Андрей Столяров - Оптимум

В младших классах у меня была кличка Оса. Мембрана однажды сказала, что если меня задеть, то могу и ужалить. Не знаю, как-то не замечала. Мне вообще не нравится жалить людей. Хотя вот сейчас действительно захотелось вонзить в кого-нибудь ядовитое жало. Так вдруг все кувыркнулось: в глазах плывет. Короче, в последний день августа Оптимум выдал обычный итог, и там, помимо текучки, было про нас с Артемом. Генетическая совместимость — семьдесят два процента (это нормально), сексуальная совместимость — восемьдесят один процент (ого-го!), психологическая совместимость — сорок девять процентов (ну — предположим) и социальная совместимость — тридцать один процент.

Вот тут меня и ударило. Тридцать один процент социалки — это же полная несовместимость! Так, во всяком случае, указывают таблицы. А если еще учесть и низкое психологическое соответствие (сорок девять процентов!), то получалось, что мы с Артемом абсолютно не подходим друг другу. Как же так? Меня это просто ошеломило. Весь август мы с Артемом очень плотно общались: он подтягивал меня по математике, где я ни в зуб ногой, я его, в свою очередь, по истории и литературе. Нормально ведь, да? Виделись почти каждый день, и от солнца, от близости, от случайных прикосновений у меня лично было небольшое головокружение. Вокруг нас даже воздух слегка звенел. И Оптимум, между прочим, не подавал никаких тревожных сигналов. Значит, все было в пределах допустимых параметров.

И вдруг — бац, лбом об стену, ни с того ни с сего. Ничего себе подарок к началу года!

На первой же переменке я побежала к Валечке (наш школьный психолог), и Валечка, посмотрев результаты, сказала мне, что, судя по показателям, это не любовь, а влюбленность. Типичная подростковая амплитуда: высокая сексуальная совместимость и низкая психологическая. Результат гормонального максимума, пояснила она. Если бы на месте Артема был кто-то другой, ты испытала бы то же самое. И добавила, что данная ситуация сопряжена с высокими рисками. Раньше, в эпоху до Оптимума, значительное количество браков заключалось именно в этот несбалансированный период. Людям казалось, что тут — на всю жизнь. Но проходил год-другой, чисто гормональное влечение истощалось, на первое место выдвигались психологические различия, брак распадался, и для многих это являлось настоящей трагедией.

— Я понимаю, что тебе трудно сейчас. Но поверь, это пройдет. Это эмоциональный барьер, который надо преодолеть. У меня в твоем возрасте был аналогичный случай: возник парень — казалось, жить без него не смогу. Любовь, все такое, на край света вместе пойдем. К счастью, Оптимум меня вовремя предупредил. И знаешь, встретила этого парня потом, через пару лет, удивилась, что я тогда в нем такого нашла?.. Ну все, беги в класс…

Ни в чем меня Валечка не убедила. Лишь повторила еще раз то, что нам уже рассказывали на уроках. Еще больше меня взбудоражила. Я ведь чувствовала, обмирала вся, чувствовала, что это не так. У Валечки — да, у других — может быть, но только не у Артема, и не у меня. У нас именно что — на всю жизнь. К тому же ведь Оптимум, так сказано в методичке, ничего никому напрямую не запрещает. Он лишь предупреждает о возможных ошибках и предлагает наиболее перспективную стратегию действий. Его рекомендациями можно и пренебречь. Правда, при этом, скорее всего, понизится рейтинг, а это, конечно, уже не есть хорошо. Особенно при той ситуации, которая сложилась у нас в семье.

В общем, я не могла дождаться, когда закончится эта школьная тягомотина. Тем более что Мембрана как раз сегодня, в первый же день, решила осчастливить нас очередной порцией поучений. Дескать, десятый класс — это последний и решающий год. Он подводит итоги, он может во многом определить нашу судьбу. А потому каждому надо собраться… нацелиться… приложить все силы… сосредоточиться… наверстать… Ну и так далее — на сорок пять минут классного времени. Никто ее, конечно, не слушал. Все обдумывали свои прогнозы, только что полученные от Оптимума.

И, судя по лицам, по осторожному блеску в глазах, у большинства намечался сплошной позитив. Лишь я одна, как дурочка, переживала и все не могла понять — почему меня так и за что? Ну в самом деле — почему и за что? Ведь до сих пор все было нормально.

Весь август Оптимум не посылал нам никаких тревожных сигналов. Ну что он вдруг увидел такое, чего не замечаем ни я, ни Артем? Правда, Оптимум потому и называется Оптимумом, что он видит намного дальше и лучше отдельного человека. Он способен интегрировать сложные разнородности, он учитывает тысячи и тысячи мелочей, которые сознание отдельного человека просто не в состоянии охватить. Бессмысленно оспаривать его прогнозы. И все равно, ну — почему, почему?

И так я была поглощена этими своими переживаниями, что не сразу заметила, что в классе наступила какая-то жутковатая тишина. Очнулась, лишь когда Гетта слегка толкнула меня и прошипела что-то, чего я не смогла разобрать.

Впрочем, все тут же выяснилось.

Оказывается Мембрана вперила в меня гневный взгляд, и ничего хорошего это не предвещало.

— Долинина, встань!

Я поднялась.

— Пожалуйста, повтори, что я сказала сейчас.

— Вы сказали: «Долинина, встань!»

По классу пробежало хихиканье. Я почувствовала, как вздрогнула Генриетта, сдерживая смешок.

Вот и ужалила.

Однако этим Мембрану было не прошибить. Она тут же постучала по столу согнутым пальцем:

— А ну — тихо!.. Кому тут смешно?.. — И затем с ядовитый улыбкой обратилась ко мне: — Все витаешь, Долинина? Ну-ну, продолжай витать. А когда вернешься на землю, пожалуйста, обрати внимание на свой рейтинг. Все, садись!..

— С ума сошла, — прошептала Гетта, когда я села. — Она тебя и так ненавидит.

— Начихать, — ответила я.

Мне сейчас было не того.

Я переждала пару минут, пока Мембрана вновь не начала что-то вещать, а потом, внутренне обмирая, прикрыла глаза. Так и есть! На моем социальном рейтинге появился красный флажок. Обращен он был острием вниз, что указывало на тенденцию к понижению.

Я чуть было не вскрикнула от неожиданности.

Мне только этого сейчас не хватало.

Сегодня у нас знаменательный день. Двадцать лет назад мы начали грандиозный эксперимент по оптимизации всей нашей жизни. Мы начали его в обстановке неверия, в обстановке тотальной критики, особенно со стороны наших зарубежных партнеров. Нам предрекали всяческие напасти. Нам предрекали застой, нам предрекали падение уровня жизни и социальные потрясения.