Владимир Токавчук - Режим бога [litres]

– Вставай, – Андрей протянул руку.

– Где я? Боже мой! Я попал в ад! Но почему? Я же ничего такого не делал! Неужели потому что мастурбировал? – парень поднимался и причитал от ужаса новой реальности.

– Сколько часов назад?

– Что?

– Сколько часов назад ты умер?

– Не знаю… Меня машина сбила. Я правда умер? Это не сон?

– Нет, не сон. Пошли, а то тебя здесь разорвут.

Фролов вдруг понял, что как-то удивительно быстро адаптируется к новому миру. Это чувство можно было сравнить с посещением города, где не был лет десять, и казалось, забыл все проезды и дорожки, но как только в него попал, ориентация возвращалась сама собой.

В этот момент на станции появился астральный поезд. Внешне особо не отличающийся от неастрального. Если только в деталях. Но в них разбираться было некогда. Фролов схватил за руку мальчишку и, отыскав взглядом Фриду, поспешил в вагон. Монстры поездом не интересовались. Хотя, как заметил Андрей, в вагоны зашло еще несколько человек. От всего происшедшего спасенный парень прибывал в шоке. Он безучастно рухнул на лавочку. Фролов и его новая знакомая остались стоять.

– Я провожу тебя до нужной станции, – начала разговор Фрида. – Я так понимаю, ты хочешь домой?

– Да.

– Это нормально. Знаешь, как держать связь в этом мире?

– Нет. Телефоны, похоже, здесь не работают.

– Тебе нужно иметь с собой что-то человека, которого хочешь найти. Какой-то предмет, вещь, что угодно, лишь бы только чувствовалась энергетика этого человека. Когда нужно выйти на связь, то берешь этот предмет в руку и начинаешь понимать, где находится нужный тебе человек.

– Понимать? Каким образом?

– Это ощущения. Ты сам поймешь, если попробуешь. Ощущения же нельзя объяснить, пока сам не испытал нечто подобное, верно?

– Ну да, – с этим Фролов не мог ни согласиться.

Фрида подняла руку и вытащила с головы светлый волос.

– На возьми, так ты точно меня найдешь, даже если не знаешь, как это делается. Волос очень мощный источник сигнала. Как здесь, так и там, в физическом мире.

В жизни все это выглядело бы очень странным. И даже чуточку отвратительным. Вместо набора цифр номера мобильного телефона, тебе дают волос…

Андрей осторожно протянул руку. Волос брать почему-то не хотелось. Новые ощущения. Они напоминали мозаику калейдоскопа, рассыпалось одно, тут же собралось другое. Возможно, так было и раньше, но в этом мире масштабы эмоций мешали адекватности. В конце концов, мысли о том, что сейчас Фрида единственная, кто объясняет местные нравы и законы, возобладали над желанием отказаться, и светлый волос упал в руку Фролова. Он спрятал его во внутренний карман.

– Почему ты хочешь, чтобы я тебя нашел? – сомнения продолжали терзать бывшего хирурга.

– А разве ты этого не хочешь?

«Нет!» – чуть было не вырвалось у Андрея. Его пока не отпустило нежелание брать волос. Но похоже: в астральном мире врать было вполне приемлемо.

– Хочу. Мне сейчас многое нужно понять, разобраться… А ты мне помогаешь…

– Видишь местную аудиторию? – спросила блондинка. – Любой нормальный человек здесь в радость. Ему хочется помочь, хочется с ним общаться. Я как жительница глухой деревни, которая рада любым гостям. Поэтому решай свои проблемы, увидь близких, пойми, что уже никогда не сможешь с ними быть, даже поговорить. И найди меня, я всегда буду рада тебе помочь.

В момент, когда прозвучали слова: «Видишь местную аудиторию?» – Андрей огляделся и заметил одну интересную вещь. В целом вагоны выглядели обычно. Изношенные, местами поломанные, вагоны а-ля девяностые, но одной примеченной детали, ранее в метро Фролов не видел никогда. Прямоугольные металлические таблички небольшого размера, меньше тетрадного листа, прикрученные четырьмя шурупами на внутренние стенки вагона с интервалом метра в два. Где-то они напоминали вывески возле кабинетов, только имели форму близкую к квадрату. На каждой из табличек имелась надпись. Одно слово. Либо «мать», либо «отец». И таблички со словами чередовались. Если прикинуть: в вагоне имелось одинаковое количество обеих видов вывесок. Но даже на этом странность не заканчивалась. Таблички были варварски искорежены. Некоторые из них – вообще оторваны, и только след на стенке и четыре отверстия от шурупов говорили о том, что они когда-то там были. Другие оторваны частично, погнуты или хотя бы исцарапаны. Как будто их пытался демонтировать без нужного на то инструмента, пришедший в бешенство психопат.

Андрей растеряно смотрел на таблички, а потом, указав на диковинный элемент дизайна астрального поезда, задал логичный вопрос:

– Что это?

– Если бы не эти таблички, та самая местная аудитория просто бы разнесла все вагоны, – ответила Фрида.

– Но почему на них написано «мать» или «отец»?

– Все эти уродцы, которых ты мог наблюдать, на самом деле когда-то были людьми. Возможно не слишком хорошими людьми, но речь не об этом. Теперь в них ничего не осталось кроме ненависти, злобы и агрессии. Которые накапливаются в них как продукты жизнедеятельности и требуют выхода наружу. Они могут ненавидеть что угодно, но всех объединяет одно – они ненавидят своих родителей. Эти таблички как громоотводы. Слова напоминают местным о матери или отце, и к кому они пытают больше ненависти, на ту табличку и кидаются. У них нет инструментов, все, что сделано с металлом, это сделано голыми руками или зубами.

Фролов снова взглянул на вывески. Металл довольно толстый. Не тонкая жесть.

– После того как выплеснут агрессию, на скамейки и двери уже не остается сил, – закончила спутница Андрея, пока тот от услышанного впал в небольшой ступор, с ужасом осознавая: «Так я сейчас в самом настоящем аду!»

– А что здесь делаешь ты? – этот вопрос умершего хирурга был вполне логичен, его проводник совсем не походил на монстра, чтобы «гореть в аду».

Фрида задумалась, как будто не могла однозначно ответить на этот вопрос или ее охватили какие-то воспоминания, а потом резко подняла взгляд, заглянула прямо в глаза и с едва заметной ухмылкой ответила:

– Я ученый. Я их изучаю!

Тем временем поезд подъезжал к нужной станции. Андрей взглянул на парнишку, вырванного из лап монстров. Тот сидел, молчал, смотрел на своих старших товарищей и, похоже, абсолютно не знал, что делать дальше.

– Ты со мной? – времени рассусоливать у Фролова не было.

– Я позабочусь о нем, – вмешалась в разговор Фрида. – Решай свои дела без лишних проблем и посторонних глаз. Тебе нужно сейчас разобраться в себе, а не быть кому-то нянькой.

«Слишком пафосные слова для ада», – почему-то подумал Андрей и вышел в открывшиеся двери.

На самом деле Фролов все еще надеялся, что происходящее с ним просто кома. Оттого панику и отчаяние как-то удавалось сдерживать. И было непонятно, каким же должен быть этот момент, чтобы возникло полное ощущение, что ты умер? И какие неоспоримые доказательств должны быть представлены для этого?