Юлия Шамаль - Система [litres]

– Просила же не называть меня так…

Я еще раз сжала его теплую и крепкую ладонь и полезла в авиакар.

– Вот это да, – сказал мне Андрей в спину, – скоро вы увидите самого Тео Буклийе.

В интонациях Кима сейчас явственно читалось: «ШТОП ОН ЗДОХ».

– С ума сойти. Вот бы оказаться на вашем месте, – продолжал он деревянным тоном.

– Напьешься – будешь, – ответила я знакомой с детства бессмысленной фразой, которую почему-то говорил в таких случаях отец, и устроилась в белом кожаном кресле. Герметичная дверь бесшумно закрылась.

Авиакар оторвался от земли, на мониторе замелькали сообщения – автопилот связывался с авиадиспетчером, и начал набирать высоту. На лужайке стоял Ким с Субботой на руках и махал мне вслед. Я смотрела на него сверху вниз и вдруг почувствовала, что буду по нему скучать. Он был простым и добрым человеком с одной внятной жизненной целью и, как говорится, одним дном. Вебер – тот имел множество доньев. А великий Тео Буклийе, знакомиться с которым я летела, вообще, наверное, был сволочью совершенно бездонной…

Зелень, парки и жилые кварталы обетованной зоны А стремительно уменьшались, превращаясь в геометрически правильные фигуры внизу. Я летела в А-плюс – в рай на земле.

Для удобства я перевела Универсум с экрана биочасов на монитор перед собой и откинулась на белую мягкую спинку сиденья из органической кожи. Что там у нас новенького?

Новостные ленты обитателей зон А, В и А-плюс отличались друг от друга. В зоне А было больше бахвальства, в В – больше смысла. Двенадцатибалльники из А выкладывали дорогие личные беспилотники и хвастались друг перед другом новейшими биоби. Девяти-десятибалльники из В часто писали что-то в прикладных целях: обсуждали приложения по доставке хороших продуктов, налоги на детей, особенности доступных им биоби и лайфхаки по поднятию рейтинга. Интересно, что ценности и интересы жителей зон А и В при этом в целом совпадали – просто в А сетевая бытовая практичность считалась признаком дурного тона. А вот А-плюс – это был действительно другой мир. Инопланетяне.

По работе я теперь имела доступ к профилям плюсовиков, более того, Вебер прямо велел подписаться на некоторых суперзвезд – в том числе на Дану Буклийе и Хелену Фишман. Я это сделала, сгорая от любопытства, но быстро разочаровалась. Ярко, красиво – и все. Бесконечные фото и видео килограммов лакшери-плоти. Подружкам было по семьдесят три года, выглядели они на двадцать пять, на их месте я бы, наверное, тоже испытывала потребность ежедневно этим хвастаться…

Гораздо интереснее были закрытые профили. Например, у шестнадцатилетней Катрин Че, высокий пост отца которой не мешал ей вести в Универсуме насыщенную виртуальную жизнь. Когда Вебер дал мне доступ к профилю Катрин, у меня волосы встали дыбом.

Катрин была звездой закрытого сегмента Универсума, собирала миллионы лайков, и термин «золотая молодежь» к ней не подходил, молодежью она была как минимум платиновой. Она была дочерью Координатора зоны F и пользовалась такими же биоби-линзами, какие носил Ник в служебных целях, когда шпионил за Кимом. Только ее линзы были в разы дороже и лучше. При помощи этих линз она снимала так называемые «эмоушенс» – модный жанр у А-плюсового молодняка. Видео, которое вызывает эмоции. Не важно какие, лишь бы сильные. Смех, или страх, или ужас, или отвращение. Катрин прекрасно справлялась со всеми чувствами.

Новенький ролик от Катрин висел в ее новостной ленте всего два часа, но уже набрал почти пятьсот тысяч лайков. Ролик, кстати, странный, я такого еще не видела. Катрин идет по какому-то городу в явно небогатой зоне, смотрит на прохожих, и прохожие падают. Потом в кадре крупно возникает искаженное широкоугольником лицо улыбающейся Катрин:

– Говорят, красота убивает. Мы проверили. Моя – убивает точно.

Я не поняла. Увеличила изображение. Прочитала комментарии. Она что, обнуляет прохожих, что ли? Или снотворное как-то мгновенно им вводит? Подкупила кого-то в «Телемеде»? Или это постановка? Но Катрин дорожит своим статусом модного эмоушенс-автора. Если она попадется на постановке, подписываться на нее больше не будут…

Мои размышления прервал Nick777.

«Начальница, привет, – пиликнуло сообщение. – Ты уже в раю?»

«Нет, – ответила я. – Только по дороге туда. Предвкушаю».

«Ясно. Куда нам, простым смертным. Какие будут распоряжения? Я тут скучаю. Как там твой кореец и твоя собачка?»

«Так, пятнадцатый, даже не думай!!!»

«Так точно, отставить думать», – ответил Ник и прислал мне делано смиренный эмодзи.

Мы оба шутили. Ник имел сексуальный статус номер пятнадцать и не скрывал его. В равных долях его интересовали мужчины, женщины, дети, немного зоо и совсем чуть-чуть некро. Претендовать в этом смысле на двух близких мне существ он, конечно, не мог. Они были живы, не были детьми, у Кима в профиле черным по белому стояло «гендер традиционный», а Суббота не была зарегистрирована в зоореестре «свободный секс». Из-за этого, кстати, налог на нее был существенно выше, но вносить собаку в реестр у меня не поднималась рука.

«Кстати, хочешь поспорим? – продолжил Ник. – Я думаю, твой кореец скоро завяжет со своей революцией».

Я уточнила, какой период времени Ник определяет как «скоро», и с удовольствием приняла вызов. Мы поспорили на сто криптов. Я в Кима верила. Не таковский он человек, чтоб завязать.

«Обстановка?» – пришло сообщение от Вебера.

«Процедура согласно инструкции», – казенно ответила я.

«Ок», – и он вышел из Универсума.

Отношения с Вебером у меня были плохие. Точнее, вообще никаких не было. Я его ненавидела, боялась и не понимала, зачем я ему нужна. Ни происшествие в четвертом районе женского сектора зоны Е, ни, тем более, мою мать мы с ним никогда не обсуждали. Мы вообще разговаривали мало, сухо и только о работе. Может, он держит меня для какого-то иезуитского случая, когда нужно будет пожертвовать дешевой фигурой? Каждый раз, когда он показывался в поле моего зрения – долговязый, нескладный, со своим перебитым носом – меня начинало трясти от неприязни. Не знаю, чувствовал ли он это. Если и чувствовал, то виду не подавал, ему, очевидно, было на меня наплевать.

По линии ГССБ он имел высокий допуск и широкие возможности, но был ли он кадровым сотрудником и имел ли звание, я не знала. Во всех шести зонах он был известен как модный ученый, популяризатор и идеолог Системы, светский лев, приятель самого Теодора Буклийе-Ружа, рядом с которым показывался время от времени.

Вебер проходил программу продления жизни – ему было семьдесят, но больше сорока пяти дать ему было невозможно – и демонстрировал все повадки здорового активного мужчины. Было неизвестно, есть ли у него семья, дети, родственники. Вебера вообще окутывала тайна. Разгадывать ее не хотелось. Мне хотелось, чтобы он умер. ШТОП ОН ЗДОХ. Вот уж не знала, что можно так истово желать чьей-то смерти.