Василий Криптонов - Последний звонок. Том 2

По салону разнесся голос стюардессы, все такой же спокойный и доброжелательный:

— Среди пассажиров есть врач? Человеку нужна помощь.

Я поспешил туда.

«Эй, внутренний голос, ты еще здесь? Откуда узнал заранее, что нам крышка?»

«Я с вами до конца, Дмитрий Владимирович. Узнал, потому что чувствовал, как сознание вашего друга начинает генерировать излучение очень нехорошего спектра. Впрочем, я не ученый, потому не могу отвечать за точность формулировки. Скажем так: я почувствовал, как крепко запахло жареным».

«И что, ты хочешь сказать, что такая сильная хренотень, как ты, не может посадить самолет? Брик грузовик двигал!»

Стюардесса встретила меня выставленными вперед руками:

— Молодой человек, я же просила…

— Я — врач. — Я отодвинул ее осторожным жестом.

— Девушка, вы…

— Медсестра, — перебила Маша, которая, разумеется, не осталась на месте. Возле Брика мы оказались одновременно.

Он лежал на боку, занимая сразу три места. Лысый сосед стоял тут же, хлопая глазами за круглыми стеклами очков.

— Ничего не понимаю, — пожаловался он мне. — Мы выпили, потом поговорили, он понес какой-то бред, и вдруг упал, глаза закатились…

Он говорил, глядя на меня, но вот взгляд переметнулся на Машу, и мужчина замолчал. Я протиснулся к голове Брика, приподнял веко — глаза действительно закатились. Пощупал пульс — что-то телепается. Ты мне только попробуй тут сдохнуть, ублюдок.

— Живой? — придвинулась ко мне Маша.

— Пока да, — сказал я с серьезным видом, ломая комедию для стюардессы и любопытных носов, лезущих со всех сторон.

Пол под ногами качнулся, я взмахнул рукой и, кажется, заехал по лицу женщине, которая, забравшись с ногами на сиденье, наблюдала за «исцелением». Разрушитель воспользовался заминкой, чтобы ответить на вопрос:

«Во-первых, моих носителей нет на борту. Если хотите, я могу попробовать вселиться в одного из пассажиров и задействовать его мозг на всю катушку. Пассажир гарантированно умрет, а толку от затеи не выйдет. Но если вам угодно развлекаться — выберите жертву или дайте согласие на использование вас в качестве жертвы».

— Помоги мне, — сказал я в пространство и схватил Брика за отвороты куртки. — Вытащим его в проход.

Мне бросились помогать Маша и лысый сосед. Бесчувственное тело Брика распростерли на полу. Количество любопытных носов утроилось, однако последняя встряска снова посеяла панику. Кто-то заорал на стюардессу, чтобы она бросила уже возиться с этим покойником и отправлялась чинить самолет. Девушка ответила, что ситуация под контролем, и нет никаких оснований для паники. А я влепил Брику первую пощечину.

Голова безвольно мотнулась в сторону, рот приоткрылся.

— Может, дать ему нашатырь? — предположила Маша.

— Угу, давай. Найдешь еще и шприц — я ему нашатырь по вене пущу.

Наконец-то я снова мог позволить себе злиться на него, и каким же приятным было это чувство, отменяющее даже страх! Я закатил Брику еще три пощечины, схватил за грудки и начал трясти. Голова колотилась об пол.

— Что вы делаете? — возмутилась над правым ухом стюардесса.

— Непрямой массаж мозга, — огрызнулся я.

— Вы же его убьете! Вы точно врач?

— Стоматолог. Девушка, не мешайте мне делать мою работу, лучше сосредоточьтесь на своей. Раздайте пассажирам свистки.

— Ка… какие еще свистки?

— Акул отпугивать!

Она отошла. Краем глаза я заметил, что к ней подбежала другая стюардесса, с последними вестями из кабины. Девушки зашептались. Я, похоже, получил «зеленый свет», даже Маша куда-то подевалась. Интересно, в какой момент остальным пассажирам разрешат молиться, плакать, убивать друг друга и вступать в беспорядочные половые связи?

«Последняя мысль не моя!» — возмутился я, продолжая мордовать Брика.

«Каюсь, грешен, — отозвался Разрушитель. — Пытаюсь поднять вам настроение, уж как умею».

«Сколько нам падать?»

«Секунду…» — Введя меня в ступор этим словом, он исчез, словно бы отошел куда-то, но вскоре вернулся: «Простите за фигуру речи. При самом благоприятном раскладе — минуту».

Следующую мысль я не успел даже сформулировать, зашвырнул в него комком информации и получил в ответ согласие.

— Вот! — Маша рухнула на колени рядом со мной, протягивая пузырек с нашатырным спиртом. Где она умудрилась его выкопать?.. Я схватил это последнее средство, отвинтил крышку.

— Если он не очнется через двадцать секунд, я умру, — сказал я быстро. — Но, возможно, получится хоть немного замедлить падение. Постарайся выжить.

Я поднес пузырек к носу Брика, но тут самолет опять затрясло. Нашатырь выплеснулся ему на лицо, пузырек вылетел из руки, покатился.

«Пора, Дмитрий Владимирович. Что передать вашей супруге?»

«Спасибо, что терпела меня все эти годы».

Барабанные перепонки едва не лопались — то ли от стремительного перепада давлений, то ли от бешеного визга со всех сторон разом.

Сознание налилось чернотой. Я ощутил силу и власть, желание убивать и разрушать. А следом — легкое недовольство тем, что все могущество придется использовать для спасения жизней. Впрочем, это были не мои чувства. Меня все меньше оставалось в собственном сознании. Я мог смотреть. Да, пока еще я мог смотреть — и посмотрел на Брика.

Его глаза были открыты, горели синим огнем.

— Ты? — выдохнул я, с трудом обретая власть над голосом.

Тьма отступила, будто набежавшая на берег волна откатилась обратно.

— Я, — отозвался Принц. — Отныне и навсегда — только я.

Я полетел кувырком назад — самолет задрал нос.

Пассажиры орали. Они вопили так, что я почти не чувствовал боли от ударов, пока, врезаясь в кресла, кубарем катился куда-то не то назад, не то вниз. Боль растворилась в океане криков. Очередным рывком меня поставило на ноги, я вцепился в подлокотник ближайшего кресла. Мужчина, сидевший в нем, меня не заметил — он орал. Как будто его наняли в массовку на съемки фильма-катастрофы, он дисциплинированно отрабатывал зарплату: орал до скончания воздуха, потом глубоко вдыхал и продолжал орать.

Машу бросило на меня. Я обхватил ее за талию одной рукой.

— Жива? — крикнул на ухо, но не смог разобрать ответа. Я чувствовал ее дыхание, частое и неровное, пытаясь удержаться на месте.

Самолет вновь дернул носом вверх, и это был не просто жест. Мы набирали высоту. Стюардесса на внеплановый взлет отреагировала, должно быть, исключительно машинально — села на свободное место. Я видел ее форменную пилотку над спинкой кресла, в котором должен был сидеть сам. Рядом то и дело мелькала лысина моего соседа. Он не то пытался стоять, не то отчаянно хотел убежать. И было отчего.

«Дьявол! Инопланетяне!» — доносилось со всех сторон. Мужчина, за кресло которого я держался, привстал и, посмотрев на замершего в проходе человека, заорал опять.