Ребека Уна - Отключай [litres]

– Почему не отзывалась? Наверное, потому, что ревела и ждала, когда мама войдет ко мне в комнату.

– Сочувствую. Знаешь, по-настоящему сочувствую.

– Ладно, проехали. Слушай, мама сказала, что ты мне поможешь.

– В чем помогу?

– Сбежать от вшивания.

– Умница мама. И как ей это только в голову пришло.

– А вы с ней разговаривали?

– Почти нет.

Иду к Мантасу. Раньше он просил не приходить, а сегодня сказал, что можно. У него однокомнатная квартира. Одна комната, и он жил в ней с дедушкой. И правда страшная утрата, когда теряешь того, с кем не разлучался. Что Мантасу пришлось испытать? И вдруг – не могу поверить – в комнату входит… Грита.

– Кто это? – спрашиваю.

– Двойник, наверное. – Мантас приближается ко мне, и у меня перехватывает дыхание.

– Стой, – говорю я, ничего не соображая. – Ты…

– С тех пор как тебя увидел, я создавал твоего клона.

Меня чуть не затошнило, так я испугалась. Он превратил свою комнату в мастерскую по изготовлению клонов.

– Я один раз встретился с твоей мамой. Она мне дала твой аккаунт.

– Так и я тебе давала свой аккаунт.

– Я попросил из вежливости.

Мне хочется ему врезать.

– Без него мы тебя не спасем, – объясняет он.

Я хватаю ртом воздух, а Грита мне улыбается.

– Как ты убедил маму, что не навредишь мне? – спрашиваю я.

– Несовершенный несовершенного видит издалека. – Теперь и он улыбнулся. – Я сказал, что люблю читать. И продекламировал.

– Что продекламировал?

– Ее любимые стихи. Байрона. Закрыв глаза.

Создать такого клона очень просто, объясняет Мантас. У него была возможность изучать перегоревших роботов в парках. Остановившись, даже самые разумные из них – не больше чем куклы из прадедовского цирка.

Потом Мантас объясняет, как он запрограммировал моего двойника.

– Мы подключим ее к твоему аккаунту, – говорит он. – Она сможет им отвечать, показывать, какая у нее температура, как она принимает лекарства. Они не распознают, что это не ты. А может, так никогда и не узнают. На самом деле мы им даже неинтересны. Но тебе надо отключиться, выйти из системы.

– Так отключай меня. – Чувствую, что слабею. – Нет, погоди, – останавливаю я его, – я сама.

Снимаю с головы бионную сетку, а с запястья – магнит, который посылает сигналы в блокнот. Мантас надевает сетку на голову другой Грите.

– Я нашел Итру, – говорит он. – И знаешь как?

Я настолько ослабела, что едва держусь на ногах. Ухватилась за край стола и увидела за ним… у меня дух захватило.

– Дедушкин клон, – говорит Мантас. – Только я еще не успел.

Лицо у Мантаса неописуемое.

Я почти злюсь на себя за то, что так с ним обращалась.

– Но мы не бросим Дану, – говорю я.

– Дана с Итрой в гараже. В самолете. – Мантас застегивает магнит на запястье моего двойника.

Меня нет, как и Мантаса. Кто теперь докажет.

И куда мы полетим? Как будем жить? Найдем ли место, где трава зеленее? Никто не знает, ведь все давно перестали исследовать физический мир.

Я себя уже не ощущаю. Может, и не хочу ощущать себя . Может, я всегда хотела ощутить кого-то другого.

– Грита. – Я слышу голос Ины, и мой клон на него реагирует.

Нас спасли достижения программирования. Точнее, Мантас, который научился их использовать.

Ему пришлось укоротить край бионной сетки, и он сдувает невидимые волокна с лезвия ножа. Разглядываю венку у него на шее.

Он оборачивается ко мне и без тени улыбки говорит:

– Ты ведь знаешь, что это почти невозможно. Все намного хуже, чем кажется. Нет никакого края света. Нас могут заметить уже завтра. Или уже заметили. Но вдруг есть и другие отключившиеся? И мы все… – Он хочет еще что-то сказать, но я не даю ему договорить.

– Поцелуй меня, – говорю я.

Я помню, что сказала Дана. Химия – это когда понимаешь, что не можешь не поцеловаться. И он, наверное, не может. Его губы приближаются к моим. Мы – два иссохших дерева, компьютеры, у которых рассыпалось сложное сознание. Он наклоняется и обеими руками обнимает меня. Так, словно все время с той минуты, как вскинул руку на стадионе, только это и хотел сделать.

Пересказ Бориса Заходера.

Другими словами – синдром Дауна. (Примеч. авт.)