Коростелев - Президент (СИ)

- Ваша уверенность в неизбежности военных действий мне импонирует. А так же то, что наша победа не вызывает у вас сомнений. Вы верно видите ситуацию. Сколько бы мы не улыбались нашим заокеанским партнерам, сколько бы не проводили встреч, сколько бы не жали друг другу руки на приемах, война неизбежна. Мы не хотим ее, но иного способа остановить агрессию, пусть и тихую, замаскированную, лично я не вижу… К сожалению. Да, мы живем в светлые времена, наша молодежь, согласно общемировой статистики, самая счастливая, по всем возможным показателям… Но у правды всегда две стороны. Приказываю… — Голос Президента, ровно, как и лицо Советника тут же изменились.

-… Приказываю начать подготовку народа к возможной войне. Если война все же случится, она не должна стать неожиданностью для советских людей, пребывающих в счастливом неведении, убежденных, что живут в спокойное и мирное время. Осторожно, посредством кино и радио вещания, интернет пространства и иных средств массовой информации, настроить граждан Советов на предстоящее событие. Они должны верно понимать политическую обстановку, и расстановку сил. Первое, что они должны понимать, это то, что мы войны не хотим. Второе, что у нас есть враги, и враги эти желают нашей гибели, гибели всего нашего населения, его культуры и моральных ценностей. Третье, что если война все-таки случится, мы в ней победим, та как война эта священна. Так же приказываю, в начале незаметно для потенциального противника, тайно привести нашу Армию в полную боеготовность, а после всех проведенных проверок техники и людей, показательно и громко провести несколько масштабных, в рамках всей планеты, учений. Враги должны видеть наши силы. Приказ ясен?

- Так точно, — вытянулся по струнке советник.

- И последнее… — Президент подошел к советнику, опустил руку на его плечо и тихо закончил свою речь, противореча, этой своей последней фразой, самому себе, — может быть никакой войны и не будет. Ступайте.

Советник отдал честь и развернувшись, покинул кабинет.

Президент подошел к столу, вытащил хрустальную пробку из пузатого узорчатого графинчика, плеснул немного в стакан, отпил, и вновь прикоснулся пальцем к виску, — пусть войдет, снова подал он команду.

В кабинет тут же, без стука, вошел советник по части культуры и просвещения, Юрий Дмитриевич. Должность эта так же была новой, и существовали параллельно с должностью министра по культуре. Многие не понимали, зачем Президент, ради своей прихоти, продублировал их. Но спорить никто не спорил. Споры, как и демократия навсегда остались в далеком прошлом.

Спустя минуту, Юрий Дмитриевич уже докладывал Президенту о порядке дел в стране, в той сфере, за которую негласно отвечал. Президент рассеянно слушал, но потом поднял руку, и Юрий Дмитриевич тут же замолчал.

- Это все хорошо, — начал Президент, — да вы садитесь — указал он на большое и мягкое кресло у стены. — Садитесь, и я присяду напротив. Ну так вот, то что вы говорите, это правильно. Цензура вещь хорошая, нужная, она словно плотина защищает моральные принципы нашего общества, сдерживая всякий мусор. Однако сегодня я даю вам приказ, немного ослабить хватку. Да-да, не удивляйтесь, пожалуйста. Давайте вспомним опыты прошлых лет. Не знаю, помните ли вы… был такой писатель, Солженицын. Помните? Очень хорошо. Когда то Советский Союз совершил большую ошибку пытаясь замолчать произведения этого самого писателя Солженицына. И дорого поплатился за это. Запрещать, это все равно, что делать рекламу, вызывать интерес. Конечно же, мы не потерпим порнографии и пропаганды насилия… но все же, все же…. чуть ослабить хватку придется. Вы должны и сами это понимать. Нельзя повторять ошибок прошлых лет, это непростительно… Подрастает новое поколение, они жаждут знаний, в том числе и запретных. Что притягательно, то и заманчиво. Нам с вами предстоит найти ту тонкую грань, которая позволит, с одной стороны удовлетворить это любопытство, а с другой удерживать его под контролем. Дайте, дайте им что-нибудь из запрещенного, но осторожно. Поговорите с представителями этого самого запрещенного, певцами, поэтами, писателями, художниками. Пригласите их официально к себе на прием, и попробуйте с ними подружиться. Дайте им возможность печататься, устройте им выставки… Но узды из рук не выпускайте. Вы поняли меня?

Юрий Дмитриевич задумчиво кивнул.

- Так точно, — по военному ответил он, следом за кивком. Президент улыбнулся.

- Ну вот и хорошо. В общем то это все, о чем я хотел просить. Может быть у вас ко мне будут какие-то пожелания, просьбы? Нет? Ну, ступайте с богом.

…Следующим в кабинет вошел маленький испуганный человечек в смешном наряде. Он первым протянул руку, но тут же отдернул ее, испугавшись собственной дерзости. Однако Президент уже протянул в ответ свою, и терпеливо дождался судорожного рукопожатия.

- Простите, что вызвал вас, я понимаю, вам непривычно в такой официально обстановке. Поверьте, я очень простой человек. Устраивайтесь по удобней Александр Алексеевич, пейте чай.

- Б… Благодарю вас.

- Так уж вышло, что в нашей стране вы играете очень неоднозначную роль. Я знаю, что вы этого не хотели, но, повторюсь, так уж вышло, что вы стали кем то вроде негласного лидера всех верующих людей… христиан…Нет-нет, в этом нет ничего плохого, религия, вы знаете у нас не запрещена. Я и сам скажу вам по секрету, человек верующий. Не запрещена, но и не очень что бы разрешена. В общем есть у нас некоторые проблемы в этом вопросе. Над верующими смеются, их не уважают… хотя и не обижают. Смотрят на них, как на каких то чудаков, и этому есть объяснение — многолетняя привычка, пропаганда среди молодежи… Да, так было. Но вскоре грядут большие реформы. Я подписал приказ, пока еще тайный, о возрождении должности патриарха, и я хочу предложить эту должность вам. Не спешите отказываться. Я знаю, вы человек скромный, я слушал записи ваших проповедей. Но поймите и вы, страну, возможно, ждут тяжелые испытания. Должность эта не награда, а тяжкая схима, испытание. Прошу вас подумать, и не отвернуться от миллиона православных христиан нуждающихся в поддержке и утешении. Прошу взвалить на себя этот тяжелый крест. Я не тороплю с ответом. Однако, вопрос назрел. С религией бороться глупо. Кто захочет верить во Всевышнего, тот любые гонения с радостью примет. Да и это полулегальное положение, отношение сквозь пальцы, тоже ведь ни к чему хорошему не приведет. А оставить все, как есть, только секты плодить подпольные… Уж лучше самим указать верный курс… Вы согласны со мной?

Александр Алексеевич вскочил, со слезами на глазах, и попытался поцеловать руку Президента, но тот не позволил.

- Ну довольно. Мы еще вернемся к этому разговору, а сейчас вас отвезут домой. Отдохните и примите решение.