Владимир Токавчук - Режим бога [litres]

– Так вот, значит, как ты ко мне относишься? Вот, какое будущее ты мне предрекаешь? Кто я в твоих глазах? Маньячка и психопатка, которая просто так расстреляет людей? И что тоже удивительно: весной одиннадцатого года я буду встречаться с ментом, – Соколова растеряно развела руками. – А я думала, что с тобой…

На глазах девушки начали набухать слезы. Она, боясь, что разреветься прямо здесь, встала и чуть ли не побежала к выходу. Если бы не сапоги, которые невозможно было надеть за считанные секунды, то уже выскочила бы в подъезд.

– Люба, – Андрей подошел и оперся рукой на дверь, тем самым давая понять, что не даст девушки так просто сбежать, – пойми, я не считаю тебя такой… Я вообще не могу контролировать эти видения. Меня самого это очень волнует.

Соколова застегивала сапоги. Когда она разогнулась, то по ее лицу уже текли слезы. На этот раз в ее глазах была боль и обида.

– Андрей, я не могу все это больше выносить. Ты очень странный. То ты намекаешь, что был на войне, то у тебя какие-то видения… А еще я совсем не интересую тебя как женщина. Может, ты чем-то болен и это связано. Не знаю. После того приступа, который ты пытаешься выдать за астму, уже ничему не удивлюсь. Нам лучше расстаться. Выпусти меня, пожалуйста.

Андрей убрал руку с двери.

– Люба, я прошу тебя только об одном: пятого апреля одиннадцатого года останься дома.

Соколова с грустью взглянула на своего уже бывшего мужчину.

– А я думала: ты попросишь остаться с тобой…

Любовь, уже накинувшая пуховик, открыла дверь и вышла. Это выглядело как-то обыденно, не так, как бывает после ссоры или прощания. Как будто она должна была сюда вернуться еще ни один раз. Не хватало только банального «пока».

Вот так все и закончилось. Можно было, конечно, надеяться, что Фролов, с которым предстояла встреча, проникнется идеей отношений с этой девушкой и не даст ей совершить глупости, но эта была лишь надежда. На самом деле, если отбросить ненужные сейчас сантименты, то расставание по инициативе Соколовой было к лучшему. Оно все равно должно было произойти, и Андрей переживал, что Люба разрыв с его стороны перенесет плохо. И, возможно, сегодняшняя сцена настолько впечатается в ее воспоминания, что она не поедет никуда пятого апреля и никогда не станет встречаться с милиционером, тем самым исключив возможность обзавестись оружием, не говоря уже о самом желании кого-то убить. В общем, как бы печально не выглядело сегодняшнее расставание, все было к лучшему. Иногда следует чуть-чуть пострадать прямо здесь и сейчас, чем мучиться потом всю жизнь.

Да и нужно было, наконец-то, признаться самому себе, именно признаться, потому что Зеттатеррон это знал всегда, что Любовь Соколова, любящая Туманность Андромеды, это и есть Он (Она), некогда Сознание целой галактики, вынужденное из-за потери структуры эмонировать в конкретную личность, имеющую женское начало. Это про нее Атум говорил карающему ангелу при их первой встречи: «В очереди стоит ментал. Его дела очень плохи. Это ментал – бывший Бог Андромеды. Вернее, Богиня. Если не будешь вмешиваться, она родиться хоть завтра». И, наконец, нельзя было не вспомнить разговор на палубе парохода, состоявшийся при последней встречи с медиумом, когда собеседники вышли под хлопья снега, падающего стеной с давящего неба, чтобы Артемьев смог покурить трубку и дальше оставаться Азейрасом.

– Тебе не обидно, что Ишас, будь он на твоем месте, выиграл бы спор у Сатаны, поскольку сам, будучи в физическом теле вспомнил все? – спросил Зеттатеррона его ментальный друг и наставник. – Значит, это было возможно? Значит, это не разводка Сатаны и все было по-честному?

Зеттатеррон смотрел в черную воду и молчал. Азейрас был тысячу раз прав.

– А знаешь: почему это произошло?

Снег облеплял открытую голову и лицо Андрея, но он даже не морщился, что выглядело немного неестественно.

– Ты все знаешь… Знаешь, знаешь. Любовь Соколова. Все семь жизней, которые тебе отвели здесь, ты непременно тратил на то, чтобы спасти ее. Неважно как ее звали и кем она была. Ты женился на Зиминой, чтобы в нужном месте, в нужное время вытащить девчушку из-под поезда. Тебе не хватило считанных секунд, чтобы справиться с этой задачей на отлично. Но ты не бросил спасение и потом, поставив под угрозу собственную семейную жизнь, и, кстати, разрушив ее этим. Потому что эти Зимины, Ломидзе, это все было неважно, лишь путь к достижению цели. А цель-то была другая – выиграть спор у падшего ангела, чтобы поменять устройство физического мира на планете Земля. Сделка была честной. Но Атум и Сатана развели тебя на другом. Они каждый раз подкидывали тебе одну и ту же душу, к которой ты, по известным тебе причинам, давно питаешь необоснованные любовь и трепет. Из жизни в жизнь эта душа рождалась где-то рядом с какими-то жуткими проблемами, и ты, бросая все, начинал ее спасать, вместо того, чтобы заняться духовным саморазвитием и попытаться вспомнить Себя!

Зеттатеррон понимал, что Азейрас указал на самую суть его провалов. Отступать было некуда. Не будет уже восьмой жизни. Теперь он в прошлом, в каком-то странном режиме бога, все дошло до абсурда и запутанной сумятицы. Поэтому, сделав для Соколовой все что можно, Андрей решил забыть про девушку и сосредоточиться на миссии. В конце концов, бывшая Богиня Андромеды должна сама пройти свой путь Великой космической инволюции.

Змаровский. Этот объявленный в федеральный розыск преступник. Тут даже не требовался звонок Крестову, чтобы его приехали, арестовали и навсегда упрятали за стенами тюрьмы за совершение тринадцати убийств с особой жестокостью.

Но Змаровский не был рядовым грешником. Это еще и Ишас. Когда-то его и Зеттатеррона объединяла боль трагедии Мриа-фа и дружба. И в память о прошлом карающий ангел решил сообщить приговор лично.

Убийца тринадцати инвалидов должен был находиться в одном из дачных домиков до пятницы. Затем он получал новый паспорт на имя Розенталя, выкупал забронированный по интернету билет и улетал из международного аэропорта Тартарска в Израиль. Таким образом, четверг оставался последним днем, когда Змаровского можно навестить в опустевшем дачно-садовом массиве.

Ранняя ноябрьская ночь уже опустилась на город. Попасть в домик, где находился Змаровский, выйдя в астральный мир, Зеттатеррон мог почти мгновенно. Но продолжал сидеть на кухне и размышлять о предстоящей встречи. Опять вспомнился разговор на пароходе. На этот раз почти его окончание, когда корабль возвращался назад к пристани, снегопад прекратился до очередной налетевшей тучи, а Андрей, через изрядно замерзшего медиума, спросил своего ментального собеседника:

– Как ты думаешь, эвтаназия приравнивается по космическому закону к убийству? С людским законодательством все понятно, ее никогда не разрешат и правильно сделают, потому что начнутся умышленные убийства под ее прикрытием.