Ярослав Васильев - Дети иного мира [СИ]

— И не жалко?

— Кого? Тех, кто ради удовольствия с кастетами и арматурой готов избить более успешного сверстника? Зверя, хоть раз попробовавшего человечину, уничтожают. Он неизбежно пойдёт искать крови снова. Я вынужденно чуть ускорил процесс, и только.

Наташа невольно поёжилась: слишком безразлично всё прозвучало. Её мужчина не красовался, для него это и в самом деле были мелкие незначащие эпизоды. Словно вспоминал про то, как в детстве заставляли мыть посуду. Непроизвольно мысль о посуде двинулась дальше.

— Слушай, тарелки тебе, похоже, придётся мыть одному. Иначе я домой не уеду.

Жених взял девушку губами за мочку уха и ехидно шепнул:

— Ты же сама не хочешь уезжать. И давай так. Провожать тебя я, сама понимаешь, не могу. Сейчас вызову охрану, и тебя домчат до места с ветерком. Можешь не торопиться.

Наташа сразу представила себе «выездной цирк» с мигалками возле здания общежития и горячо запротестовала:

— С ума сошёл! Знаешь, сколько девчонок и на работе, и в институте на меня до сих пор зубы точит и локти кусает? Мелкий писарь из администрации, даже не студент, который в лабораторию к Лоскутову зачастил, так, мол, этой зазнайке Шороховой и надо — оказывается сам Рот. Да после такого светомузыкального шоу эти сплетницы меня с костями и без соли сожрут.

— Выйдешь замуж и отправишь всех недругов в концлагерь. Через Женю попросишь, и Гай тебе всё профессионально организует.

Наташа показала в ответ кулак: пошути ещё у меня. Потом улыбнулась и махнула рукой.

— А-а-а… Ладно. Что-нибудь мне в качестве пижамы отыщешь?

— Найду, конечно. И… — Александр невольно улыбнулся тому, как невеста смущённо отвела взгляд, а щёки налились румянцем. — Да понял я, понял, что по этой части у тебя никого и никогда не было. Обещаю не приставать до свадьбы. И вообще, давай как обычно лягу в кабинете.

Наташа взяла любимого за руку и негромко, но твёрдо ответила:

— Нет уж. Спать ты будешь нормально и в одной кровати. Со мной.

Курьер отыскал Андрея в кабинете руководителя срочно созданного департамента погранвойск при Службе Безопасности. Шло рабочее совещание по организации застав и границы: начальник и оба его заместителя пробовали разные схемы, а майор Северин как главный специалист по диверсиям искал бреши. Лейтенант вручил приказ, дождался, пока адресат его прочитает, затем уничтожил бумагу на месте, откозырял и ушёл. Андрей со вздохом извинился:

— Прошу прощения, господа, но меня срочно вызывают.

И отправился в Сенат. Там Андрея уже ждали адмирал с помощником и ещё шестеро военных. Причём все приглашённые сегодня — офицеры либо из космодесанта, либо из погранвойск ещё российской армии. Вывод напрашивался сам собой: разговор пойдёт о исследованиях прилегающих территорий. Подтверждая мысль, как только майор Северин подошёл к большому прямоугольному столу в центре кабинета, помощник сразу же расстелил две карты. Андрей присмотрелся. Левая, вся зубчатая и неровная, была составлена из аэрофотоснимков, правая — расчерченная схема более крупного масштаба, компиляция из бумаг Агенора и фотоснимков. Тем временем адмирал заговорил.

— Господа, я хочу поручить вам разведку за пределы колонии. Наиболее приоритетными являются белое пятно на востоке и горы на юге. Майор Северин, за вами восток. Капитан Исламов, — кивок в сторону немолодого пограничника: он командовал заставой на Кавказе, заехал в гости к родне в Ульяновск, так и остался, — за вами юг. Ваши группы комплектуются в первую очередь. В том числе за вами первоочередное право на отбор нужных специалистов…

Полторы недели спустя Андрей трясся в кабине тяжёлого грузовика и думал, что им повезло. Причём не один раз. Сохранила свойства уйма разных полезных мелочей вроде газовых горелок и мембранных тканей одежды. Один раз, ещё в прошлой жизни, Андрей вынужден был после аварии пару тысяч километров выбираться через джунгли к поселениям колонистов, что называется, «голым» — и от воспоминаний до сих пор передёргивало. Пользоваться же снаряжением какого-нибудь восемнадцатого или девятнадцатого века, или даже середины двадцатого, спать завернувшись в плащ-палатку из мокрого брезента — удовольствие для мазохистов. Как и разжигать после дождя костёр отсыревшими спичками. Даже то, что на себе придётся тащить ламповую радиостанцию, и передавать ежедневные отчёты морзянкой, воспринималось скорее как плюс: группа не останется без связи. Если придётся совсем уж туго, свои хотя бы будут знать, где их искать. Второй крупной удачей было то, что электроника метеозондов выходила из строя не сразу. Пусть кусками, но получилось разведать местность километров на двести и наметить путь для грузовиков — как минимум сотню километров точно удастся проехать, а не идти. Ну и третье — рухнуть Барьер мог только примерно в то же время года, когда и возник, а в мае дальний рейд пешком делать проще, чем в январе.

Грузовик тряхнуло, машина резко тормознула. Андрей чуть не прикусил язык, ругнулся: «Чтоб тебя!» И вместо размышлений сосредоточился на местности за стеклом. Изумрудный ковёр молодой весенней травы словно отрезали ножом и убрали, дальше начинался голый, жирный, уже подсыхавший чернозём. Лишь местами его усыпали мелкие камни и пучки ковылька. Первым в колонне шёл пассажирский УАЗ с пулемётом на крыше, и сейчас он тоже притормозил и выпустил пешую группу разведки. Те неторопливо двинулись вперёд, выискивая путь для машин. Если первую сотню километров разведчиков встречала ровная твёрдая степь, не считая редких балок и оврагов, то сегодня с утра всё чаще попадались островки леса. Причем, если одна половина таких пятен была нормальной — самые обычные дуб, клён и бук, то вторая состояла из странных берёз с типично кленовыми листьями, а земля вокруг них была довольно рыхлой и всегда без травы. Такие куски старались объезжать, но сейчас выбора не было: клёно-берёзы поднимались и справа, и слева. Колонна теперь еле ползла по свободному пространству вслед за разведчиками.

Чистое, прозрачное до выцветшей голубизны высокое небо излучало сухой зной. Встречного ветра теперь не хватало, чтобы через слегка приоткрытое стекло задувать прохладный воздух, кабину сразу затопило жаром нагретого металла, поднятой колёсами пылью и кислым запахом солярки. Хотелось открыть окно полностью, но по правилам безопасности нельзя.

Пробирались через полосу леса машины больше трёх часов. Дальше местность изменилась. Всё то же прежнее яркое небо теперь до самого горизонта упиралось в простор широкой однообразной равнины, покрытой редкой и местами уже подсушенной до желтизны травой. Машины набрали ход, то поднимаясь, то спускаясь с пологих возвышенностей. Километры дороги незаметно полетели назад. Стало жарче, не помогал даже встречный поток ветра: слишком сухим был воздух. Мелкие речки или ручьи исчезли, вместо них попадались только широкие сухие русла от пересохших потоков талого снега. Чем дальше, тем бесплоднее становилась степь, трава встречалась всё реже и реже, вскоре пошли голые, покрытые однотонным темно-коричневым щебнем и глиной участки.