Семён Афанасьев - Доктор 3 [фрагмент]

- Кстати, и Крематорий и сам скоро подъедет, - смеётся Роберт Сергеевич. – Я не смог ему отказать, он так напрашивался... Прости, Зоя.

- Единственный живой и адекватный человек среди всех вас, - припечатывает Зоя Андреевна, скептически глядя на мужа. – И отлично знает, как и с кем общаться!

- Ну да, у него были поводы научиться общаться правильно, - синхронно смеются в ответ Лена с отцом. - И нравиться людям.

Глава 14 (коррекция)

На каком-то этапе, после вопросительного взгляда Комаровских в сторону Роберта Сергеевича, из-под топчана появляется трёхлитровая запылённая бутыль с какой-то загадочной надписью заковыристой вязью, из которой лично я понимаю только цифру « 40 ͦ ».

Асель достаёт откуда-то посуду, и "взрослая" мужская часть аудитории начинает дегустировать содержимое бутыли. Минут через пятнадцать, под насмешливые взгляды женщин, дегустация перерастает во что-то чуть более масштабное.

Затем к Зое Андреевне приезжают какие-то подруги её возраста, и "взрослые" женщины, хихикая и оглядываясь на беседку, исчезают в доме. Чтоб через пять минут объявиться на балконе второго этажа, в шезлонгах и тоже с какими-то бокалами в руках.

Асель с Леной остаются с нами.

- Кажется, распределение по группам произошло штатно, - шепчет Лена мне на ухо и быстрым движением выхватывает из-за моей спины с моей тарелки бутерброд. Который я перед этим старательно мазал икрой, клал на него тонким ломтиком рыбу, стараясь, чтоб икра не расплылась; затем выбирал сыр и ветчину, чтоб положить сверху.

- Опять двадцать-пять, мы же договаривались, - кошусь на неё. – Скажи и я тебе сделаю! Лен, ну куча же еды на столе?!..

Но выяснять отношения при всех не комильфо, потому Лена просто показывает мне язык и через секунду, пользуясь тем, что на нас никто не смотрит, вообще проводит языком мне от подбородка до самого верха лба.

Опешив, не нахожу что сказать ей в ответ. Только широко раскрываю глаза от удивления.

Как обычно в мужской компании за выпивкой в этой стране, разговор на определённом этапе сворачивает на политику.

Комаровских, вначале тщательно взвешивая слова, оглядывается на меня и Вовика, а Бахтин – только на Вовика; но после пояснений Роберта Сергеевича, кем мы ему приходимся, «взрослые» перестают сдерживаться.

- Вообще, конечно, подзасрались мы, чего там, - морщась после выпитого залпом, говорит Комаровских, протягивая руку к тарелке с сыром. – Чтоб раньше, ну даже не при нас, а ещё, допустим, в восьмидесятые, более сорока процентов личного состава под подозрением в нелояльности...

- Ты сейчас о Конторе или о стране? – уточняет Роберт Сергеевич.

- И, и. – Запуская кусок сыра в рот, отвечает Комаровских. – Хотя о Конторе, конечно, в большей степени.

- Какие сорок, - насмешливо смотрит Бахтин на Комаровских. – Не смешите... У меня, конечно, ваших аналитиков нет, но и так же невооруженным глазом видно, что намного больше сорока.

- Тут надо точно понимать, что мы понимаем под лояльностью, - на правах хозяина, вступает в спор Роберт Сергеевич. – Если готовность выполнить любую команду сверху – то это одно. А если готовность жить исключительно на оклад плюс выслугу – то это уже совсем другое.

- Ага, особенно когда те, кого ты по команде выпускаешь в том или ином виде, хотя должен сажать, живут в миллион раз лучше тебя, - смеётся Комаровских.

- Да и в Союзе это было, - машет рукой отец Лены. – Я вот помню...

Далее старшее поколение предаётся воспоминаниям о том, что раньше и вода была мокрее. Бахтин, как самый молодой и, видимо, по нынешней должности времён загадочного Союза не заставший, только слушает и смеётся.

- Бахтин, а чего ты тут корчишь рожи? – поворачивается к Бахтину Комаровских. – С видом всезнающего учителя?

- Да случай вспомнил, - смеётся Бахтин. – Тоже двое таких, как вы, неравнодушных, ааа-га-га!.. Я ж на двенадцатой заставе служил, пянджского отряда. Левый фланг двенадцать кэмэ, правый семь... Послали нас как-то уже не помню по какому поводу, втроём, в этот раз без лошадей, на дальний фланг естественно. Да сработка наверное была... Я – специалист по заградительным системам, второй – связь, третий – стрелок. Пришли, хоть убей не помню, что устраняли, в итоге – всё сделали. И тут эти двое, что со мной, на варана пальцем тычут – кто расстреливать будет?

- Живодёры, - грустно говорит Лена.

- Да какие ещё там развлечения, - отмахиваются от неё все мужики, включая Вову, кроме меня, - и что дальше?

- Ну прицеливается стрелок, - смеясь, продолжает Бахтин. – Стреляет. И главное, недалеко было, метров пятьдесят. Но пуля попадает как-то между вараном и песком, проходит вдоль тела варана и, видимо, обжигает ему всё снизу. Он, естественно, подпрыгивает на всех четырёх...

В этом месте все начинают вдыхать воздух поглубже и уже начинают смеяться.

- ... зверюга здоровая, взвивается с места в воздух и со всего маху бросается на ту сторону. – Давясь от смеха, продолжает Бахтин. – Естественно, вламываясь в систему, всё обрывая и перепутывая. А он-то здоровый, и напутал, дай бог...

- Выписал потом этим люлей? – держась за стол и трясясь от смеха, спрашивает Комаровских.

- Если бы, - с досадой опрокидывает рюмку Бахтин. – Мы все одного призыва, с самого начала вместе, рука не поднялась... Но я это знаете к чему?

- Я уже на пенсии! – поднимает вверх руки Роберт Сергеевич, продолжая смеяться.

- А я политику в стране не определяю, я ж только исполняю, и то, по своим, - хихикает Комаровских, укладывая колбасу поверх куска сыра.

Стол тонет во взрыве хохота.

- Мы уже отработанный материал, - продолжает улыбаться каким-то своим мыслям Роберт Сергеевич. - Теперь вон, - кивок в сторону нашей четвёрки, - молодое поколение пусть учится рулить... Что думаете, молодежь?

Если бы всё было так просто. Асель с Вовиком молчат, Лена вообще с интересом наблюдает за всеми и молча ерошит мои волосы. Я пока не понял, есть ли какие-то особые правила коммуникации конкретно в данном коллективе, но понимаю, что если нужно, то Лена меня поправит либо вообще даст сигнал замолчать:

- Мы ещё молодые, наверное, склонны упрощать. Лично я бы разделил проблему на два вопроса: «правила игры» в стране, раз. И осознанное их соблюдение гражданами, два. Правила игры – это законодательное поле, Конституция. Понятно, что они в большинстве случаев прописываются для защиты интересов правящего круга, но они же могут, так или иначе, учитывать интересы большинства населения?

- Теоретически должны, - кивает Бахтин, - но покажи мне такое государственное образование на карте?

- А я и не говорю, что мир идеален. Или что нам в наследство от вас достанется государство, в котором можно будет почивать на лаврах, жить в своё удовольствие, и в котором не будет необходимости что-либо менять, - пожимаю плечами. – Поиск идеала вообще вечен. Все люди без исключения склонны себе позволять больше других, а требовать с себя меньше. НО есть какой-то разумный баланс интересов в обществе? Социальную напряженность ведь тоже можно же как-то измерять? – Комаровских с Робертом Сергеевичем сдержанно кивают. - И одно дело, когда она на уровне постов в соцсетях. А другое дело, когда десятки тысяч стихийно выходят на улицы и начинаются погромы. Потому что люди не могут дальше без изменений. Будущее в вашей системе координат нам не очень интересно. Не примите на свой, счёт, я не присутствующих за столом имею ввиду, - оговариваюсь на всякий случай. – Я сейчас больше о поколениях. Судя по тому, что я услышал, вы считаете, вопрос исключительно в личностях, стоящих во главе Системы? Как говорится, «все ли на своих местах», да? Соответствие личностей занимаемым должностям, так?