Павел Соловьев - Я иду к тебе

— Спасибо, Окто, ты настоящий друг! — Гримаски осторожно коснулся суставчатой лапы Окто, но тот брезгливо поджал её под себя. — Ну, не буду тебе мешать! — поспешно добавил он. — Мне ещё нужно убрать в Спецприёмнике. Когда-нибудь и я…

Гримаски не договорил и выехал из цифрового зала, по-ковбойски оседлав уборочную машину. Ходить на ногах-ластах было неудобно, зато после тебя всегда оставался чистый коридор. Гримаски даже освоил специальную шаркающую походку, подглядев её у старых мусорщиков.

— Ты помнишь номер дата-центра, в котором я служу?

— Ты меня уже сто раз спрашивал об этом! — Невери обиженно надула губы и отвернулась, обдав Гримаски ароматом кунжутного семени и соуса «Терияки».

Они сидели на любимом месте: старой заброшенной свалке у южного свода купола. Отсюда открывался волшебный вид на вечерний Евротаун. Внизу кентавры загоняли стадо коров с чахлых пастбищ обратно в хлев. Гримаски в детстве тоже мечтал нарастить себе копыта, так как загонщики перебирались на Красную Тару значительно раньше: через каких-нибудь двадцать лет. Но оплатить трансплантацию семья Гримаски была не в состоянии, поэтому Хамелу досталась работа мусорщика. В общем-то, он к ней уже привык.

— Просто я хочу, чтобы ты не потерялась, когда мы… расстанемся.

— Пятнад… «шестнадцать-бис»! — не поворачиваясь, буркнула Невери.

— Видишь! — неопределённо воскликнул Гримаски и коснулся девушки четырьмя руками. — Я умру тут без тебя.

Невери быстро повернулась и тревожно взглянула на любимого. Потом сунула язык ему в рот и замерла, прикрыв маленькие глазки. Хамел обнял девушку, насколько смог дотянуться, и улыбнулся уголками рта. Шерсть на ластах встала дыбом: ему было приятно.

— Нет никаких симптомов для этого, — деловито сказала Невери, убрав язык. — Все жизненные показатели в норме… и хватит меня тискать! Я потею от твоих объятий.

— Но, милая, сегодня же последний наш день! — взволнованно ответил Хамел, нехотя выпуская Невери из рук.

— Пожалуйста, дотерпи до Красной Тары, — девушка сложила руки Хамела на его коленях. — Посмотри на моё тело: ты даже не найдёшь… — она с отвращением окинула себя взглядом.

Гримаски пошёл карминовыми пятнами. Он робко погладил толстый живот Невери, обтянутый фиолетовым комбинезоном, и прошептал:

— Обязательно дождись меня… там, на Красной Таре.

— Ты же знаешь, что оттуда я никуда не денусь, — Невери нежно провела языком по векам Хамела и быстро спрятала его обратно. — Мы сольёмся в неге сразу же, как ты получишь доступ на Красную Тару. Я обещаю.

— Пятьдесят лет… пятьдесят грёбаных лет! — патетически воскликнул Хамел и воздел руки к небу.

— Время — ничто, любовь — вечна! — откликнулась Невери и тут же скривилась: у обоих получилось фальшиво. — Отвези меня домой, милый. Я должна обнять родителей, — быстро добавила она.

Вытирая слёзы, Хамел крутанул гашетку, и они взмыли над дорогой выше положенного. Кресло тряхнуло, и Хамел поспешно выровнял курс.

— Я приду к тебе, — прошептал Гримаски и повёз любимую в последний путь.

Хамел, сидя на уборочной машине, нёсся по коридору Дата-центра на всех парах. Сегодня очередной сеанс связи с Невери, а он уже опаздывал на четыре минуты. Гримаски влетел в цифровой зал и пробежался взглядом по многочисленным мониторам, висящим на стене. Потом вскинул голову. Окто висел под потолком вниз головой и ковырялся в чёрном ящике, от которого шёл подозрительный запах. Хамел потянул носом: пахло палёным.

— Эй, друг! — Гримаски никак не мог унять волнение, которое поднималось снизу холодной волной. — Где Невери? С ней всё в порядке?

— Я здесь, — раздался мелодичный голос, и Гримаски растаял в улыбке.

Он неуклюже прошлёпал к дальнему экрану и слезящимися глазами уставился на любимую. В мерцании разноцветных искр стояла Невери. На этот раз девушка была нагой, и Гримаски млел, глядя на дивные изгибы её стройного тела.

— Любиимая, — Гримаски смахнул непрошенную слезу.

— Я ненадолго, — Невери покосилась куда-то вбок за пределы экрана. — Тем более, что ты опоздал, и меня уже ждут.

— Я так хотел тебя увидеть… а кто ждёт?

— Так… один знакомый. Ну, всё. Пока, Грими.

— Уже? Так быстро?! А как же… — Гримаски растерянно посмотрел на Окто, спускавшегося сверху с горелой серверной коробкой в щупальцах. — Значит, до завтра, Невери? Я не опоздаю, обещаю!

— Да, до завтра, — рассеянно ответила Невери и шагнула из поля видимости, утащив за собой сноп разноцветных искр.

— Пока, — тихо сказал Гримаски в пустоту экрана.

Невери не пришла в назначенное время, ни завтра, ни послезавтра, ни через три дня. Через неделю она появилась ненадолго, бормоча неубедительные оправдания, потом опять пропала и стала выходить на связь с большими перерывами. Окто иногда по десять минут искал её по всему эфиру, находя в самых непредсказуемых местах.

А потом не стало самого Окто. Гримаски так переживал из-за непостоянства Невери, что пропустил судьбоносный день в жизни единственного друга: Окто исчез в Спецприёмнике, так и не попрощавшись. Потом пару раз Хамел видел его по монитору: сильного, могучего, в металлическом скафандре, напоминавшего трансформера из ретрофильма, который крутили иногда по домашнему визору. Гримаски ни с кем из сисадов не сблизился так же, как с Окто, поэтому ему приходилось видеть Невери урывками — что уж говорить о поисках друга.

Самому Гримаски оставалось двадцать три года до вечности.

Годы ожидания слепились в один рыхлый ком, пульсирующий то отчаянием, то надеждой. За это время метаморфозы с телом человека превратились в рутину и стали значительно дешевле, но Гримаски не мог попасть в новую программу: он крепко сидел на «Полиморфе». Правительство выпустило более мощный аналог, несовместимый с предыдущими разработками. Новый продукт — «Метаморф» — просто убил бы его. В агрессивной рекламе поменяли буквы, и нелепый стишок продолжил насилие над разумом жителей куполов.

Гримаски так ждал дня старта на Красную Тару, что чуть не пропустил его, утонув в ежедневной рутине забот. В один из рабочих дней уборочная машина просто не включилась, а личный ящик не открылся. Гримаски подумал было о крупном сбое в дата-центре, когда в информере на его руке зажглась красная надпись: «Спецприёмник».

Гримаски заметался. Домой бежать бессмысленно: родители давно уже перебрались на Красную Тару, а те немногие вещи, которыми Гримаски пользовался в жизни, ему точно уже не понадобятся. «Значит, всё?» — испуганно подумал он и медленно опустился на пол. Он не знал, радоваться ему или плакать.

Спецприёмники находились в каждом дата-центре. Гримаски спустился на лифте на нулевой этаж и пошёл по привычному маршруту: он не раз убирал там, и на его памяти за это время сменилось несколько операторов. Но сейчас он продвинулся намного дальше — к двери с табличкой «Красная Тара», на которую раньше смотрел с некоторым благоговением.