Елена Клещенко - Призыв

Умываясь, она слышала голоса на кухне: Соло и Лара уже встали, кажется, завтракали. Пахло вкусно.

— Доброе утро, — Марго застенчиво остановилась в проеме двери. Ее поприветствовали, поманили за стол. Соло, в отглаженных брюках и френче, отодвинул ей табуретку.

— Горячие тосты, овсянка на молоке? — спросила ее Лара.

— Спасибо, — ответила Марго, покивала, чтобы не началось обычное взрослое: «спасибо — да или спасибо — нет?». Тут же у Лары в руке оказался пакет с молоком, она привычным движением наклонила его над маленькой стеклянной кастрюлькой для микроволновки, придвинула странную металлическую коробку, в которой оказалось что-то похожее на овсяные хлопья, только белое. Отмерила три ложки, добавила сахар, зачем-то легонько тряхнула над кастрюлькой солонку. Классно, как в кулинарной передаче.

Загудела микроволновка, под ее пение Лара подхватила небольшую, но глубокую тарелку, выложила перед Марго ложечку и столовый нож. Ни компьютера, ни телевизора на кухне не было, кажется — совсем не было, а не просто выключены. От этого кухню наполняла тишина, и все звуки казались как-то по-особому значительными. Будто прямо здесь играется спектакль или идет авторский фильм.

Соло допил чай, промокнул салфеткой усы:

— Ладно, девушки, я вас покидаю, пора на службу. Тебе на первую половину дня задание простое: пойдешь погулять, потом опишешь прозой, что видела.

— Как?..

— Солнышко, объясни. — Соло встал и деловым шагом направился из кухни. Не к входной двери, а в залу и потом, кажется, в кабинет.

— А что сложного? — Лара вытащила кастрюльку и принялась выкладывать кашу в тарелку. — Шоколадной крошки насыпать?.. Держи, размешивай… Ну просто сходи погуляй, куда захочешь.

— Как это — куда хочу? А если я никуда не хочу?

— Ох. — Лара вытащила из тостера два белых кусочка хлеба с коричневыми подпалинами, положила на тарелку, поставила перед Марго, сама присела напротив. — Ладно, ты ешь, а я сейчас соображу, как сформулировать. Сыр, масло… Варенье к чаю.

Каша была вкусной, словно теплый десерт в ресторане. Гораздо вкуснее растворимой овсянки из пакетика, только очень вязкая, приходилось запивать ее чаем. Варенье в одной банке — кажется, клубника, а в другой — яблочное пюре. На яблочном — облезлая этикетка с огурцом. Лара, что ли, сама варит варенье? Как старая провинциальная бабка? Не может быть…

— Ну вот, например, — ты когда-нибудь путешествовала во время каникул?

— Да, мы с мамой летом были в Симфи.

— И что там делали?

— Ну, сначала записались на экскурсию на пароходике. Потом ходили на пляж. А вечером гуляли, шопились… ну, не то чтобы прямо шопились, так, сувениры.

— Шопились, — повторила Лара. — Бери масло, намазывай на хлеб, пока теплый. Хорошо. Представь себе, что ты попала проездом в незнакомый город. Ты не собираешься брать никакую экскурсию, у тебя самолет через три часа, но эти три часа тебе нечего делать. И ты идешь смотреть город сама. Идешь по бульвару, на бульваре — памятник. Тебе интересно, кому он поставлен, сходишь с дорожки, читаешь надпись. Потом видишь необычный дом в глубине переулка, поворачиваешь туда, посмотреть на него поближе… Представляешь, о чем я?

— Ну, вроде да. А зачем?

Лара подняла брови и сжала губы, сдерживая смех.

— Низачем! Просто — гуляешь. Ради удовольствия.

— В чем удовольствие, я не поняла, — буркнула Марго. И чего смешного, тоже не поняла, нашли себе бесплатный сборник анекдотов…

— А ты пробовала? (Что я, дура, хотела сказать Марго, но грубить малознакомому человеку, который кормит тебя завтраком, неловко.) Попробуй, тогда узнаешь. А потом опиши, что видела. Как? — очень просто. Представь, что пишешь в блог о своем путешествии и у тебя нет фотоаппарата. Примерно так. Только не старайся писать коротко. Допустим, у тебя терпеливые читатели, это пост только для друзей. Или ты пишешь личное письмо другу — он очень хотел побывать в этом городе, но не может, а ты пытаешься ему рассказать, как тут. Теперь понятно?

— Гулять по Москве, будто я в нее впервые приехала и через три часа уеду, а потом написать об этом путешествии в блог, в который у меня нет доступа. Будем считать, что теперь я все поняла, — сказала Марго, как ей казалось, убийственно-иронично, но Лара только серьезно кивнула и придвинула ей банку с вареньем.

Решившись наплевать на манеры, Марго положила в блюдечко сразу оба — и прозрачно-красное, клубничное, и яблочное, белого янтаря. Лара тем временем заглянула в кастрюлю, из которой летел под вытяжку пахнущий мясом пар, сняла с плиты другую — в ней оказались крутые яйца. Автоматическая печка тоже над чем-то трудилась, и еще на столе лежал кочан капусты.

— Может быть, вам помочь? — неуверенно поинтересовалась Марго.

— Пока не нужно, доедай спокойно. А вот вечером, часов в пять, — не откажусь. У нас сегодня гости. Когда выполнишь задание, поможешь мне пирожки лепить, ладно?

Гости?.. Марго не стала переспрашивать, только кивнула. Лара вроде бы совсем нестрашная, вежливая и доброжелательная, но проглядывало в ней что-то такое, что возражать надо было еще решиться. «Поможешь мне пирожки лепить», несмотря на вопросительный довесок, прозвучало распоряжением. Хозяйка неторопливо, но как-то очень ловко поворачивалась на кухне, что-то снимала с полки, что-то помешивала, между делом в кастрюлю упала очищенная половинка лука, а блестящая красная шелуха — в ведро для органики. Шагов в коридоре по-прежнему не слышалось.

— Соооо… лё… вой кон ми пэна, — Лара запела вроде бы негромко, но как раз под размер кухни, и Марго забыла донести до рта ложку с вареньем. — Сооо-ла, ва ми кондена, корере ми дестино… — мелодия покачивалась, будто упругий стебель под порывами ветра, опять и опять возвращаясь к основной ноте. Языка, итальянского или испанского, Марго не знала, но одно могла сказать точно: это была и не попса, и не опера. Короткие строчки, печаль и вызов. Пауза, и потом каждый звук, как бусину, точно на свое место:

— Пер… ди… до… эн эль корасон — де ля гранде Бабилон… — прорезался ритм, и Лара подмигнула Марго, — ме дисен эль кландестино, пур но йевар папель…

Язык чужой, но понятных слов много, тем более, куплеты повторяются. И осеннее солнце за темными кронами делается ярче и теплее, вон какой зайчик на стене. Голос у Лары низкий, но гибкий и чистый:

— Пан сьюдад дель норте, йо ме фьи а траба-хар…

Каррр, вспомнила Марго.

Нет, ворона говорила другим голосом. Но ведь и Соло тоже… А непререкаемые интонации те самые. «Опять она за свое. Благотворительностью занимается за наш счет». Значит, Лара не хотела, чтобы Соло меня отмазывал?..

— Что? — Лара, заметив ее взгляд, обернулась с улыбкой. — Это песенка нелегалов, африканцев и латинос. Начальство сказало, мне жить запрещено… Ты чего, эй?