Владимир Алексеев - Чудо [litres]

– Что? – удивился Армен. – Почему ты говоришь, что любовь – это слишком просто?

Саймон поводил рукой у себя за спиной, достал откуда-то соску и протянул ее Армену.

– Вот, я ношу всегда для младенцев соску. Потому что они младенцы. А тебе она подойдет?

Армен взял соску и повертел ее в руках, выглядел он при этом довольно глупо и растерянно.

– Так же и христианская любовь. Она хороша для тех, кто только начинает свой путь в вере. Но для тех, у кого молоко обсохло на губах, это лишь пустышка. Им нужны и хлеб, и вино. Христиане любят друг друга и все же совершают зло так же, как и неразумные дети. Вспомни крестовые походы, инквизицию.

В этот момент у костра появилась девочка Афина. Она демонстративно подняла руки, чтобы привлечь внимание, и сказала:

– Все. С этой загадкой мы не справились. Но зачем унывать? Давайте лучше споем.

Не дав никому опомниться, она затянула песню на древнем славянском языке, в котором то и дело можно было услышать индоарийские слова, а точнее, слова из санскрита. Брат, жизнь, вдова – десятки слов в этой песне имели санскритские корни. Я тут же вспомнил про Гиперборею и задумался, как все-таки тесен этот мир. И как было бы здорово стать этим бесконечным человеком и пережить всю историю мира. Я бы видел, как соединяются образы богов друг с другом, как смешиваются языки и культуры. И как то, что сейчас считается нормой, когда-то было дикой новинкой. Может быть, тогда бы я понял то, что пытался донести до нас Саймон.

Афина пела очень красиво, это создавало удивительную атмосферу. Собравшиеся, те, кто знал слова, тихо ей подпевали. Остальные молчали. Когда песня закончилась, никто больше не хотел отгадывать загадки. То, что рассказал Саймон, сначала интриговало и заставляло удивиться, а потом вызвало размышления. И задумчивые люди разошлись по своим палаткам. Мысль о том, что Христос был идеей людей, а не просто Богом, как-то не сразу давалась и мне. Но впоследствии эту же мысль я слышал и от других братьев. И их вере эта дерзкая мысль не мешала, а, напротив, делала ее более устойчивой.

Перед Пришествием смены дня и ночи изменились. И хотя весь мир жил по старому времени, коммуны почти сразу повели свой отсчет календаря. В двух обычных днях было немного меньше трех дней нового календаря, который назывался водным. Почему именно водным, никто ответить не мог. Упоминали бога Януса, но это мне ни о чем не говорило. Армен сказал, что наверняка название «водный» связано с тем, что Янус спас Рим, открыв источники воды. Но это объяснение было тоже не очень убедительным, так как римский календарь исходил из обычной смены дня и ночи во все времена.

Я подумал, что, возможно, новый календарь возник из какого-то очень древнего обычая, гораздо более древнего, чем Рим. Однако это было нелогично. Если я не ошибаюсь, период обращения Земли вокруг своей оси не сильно изменился не только за последние десять тысяч лет, период, покрывающий с запасом историю всех возможных древних цивилизаций, но и даже за последние два миллиона лет. А это уже срок эволюционного порядка. Вообразить себе цивилизацию, жившую на Земле так давно, что период ее обращения был иной, не представлялось возможным. Фантастично. И было совершенно неясно, почему календарь назывался водным.

Закрадывалось подозрение, что такое исчисление времени было придумано жителями какой-то подводной цивилизации. Отсюда и происхождение названия. Но почему сутки длились у них так недолго? Может быть, из-за преломления света в воде. Я попросил Армена задать вопрос о календаре епископам и получил ответ, что сейчас у Епископата другое важное дело. И поэтому ответ подождет до завтра.

– Мы часто считаем, что продолжается день, когда светит Луна, и что на дворе ночь, когда совсем светло. Разве это не требует объяснений? – сказал я.

– Загадок немало, – веско заметил Армен и улыбнулся. – Но мы очень счастливые люди, Иоанн. Скоро загадок не останется.

– Да, – ответил я. Волноваться не было причин.

Армен рассказал мне, что епископы встретились с отцом Казимиром и попросили его организовать доступ к месту захоронения святого мученика Ермила, чтобы провести там по нему службу.

– Говорят, что Казимир был сильно удивлен, – сказал Армен. Мы немного помолчали.

– А можно ли мне будет участвовать в этой службе? – решил я наконец спросить.

– К сожалению, даже если Ашур разрешит, то тебе нельзя туда идти. Не забывай, что тебя ищут, Иоанн.

– Да, понимаю, – сказал я и задумался о том, что терпеть изгнание осталось совсем недолго. Но я все же спросил: – Ты упомянул человека по имени Ашур. Кто это?

– Это духовный лидер Зиккурата. Только Пришествие могло вызвать из небытия прямого потомка Навуходоносора Второго. Это еще одно подтверждение того, что скоро Мессия вернется на Землю. Так же как и твое появление среди нас, это все – большие чудеса.

Армен расплылся в самой приятной улыбке, которую только я видел. Казалось, что этот человек сейчас любит всех людей, любит жизнь и любит меня.

– Знаешь, друг, – сказал я, опустив голову. – Я очень виноват перед вами.

– Что ты говоришь?! – подбодрил меня Армен и взял за плечи.

– Если бы я только помнил что-то из своей жизни! Я мог бы быть вам полезен. А теперь мне приходится только скрываться от врагов, даже не зная, почему. Я так вам всем благодарен и так бесполезен.

Армен посмотрел на меня серьезно, нахмурив брови. Казалось, что он хочет на что-то решиться, но очень сомневается в правильности этого решения.

– Ты знаешь, – начал он, – я думаю, тебя и Ашура что-то связывает.

Мы помолчали. Я выглянул в окно палатки и увидел, что к нам бежит девочка Афина.

– Иоанн, Иоанн, – она вбежала к нам, – в эту коммуну пришли сестры, забирать кровь. Епископы хотят, чтобы ты скрылся в библиотеке. И я должна тебя отвести одна.

– Хорошо, – сказал я, вставая. – Куда идти?

– Доброго пути! – сказал Армен, и мы вышли.

У меня была какая-то внутренняя убежденность, что деревенская библиотека является большой редкостью. Для того чтобы в деревне появилось такое учреждение, должны быть особые обстоятельства.

Мы шли около часа через лес в сторону от коммун, то и дело хоронясь в высокой траве, ожидая, что наши преследователи пройдут мимо. Но никто не появлялся, и мы двигались дальше. Когда мы наконец дошли, то увидели совсем маленький старый деревянный дом с косой крышей, резными окнами и трубой.

– Заходи внутрь, – сказала Афина. – Я подожду тебя здесь. Епископы подскажут, что делать.

Я с трудом открыл очень старую скрипучую дверь и ощутил запах трухлявого дерева и ладана. Внутри были полумрак, стол и несколько стульев и старое, почти разрушенное хранилище с узким проходом внутрь. Единственный источник света – церковная масляная свеча стояла на столе. Окна были задернуты старой тканью или закрыты ставнями. Света хватало только для освещения центральной части помещения, а хранилище находилось почти в полном мраке.