Рагим Джафаров - Сато

— Я понимаю, о чем вы, — кивнул Айрат. — Ему и Иисусом жилось прекрасно. Но вот его семья, желая защитить норму, а может, и собственную идентичность, сдала его в психушку. Вы считаете, что здесь похожий случай?

— И да, и нет, — вздохнула Даша. — Почему семья, в которой постоянно творится какой-то ад, — это нормально? А мальчик, считающий себя контр-адмиралом, — нет? Заметьте, ведь достаточно было уважать его права. Договариваться с ним, соблюдать правила, не врать — и проблем бы не возникло. Но существует норма, согласно которой ребенок — это не человек. И поэтому мальчик, ревностно защищающий свои границы, и стал проблемой. Потому что от него ждали пассивности, безоговорочного послушания и полного отсутствия мнения. Так устроено воспитание в большинстве семей. Сынок, я хотел бы, чтобы ты был сильной, независимой личностью, но только когда ты станешь большим, а сейчас закрой рот и ешь суп, иначе получишь по заднице.

Костя засмеялся.

— Черт, брокколи! Да она даже отца и Лизу заставляла ее есть. Ладно, извините, это так…

— Хорошо, а что вы скажете об отношениях Марины и Саши? — поинтересовался Айрат.

— Нормальные отношения, — вздохнула Даша. — Это нормально — манипулировать и вестись на эти манипуляции. Они нашли друг друга, скажем так. К сожалению, в современном мире это нормально. По крайней мере, в России. Я думаю, далеко не только у нас, но не могу говорить за другие страны. Просто практических данных у меня нет. Одна лишь статистика.

— Что вы можете сказать об Александре? Почему вы раньше не поняли, что он… нездоров?

Даша какое-то время задумчиво крутила чашку кофе, потом кивнула каким-то своим мыслям.

— Тут есть один парадокс. Я не знаю, какой диагноз ему поставили, поэтому буду говорить…

— Психопатоподобная шизофрения или что-то в этом духе, — подсказал Айрат. — По крайней мере, было подозрение. Которое в итоге не подтвердилось.

— Забавно, — Даша усмехнулась каким-то своим мыслям. — Почему я раньше не заподозрила? Потому, что все было нормально. Он находился в этой проклятой норме, где можно постоянно использовать одну и ту же схему манипуляции, и она будет работать. Понимаете?

— Допустим, — кивнул Айрат. — Он привык, что окружающие определенным образом реагируют на его манипуляции, так?

— Да. Я бы даже сказала, что они реагируют нормально. И речь идет именно о женщинах. Такая вот у него была модель поведения, неважно, почему. Манипулировать женщинами, чтобы они за него решали все проблемы. Не жалейте этих дам, они извлекали из этого свою выгоду. На этом и строятся «нормальные отношения». Так вот, что забавно. Он приходил ко мне исключительно как к психологу. Но в тот момент, когда его схема дважды дала сбой, не без моего участия, он неосознанно попытался применить ее ко мне как к женщине. И, конечно, она не сработала. Более того, я буквально указала ему на это. Тогда он и взорвался.

— То есть, — вскинулся Айрат, — он столкнулся с чем-то, выходящим за пределы нормы!

— Да, — кивнула Даша. — Можно сказать, что ненормальной была я — женщина, которая не повелась на манипуляцию, — а вовсе не он, социально одобряемый манипулятор, ожидающий привычной реакции. Плюс, конечно, не стоит забывать, что до этого был достаточно глубокий процесс ретравматизации. Ну и надо признать, что я действительно допустила ошибку.

— Какую?

— Был момент, когда я забыла, что он взрослый, а не ребенок. Как раз из-за ретравматизации он откатился до уровня ребенка, такое бывает. Это нормальный психологический процесс. Ребенок может кинуться с кулаками на кого-то, это тоже случается, как понимаете, но он все-таки не так опасен, как взрослый мужчина. Что заставило его броситься на меня? Я женщина, не вписывающаяся в его понятие нормы, а это так или иначе задевает его идентичность. В этот момент у него было два варианта. Либо осознанно поставить свою идентичность под сомнение и внести в нее правки — например, допустив, что не все должны вестись на его манипуляции. Либо, всеми возможными путями втянуть меня в свою норму. Он выбрал второе, но не смог сделать брешь в моей индивидуальности психологически, поэтому использовал физику. Я должна была это предусмотреть.

— То есть вы как психолог должны были предусмотреть такой вариант развития событий? — уточнил Айрат.

— Да, — кивнула Даша.

— А что произошло во время этой… этической комиссии? Ваш уход из профессии СМИ восприняли как подтверждение того, что вы «черный психолог».

Какое-то время Даша молчала, потом все-таки ответила:

— Мою работу разнесли в пух и прах.

— То есть эксперты признали вас некомпетентной или… — Айрат попытался подобрать правильное слово.

— И это тоже, — кивнула Даша. — Мне указали на массу ошибок в моей работе, отчитали за то, что не проработала собственные проблемы, устроили показательный разнос и не забыли отчитать за выступление перед абитуриентами, так не понравившееся Филиппу Викторовичу.

— Это были обоснованные обвинения?

— Наверное, да, — пожала плечами Даша. — Будь я хорошим психологом, такой истории, вероятно, не произошло бы.

— Вы верите в это? — глядя на нее своими грустными голубыми глазами, спросил Айрат.

— Я не знаю. Не хотелось бы, конечно, но… В конечном счете все действительно через задницу. Как минимум частично они были правы.

— Почему вы подали заявление против Александра? СМИ умудрились сделать это доказательством вашей вины. Мол, психолог не должен так поступать по отношению к своему клиенту.

— Может, и не должен. Я просто не знала, как поступить. Я понимала, что Александр… опасен. Мне казалось, что это лучший выход.

— После того, как его лишили родительских прав, он развернул настоящую пиар-кампанию в СМИ. Несколько публикаций привели к тому, что новость получила вирусный характер. Соцсети захлестнули посты о том, как «черный психолог» развалил семью, отправил главу семейства в психушку, и в итоге того лишили родительских прав. Почему вы никак не опровергали эту информацию?

— И что бы я сказала? Как, по-вашему, выглядит логичное оправдание? Особенно для людей, в чью норму психологи не входят вообще? Все мозгоправы — жулики и шарлатаны, как известно. Ну и не забывайте, я не могла нарушить правило конфиденциальности.

— Кстати, если вам интересно, эта истерия в СМИ стоила два миллиона рублей.

— Ну, теперь я знаю, сколько стоит моя карьера, — усмехнулась Даша.

— Вы не пробовали связаться с Костей после произошедшего?

— По сути, психолог не может сам выходить на контакт, чтобы выяснить, как обстоят дела. Но я пробовала связаться с Мариной — как понимаете, не для того, чтобы получить разрешение на оправдания. Они пропали, перестали приходить на встречи, и я хотела узнать, придут ли вообще. В некотором смысле, конечно, это такой этический маневр. Я действительно хотела узнать, как у них дела. Но Марина не брала трубку.