Станислав Романов - Будущее человечества

Последние слова он почти выпалил скороговоркой.

— Хм… — в этот раз Юко хмыкнула чуть ли не ласково, подумала и сказала: — Что ж, надеюсь, что ты окажешься мужчиной, Вик.

И отсоединилась, оставив Вика в полном замешательстве. Он непонимающе моргнул. О чем это она? Черт!

— Синий звук? — снова поинтересовалась Мама.

— Давай, — буркнул Вик. — Без него точно не усну.

— Недоступно, — вдруг сказала Мама.

— То есть как недоступно? — не понял Вик. — Мама, давай синий звук.

— Недоступно.

— Без него я не засну.

— Сожалею.

Вик чертыхнулся. Встал, подошел к окну. Щелкнул пальцами, раздвигая жалюзи. Достал из кармана и положил на подоконник грецкий орех. Один из тех, которыми они с Киром закусывали отвратительное северное виски.

— Мама, жарко, — пожаловался Вик.

— Параметры байполя соответствуют оптимальному диапазону, — ответила Мама и добавила: — С учетом погрешности.

Погрешности?! Вик вдруг замер на месте, осененный страшной догадкой. Он вызвал проекцию, развернул текущий лог. Так и есть! «Оптимальный температурный диапазон — 36,0-36,6; текущая температура — 36,7». Всего одна десятая. В пределах погрешности. Почему же так жарко и плохо?

В дверях вдруг возник артефакт — все та же полупрозрачная девушка в воздушном платье. Медленно проплыв по воздуху, она приблизилась к Вику вплотную и подняла вуаль, заставив его вздрогнуть — у артефакта было такое знакомое остроносое лицо Юко.

— Все мы — гребаные снежинки! — зло прокричала Юко.

Лицо ее внезапно деформировалось и покрылось кровавыми подтеками, словно от сильного удара. Один глаз теперь бессмысленно таращился в никуда, а другого не было вовсе — лишь пустая глазница. Вик ахнул и зажмурился. Когда он решился снова открыть глаза, артефакт уже исчез.

— Зафиксировано кошмарное сновидение, — послышалось в ухе.

— О чем ты, Мама? — не понял Вик, вытирая со лба испарину. — Я не спал. Я же не могу заснуть из-за тебя. Включи синий звук!

— Недоступно, — сообщила Мама.

— Какого черта! — закричал Вик. — Зачем ты это делаешь? Это ведь ты приучила меня ко всему этому! К этим… удобствам! А теперь… Чего ты хочешь, Мама?!

В комнате снова возник артефакт. Вик почувствовал, что с головы до пят покрывается мурашками. Девушка приблизилась и откинула вуаль — на этот раз у нее было морщинистое, подслеповатое лицо Сида Сима.

— А как же естественный отбор?! — просипел он. — Как же «выживает сильнейший»?! Вы говорите, снежинки влюблены. Но кого может родить и воспитать такая «снежинка»?! Только еще большее ничтожество. Слабейшие не должны оставлять потомства!

Сид Сим презрительно сплюнул, после чего артефакт растаял в воздухе.

— Зафиксировано кошмарное сновидение, — сказала Мама, но в этот раз Вик не обратил внимания.

— Что же выходит? — растерянно пробормотал он. — Что и я сам — такая влюбленная снежинка?

Вспомнились вдруг слова, сказанные тем азиатом. «Не безответно — всегда есть взаимность».

Девушка-артефакт появилась в этот раз почти молниеносно. С усмехающимся, длинным лицом Тима.

— Какого бы пола оно ни было, но то, что к тебе оно неровно дышит — факт.

— Выходит, что Юко тоже влюблена в меня, — прошептал Вик, переставая замечать артефакт.

Тот, кажется, снова растворился в воздухе. А может быть, и нет. Не важно. Мысль о любви Юко придала Вику сил.

— Значит, испытываешь меня, Мама?! — воскликнул он. — Устраиваешь естественный отбор?! Выходит, ты у нас теперь сама Мать-природа?! Так послушай меня! Я пройду твой естественный отбор! И дети, которых мы вырастим с Юко, будут сильнее и лучше нас. А их дети — еще сильнее и лучше. Люди изменятся! И мир изменится! Мир станет другим! Станет другим.

Часто дыша от возбуждения и повторяя шепотом «станет другим», Вик повернулся к окну и поднял голову, глядя на небо. Это было настоящее небо, а не та муть, которую они привыкли называть тем же словом. Пусть сейчас сплошь затянутое тучами, но все равно такое высокое, гордое… Неизменное. Пройдут годы, десятилетия, столетия, а оно будет таким же, как сейчас. И как сто, тысячу лет назад.

К удивлению Вика тучи вдруг рассеялись, словно по волшебству. Небо теперь было ослепительно-синим, чистым, без единого облака. Вик опустил глаза. Дыхание его перехватило — вместо привычных, растущих везде, будто грибы, небоскребов повсюду простирались сочно-зеленые холмистые луга. Вдали на горизонте темной полоской начинался лес. Вик сумел разглядеть неспешно бредущего лося, который отсюда казался совсем маленьким. Размером с грецкий орех.

Вик распахнул окно, и его уши заполнились нежным птичьим щебетанием. От этого вдруг стало так хорошо и спокойно, что Вик блаженно зажмурился. Птицы! Они лучше людей. Сильнее, свободней и умеют летать. Вот если бы люди могли превратиться в птиц! Пускай через много тысяч лет! Хоть когда-нибудь!

Он вдруг резко открыл глаза, взволнованный промелькнувшей мыслью. Ведь это уже случилось! Уже прошли тысячи лет! Потому и нет вокруг этих набивших оскомину небоскребов, байфонов, дронокамов, ботов, робоконов, вычетов и прочей дряни! Люди УЖЕ стали птицами! Одновременно со страхом и надеждой в глазах Вик медленно повернул голову и взглянул через плечо. Потом через другое. Выдохнул с облегчением и восхищением — могучие, красивые крылья были на своем месте. Гордо расправленные за его спиной. Бело-серые перья чуть колыхались от ветра, дующего из окна.

Крылья ждали полета.

Хотели полета.

Требовали его.

Этому невозможно было сопротивляться, а потому Вик, не колеблясь, взобрался на подоконник. Мельком отметил для себя странность, что в новом, лучшем мире еще остались какие-то подоконники и окна. Но тут же отмахнулся от глупой, ненужной мысли. Сложил крылья и камнем бросился вниз. Ветер, бешено дующий в лицо, заставлял щуриться, снежинки таяли на лбу и щеках — байполе, похоже, не справлялось. Снежинки? Байполе? О чем это он?! Не важно!

Резким, решительным движением Вик расправил крылья и полетел, издав радостный, победный клич.

В юности мечталось о дальних странах, о космических путешествиях. Была легка на подъём, любила переезды и перелёты. Моря и острова, леса и горы, старинные города-музеи и мегаполисы: Канберра, Дели, Мос Ква-чжень, Бер Лин-дун… Повидала многое!

А на старости лет уже ничего не хочется. Даже на раздаточный пункт за субпайком тяжело спуститься. Сижу у прозрачной стены и смотрю вниз, как там люди перемещаются вместе с движущимся тротуаром. Как будто муравьи приклеились к липкой ленте. Аэромобили пролетают мимо как майские жуки. От жуков, правда, больше шума.

Транслятор почти не включаю. Новости смотреть скучно. Ни конфликтов международных, ни природных катаклизмов. Тишь и благодать. Раньше, лет пятьдесят назад, снимали сериалы, а теперь сам себе можешь придумать сериал и себя же в главной роли снять, надо только программу настроить. А так в основном певцов показывают. Разные поп-группы. Но я их ни видеть, ни слышать не хочу. С тех пор как дочка вышла замуж за барабанщика-антарктидера и уехала с ним в Соединённые Штаты Антарктиды.