Ярослав Васильев - Полночь XXI века

Тимофей улыбнулся, сам при этом выглядел донельзя смущённым. Юлике успокаивающе взяла его ладонь в свою. Дима поднял руку, привлекая внимание.

— Тогда ещё предложение. Вы в Петрограде знаете строительный холдинг «Собчак и партнёры»?

Саша, который занимался этим регионом, выдал информацию для остальных почти мгновенно:

— Знаю. Крупнейшие застройщики по городу и области, но за пределы не суются. Основатель лет пять назад помер, формально сейчас во главе его дочь. На деле обычная золотая молодёжь, которая ставит подпись. Всем заведуют два младших партнёра. Предлагаете их подрядить на стройку? Почему именно их, а не кого-то поближе?

Дима хитро ухмыльнулся.

— Совсем нет. Скорее наоборот, сама фирма от «Ковчега» будет далеко. Я хочу поговорить с одним из младших партнёров, Владимиром. Я в своё время узнал случайно, пересекались в… в общем, не важно где и как. Важно другое. Когда разваливался СССР, и Горбачёв продал все секреты, а генералы КГБ дружно пилили в свой карман всё, до чего могли дотянуться, одно подразделение осталось в стороне. Служба внешней разведки. Люди туда в основном шли идейные, для которых страна важнее шкурного интереса. Они потеряли часть агентурной сети и многое другое, но остальное спряталось. Законсервировалось. Владимир один из тех, кто обеспечивает финансирование этих скрытых структур. Эти люди не хотят служить нынешней России, но если им объяснить ситуацию — могут и присоединиться.

— Добро, — Леонид согласился сразу, не раздумывая. — Вы, Дима, человек умный и опытный, сами сообразите, что и кому сказать. Но на всякий случай повторюсь. Про Юлике ни для кого, кроме Миши, не должно прозвучать ни слова.

— Тогда предлагаю закругляться и не задерживаться, — подвёл итог Саша. — Раньше начнём — раньше закончим.

Дмитрий ушёл сразу. Остальные решили не спешить и не идти обратно через душные коридоры, а обойти особняк через улицу, поэтому выбрались из спортзала через запасной выход. Солнце уже почти закатилось, воздух полиловел и затуманился сумерками. Там где деревья смыкали кроны, на дорожке царил полумрак. Ни ветерка, но не душно. Земля, трава и деревья ещё помнили полуденный зной, не остыли, потому вечер выдался замечательно-тёплым. Клумбы вдоль дорожки приторно пахли цветами, округу укутала тишина. Дневные птицы уже устроились на сон, а ночные ещё не проснулись. Также и прислуга: дневные работники разошлись по домам, а те, кому положено бодрствовать ночью, ещё только заступали на вахту.

Тимофей и Юлике шагали чуть быстрее и слегка вырвались вперёд. Леонид посмотрел, как растворяются в сумерках и полумраке арки-аллеи фигуры сына и его подруги. Приказал:

— Ладно, молодые люди. Вы пока свою часть работы сделали, до отъезда в пределах поместья свободны. Уходите за пределы дома — быть на связи. А сейчас идите-ка спать.

Саша проводил их взглядом, негромко спросил:

— Насколько тебя знаю, тебя самого правило «утро вечера мудрёнее не касается»?

Леонид вздохнул. Сорвал с клумбы ромашку, понюхал. Начал механически, словно гадая, отрывать лепесток за лепестком.

— Какое там спать. Знаешь, ощущение, что время утекает сквозь пальцы. Чуть замедлимся — и опоздаем. Я сейчас глядел на детей, и у меня возникла одна шальная идея. Как нам замаскировать «Ковчег». Причём, если правда всплывёт, никто ей не поверит. Решат, что это на самом деле фальшивка для прикрытия. Но… Провернуть всё надо немедленно. Пять дней, неделя самое большее — и всё должно уже стартовать.

— Спортсмены? — быстро подсчитав, сообразил Саша.

— Да.

— Тогда действуй. А все переговоры с нашими туристами и выход из южного бизнеса я тогда возьму на себя. Не забивай голову.

— Лады. Тогда я работать.

— Девочки расстроятся, — хмыкнул Саша. — Они уже наверняка очередь составили, кто и в какой последовательности тебе постель стелить будет.

— Хрен с ними. Не до них.

— Это точно.

Вернувшись к себе в кабинет, Леонид сначала сел и достал из ящика фотографию. Их последняя общая, на которой они снимались вчетвером. Тимофей мужественно стоял и позировал, а Нина быстро устала и даже на руках капризничала, раз за разом отворачивалась. Лишь в самом начале и один раз потом фотографу удалось поймать её так, чтобы девочка смотрело прямо в объектив. Леонид поставил рамку на стол перед собой, всмотрелся в лицо жены. Интересно, как она отнеслась бы к тому, что он собирается сделать? Поняла? Безусловно. Согласилась бы? Возможно. Простила… тут Леонид и сам не знал. Но и другого выбора не видел. Потому убрал фотографию обратно в ящик стола, а на её место положил ручку и несколько листов белой бумаги. Думать он по возможности предпочитал именно так, а при подготовке речей на выступлениях и переговорах ничего другого, кроме написанного от руки, не признавал вообще.

Сейчас же его речь должна была поразить слушателей с первого раза, и возможности исправиться у него не будет. Вариант за вариантом, предложение за предложением. Когда приемлемый черновик был готов, на краю стола выросла небольшая стопка забракованных вариантов выступления и планов. Леонид разогнулся, потёр затёкшую шею и поясницу. Бросил взгляд на часы: два ночи. Неудивительно, что всё застыло и ноет. И хотя разум казался бодрым, горел желанием продолжить, Леонид хорошо понимал — это иллюзия. На самом деле он устал, а если не ляжет и не поспит хотя бы часов пять, то не сможет эффективно работать завтра. Положил итог своей работы в сейф, остальное сунул в уничтожитель. Тот заурчал и зашуршал, легонько потянуло дымом: агрегат обращал бумагу в мелкую лапшу, потом сжигал.

За окнами чернела ночь — хоть и летняя, но сейчас ещё не светло-серая, предрассветная, а пока серо-чёрная. Коридоры особняка встретили глухой тишиной, пустотой и сонной темнотой. Ковры под ногами глушили шаги, люстры были погашены кроме нескольких тусклых светильников дежурного освещения и парочки ламп над лестницей. Но возникшее было на мгновение ощущение нереальности происходящего тут же пропало. Сквозь приоткрытую форточку доносились птичьи голоса, негромко шелестели листьями деревья. Вдруг вспомнилось студенческое общежитие, куда они с Сашей вот также пробирались под утро после прогулок с девушками. И вредная тётка-вахтёрша, караулившая возле комнат припозднившихся студентов.

Когда до спальни остался всего один поворот коридора, Леонид услышал шорох, негромкий стук и лязг — словно кто-то опёрся на захлопнутую дверь. Точь-в-точь как в воспоминаниях про общежитие. Но не могли же они материализоваться? И всё равно по спине пробежал холодок. Леонид чуть замедлил шаг, внутренне готовый отпрянуть назад, повернул… И замер. В коридоре, опёршись на косяк, сидела молоденькая девушка в униформе горничной, на грудь спадали волосы, собранные в два светло-льняных хвостика. Завидев хозяина, девушка вскочила. Робко улыбнулась и тут же поникла, задрожала. Леонид машинально отметил: неплохая фигура, округлое лицо и курносый нос. Вот только глаза красные и зарёванные, всё портят.