало в сторону.

– Нет, собрали группу из троих, будем по трое водить.

– Давно пора, меньше смертей будет.

– Ты пил, что ли, вчера?

– Не, не просто пил. Я вчера в такое дерьмо ушел…

– Ох, Леха, Леха… Давай приходи в себя, я тебя жду.

– Хорошо.

– Через сколько будешь?

– Часа через два.

– Отлично, твой путник примерно тогда же приедет.

– Ага.

– Все, давай, Лешка.

– До свидания.

Алекс повалялся еще минут десять и, собрав всю волю в кулак, поднял свое похмельное тело. Приняв душ и выпив чаю с тортом, он надел рваные голубые джинсы, которые ему знакомый умудрился привезти из-за границы, красную рубашку в черную клетку и кеды с потертыми белыми мысками, на которых засохла чья-то кровь, – Алекс не мог вспомнить, бил ли он кому-то недавно в нос? Или, может, это вообще не кровь? – и вышел из дома.