Юлия Шамаль - Система [litres]

– И что!!! Теперь!!! Мне!!! Делать?! – заорала я неожиданно для самой себя. – Что я могу поделать в этой ситуации??? Когда ты предавала отца, он мог как-то этому помешать???

Мама расплакалась, закрыв лицо руками, а я очень жалела, что сорвалась.

Мама была женщиной несчастной. В личной жизни ей никогда не везло. Наверное, поэтому она всегда подозревала Тима в чем-то нехорошем. Это было взаимно, Тим тещу тоже не любил. Но, в отличие от мамы, он своей неприязни никогда открыто не показывал, – что серьезно добавляло ему очков в моих глазах. А вот мама временами действительно бывала невыносима. Коронной ее фразой было выражение: «Мужчина – всегда враг!» Мне она твердила: «Запомни! Никому из них верить нельзя».

Мужчин в маминой жизни было двое, и они, надо признать, сделали все от них зависящее, чтобы оставить в ее сердце незаживающие гноящиеся раны.

Первым постарался отец.

Они тогда были студентами. Учились на соседних кафедрах: мама на нейролингвиста, отец – на программиста. Батя был звездой своей кафедры, правда, с приставкой «анти». Знания давались ему легко, но интересовался он далеко не всеми предметами, а усилия прилагал только к тому, что ему действительно нравилось. Поэтому средний балл отца всегда оставлял желать лучшего. К тому же он был цифровым хулиганом.

Факультету принадлежал примитивный ИМ – искусственный мозг, именовавшийся в простонародье Имусиком. Он использовался в учебных целях. Студенты, в зависимости от специальности, писали для мозга программы или обучали его, генерировали эмоции, разрабатывали искусственную интуицию или просто копались в кишочках нейронной сети. А батя хулиганил. Он повадился ходить к мозгу по ночам, и каждый раз наутро Имусик выдавал что-нибудь эдакое.

Однажды за ночь он так здорово научился ругаться матом, что пришедшие с утра к мозгу нейролингвисты, люди в общем-то опытные, признались, что таких выражений не смогли бы составить даже они. Потом отец переобучил мозг – заставил его думать, что профессор – это стул, а стул – это профессор. Демонстрационная лекция о принципах распознавания объектов началась под гомерический хохот студентов и в итоге была сорвана. А потом Имусик взломал Универсум-профиль декана и от его имени разослал всем сотрудницам института письма с непристойными предложениями. Это было последней каплей. Как мой отец ни хорохорился, как ни пытался доказать, что занимался с мозгом исключительно в научных целях, а Имусик саморазвился до такой степени, что начал проявлять самостоятельность, граничащую с непослушанием, что вообще-то является достижением, – даром ему это не прошло. Отца на год отстранили от учебы, сильно понизили рейтинг, и восстановили потом с огромным трудом и огромным штрафом. Понятно, что на факультете о моем будущем отце слагались легенды.

Мама тогда гордо носила роговые очки с толстыми стеклами и негласный статус главной надежды отечественной нейролингвистики. Она, как и все, много слышала о подвигах Феди Смирнова, но столкнулась с ним только после его восстановления на кафедре. Произошло это, что интересно, при непосредственном участии все того же бедолаги Имусика, которого мой отец заставил имитировать влюбленность.

Мама ходила к мозгу раз в неделю, по записи, ее задачей было расширение эмоционального вокабуляра искусственного интеллекта. Однажды она пропустила встречу, и через неделю Имусик начал рассказывать ей, что скучал. Во время последующих встреч он широко развил эту тему: говорил, что вспоминает ее слова. Голос. Взгляд. Интонации. Волосы. Коленки… На коленках-то они с отцом и прокололись. Мама, которая уже записалась к декану с сенсационным докладом о новых способах развить эмоциональность искусственного мозга, – заподозрила неладное, приперла Имусика к виртуальной стенке и выбила из него признательные показания. Чем вообще-то спасла отца – во второй раз его бы уже не простили.

Круглая отличница и хулиган-троечник, овеянный лихой славой, – эти двое были созданы друг для друга. Мама была милой, строгой и во всех смыслах правильной девушкой. Этой-то «правильности» отцу как раз и не хватало.

Мамина родня была категорически против их брака. Бабушка ругалась не хуже Имусика, поскольку совершенно не верила в батины перспективы, и жестко поставила дочь перед выбором: или родная семья, или «этот придурок». Мама выбрала «придурка» – возможно, просто из духа противоречия. Она разорвала все отношения с родителями, родила меня и первые десять лет думала, что поступила правильно. Отец бросил Имусика и прочие шалости, взялся за ум, закончил универ с отличием и уверенно пошел вверх по карьерной лестнице. Штаб главных программистов Системы, двенадцать баллов, зона А, орден, – все шло просто великолепно.

Десять лет мама была счастлива. А потом началось…

Первое время мама была уверена, что отцовская хандра – явление временное. «Кризис среднего возраста, – говорила она, – одно большое дело закончил, найдет себе новое и снова увлечется». Но время шло, и становилось ясно, что никакое новое дело отца не интересует, а старое он проклял раз и навсегда. На пике карьеры отец решительно бросил работу, начал пить и терять баллы. Сначала мама возила его по курортам и психологам, выпаивала успокоительным, жалела. Часами разговаривала с ним. Утешала. Убеждала, что раз нет больше интереса к старой профессии, значит надо найти новую. Уговаривала красиво уйти на покой. Заняться хозяйством. Собой. Ребенком, наконец. Саморазвитием. Отец ничего не хотел. Баллы падали.

Потом мама плакала и просила пожалеть хотя бы нас. Это действовало еще хуже, чем утешения, отец впадал в болезненное раздражение и запирался в комнате. Баллы падали.

В конце концов они вообще перестали разговаривать. Стало ясно, что ни блистательный программист Федор Смирнов, ни цифровой хулиган Федька уже не вернутся. Отец стал другим человеком. Полностью утратившим интерес к жизни.

Необходимость держаться в зоне А, зарабатывать крипты, вести хозяйство, выводить в люди меня – все это тяжким грузом легло на мамины отнюдь не самые сильные плечи. Мама в отчаянии обратилась за помощью даже к бабушке – но ничего кроме: «А я тебе говорила!» – естественно, не получила.

Рейтинг отца упал до семи, мамин до девяти. Размахивая мужниным орденом первой степени, мама еле-еле выбила разрешение переехать в зону В, а не в С, как того вообще-то теперь заслуживал отец. Она преподавала в трех институтах, брала работу на дом и дополнительную нагрузку на выходные. Папа лежал на диване и пил. Мама рвала жилы, блекла, худела и часто болела. Корпорация «Телемедицина» официально предупреждала ее о повышающихся рисках онкологии и инфаркта, специалисты «Телемеда» настоятельно рекомендовали изменить образ жизни, в разы сократить нагрузку на организм, перестать нервничать. Но в мамином положении они с тем же успехом могли давать ей рекомендации не дышать. Долго она бы так не продержалась. И тут произошло невероятное.