Василий Криптонов - Оружие скорби II: Эволюция

Он развернулся и вышел, не слушая разрозненных «есть выполнять!». Покинув аналитический центр, Аргеной направился к заветному коридору, над которым вечно висела табличка «Ремонт». Только теперь, окончательно решившись, он, наконец, вскрыл в своем сердце одну из глубинных причин дурного настроения.

Он был в этом коридоре семь дней назад, и вот уже вернулось ощущение старости. Внутри как будто образовалась черная дыра, в которой бесследно исчезали силы, радость, сама жизнь. Вновь заныла спина, а в голову лезут одни лишь черные мысли.

Смерть не получится обманывать вечно. Рано или поздно годы возьмут своё, перелей себе хоть цистерну крови зеленоглазых.

Аргеной миновал внушающий ужас коридор, где на полную мощность работал психотропный генератор поля. Как же трудно стало отделять подлинные чувства от этих, внушенных извне!

Наконец, он остановился напротив своего двойника-робота, застывшего посреди пустого зала. Вынул из ножен тесак.

— Не знаю, сколько я еще смогу превосходить тебя, — признался Аргеной, глядя в мёртвые глаза себя молодого. — Возможно, однажды я принесу сюда лазерное ружье. Но пока еще у меня есть чем тебя удивить.

Аргеной бросился в атаку, как змея. Тесак прянул вперед, метя в живот робота. Тот ушел в развороте и, не останавливая движения, рубанул вниз. Этого и ждал Аргеной. Он упал, растянулся плашмя, выждал миг, который необходим был мечу, чтобы пролететь над головой, и резко выпрямил руки.

Сил хватило, чтобы мгновенно оказаться на ногах. Потом — один четкий удар. Лезвие тесака ударило по шее робота. Тот немедленно опустил руки, признал поражение. Аргеной, улыбнувшись, похлопал его по щеке и направился к последней двери.

В следующий раз этот трюк не сработает. Робот учился. Год за годом он учился у Аргеноя, запоминая все его приемы. И год за годом Аргеною приходилось учиться, убивая лучших из лучших. Чтобы потом снова накормить свою тень. Которая рано или поздно должна будет убить его, изнемогшего, ползущего к источнику жизни.

— Ты слишком часто заходишь, — просипел распростертый на лабораторном столе старик. — Я даже не успеваю соскучиться. Неприятности на работе? Или… — Тут Летос сделал трагическую паузу и заговорил, будто сообщая великую тайну: — Или старость нагоняет тебя быстрее?

Аргеной потянул с потолка трубку с загубником и приставил ее ко рту старика. Тот послушно начал пить омерзительную синтетическую смесь, которая не позволяла его телу сдохнуть. Когда он, наконец, оторвался от искусственной сиськи, Аргеной распечатал шприц.

— Может, ты и прав, Летос. Я всегда знал, что не буду жить вечно.

Летос хмыкнул, но ничего не сказал. Сегодня ему захотелось разыграть презрение.

— А может быть, дело в тебе. Ты ведь тоже тут не молодеешь. Твоя кровь становится хуже, и действие ее все слабее.

Игла пронзила дряблую кожу старика. Шприц стал медленно наполняться темно-красной жидкостью.

— Я задумываюсь. А не заменить ли тебя? Скажем, твоей дочкой.

Старик рванулся. Ему даже близко не удалось потревожить стянувшие тело ремни, но Аргеной оценил порыв.

— Интересно, она догадывается, что с тобой случилось? — Аргеной вынул иглу и посмотрел шприц на просвет. — Хотя откуда бы ей знать. Малютка, должно быть, давно тебя похоронила. Но я был приятно удивлен, увидев ее недавно. Елари Квинти, собственной персоной. К сожалению, до сих пор жива. Повзрослела, стала настоящей красавицей. Пожалуй, если растянуть ее здесь вместо тебя, я буду заходить еще чаще, и не только за кровью.

Старик молчал. Бросив взгляд на его лицо, Аргеной улыбнулся. Летос плакал.

Аргеной ввел иглу себе в вену и стал медленно опускать поршень. Сердце почти сразу отозвалось быстрым и сильным боем. Аргеной прикрыл глаза, ощущая привычное жжение в них.

— Она у тебя? — прошептал Летос. — Ты уже добрался до нее, дерьма ты кусок?

— Гадай, — прошептал Аргеной. — Теряйся в догадках. Быть может, в следующий раз я приду сюда не один.

Шприц упал на пол. Когда Аргеной открыл глаза, они на мгновение сверкнули флуоресцентной зеленью, но тут же погасли, вновь став человеческими. Губы растянулись в улыбке.

Он снова был молод. Сила бурлила в нем. И впереди ждала война, которая опять закончится победой. Пусть даже последней.

— Пожалуй, на сегодня хватит, — произнес низкий женский голос.

Ирцарио открыл глаза, моментально сбросив с себя не то сон, не то морок. Лицо жгло, как будто плеснули кипятком.

Он полулежал-полусидел в кресле в пустом кабинете медсектора. Медсестра, женщина средних лет, двумя руками бережно приподняла устройство, похожее на стеклянную тарелку на кронштейне.

Ирцарио сел. Женщина тут же показала ему зеркало. Ирцарио не сразу решился взглянуть.

Чудовищный пожар, в который он попал на Вагране, уничтожил ему правую половину лица. Ему, признанному красавчику, привыкшему, что туземки пачками падают под ноги, моля о любви!

Вернувшись на Гинопос, Ирцарио хотел сразу же отправиться в медблок, но его отвлекла возня с Лейстом, а потом — что-то останавливало. Он привык видеть себя в зеркале полумонстром. Шрам — если можно было так его называть — напоминал Ирцарио о его глупости, благодаря которой он сначала был с позором изгнан, а теперь вернулся… Вернулся, чтобы уничтожить отца.

Должно быть, Аргеной думал обо всем этом что-то свое. Должно быть, поведение сына он расценил как покаянное. Потому что сегодня, вскоре после короткого совещания, на браслет Ирцарио пришло извещение, что он записан на процедуру регенерации. Так выглядит отцово прощение… Так глупо и ненужно.

Сейчас в зеркале что-то переменилось. Ирцарио узнавал себя прежнего, такого, каким был пару недель назад. Вот только сейчас этот, прежний Ирцарио, казался ему глупым малолетним щенком.

Обугленная кожа зарозовела. Там, где огонь пробрался до кости, наросло новое мясо. Регенератор бережно восстанавливал поврежденные ткани, и за пять сеансов должен был закончить работу.

— Что скажете? — Медсестра робко улыбнулась.

— Скажу?.. — Ирцарио усмехнулся, задумался. — Скажу, что мне больше не хочется носить это лицо.

Женщина помолчала, обдумывая услышанные слова.

— Желаете оставить шрам?

Шрамы были древней, невесть откуда и почему пошедшей традицией. Технологии, которыми располагал Гинопос, позволяли восстанавливать людей после самых страшных травм и ожогов, но среди воинов — особенно рядовых солдат — считалось почетным носить шрамы.

— Нет, я не настолько нелеп. — Ирцарио лег обратно. — Заканчивайте.

— Но, простите… — Женщина заволновалась. — У меня инструкция…

— Я твоя инструкция. Опусти регенератор и ткни кнопку.

— Должна предупредить, что нервные окончания лучше восстанавливать постепенно, иначе боль будет…