Александр Смирнов - Бездна и Ланселот

– И ящеры тоже. Но не они главная угроза, а раса Кабирим. С ними у нас когда-то давно была большая и кровавая война. Да и теперь отношения далеко не самые лучезарные. Наши две расы, хотя и имеющие разное биологическое происхождение, но обе рожденные в незапамятные времена на внешнем материке, звавшемся Лемурией, разделились, начиная от своих самых ранних времен, на праведных и неправедных, на тех, кто верит, как атланты, в единый великий Дух Природы, частью которого являемся мы все, и на тех, кто поклоняется потусторонним духам, темным космическим силам, с которыми они заключили союз и которые правят ими. Таковы Кабиримы, которых вы когда-то звали ракшасами, а теперь «серыми». Они намного раньше атлантов заселили этот внутренний мир и до сих пор считают нас пришельцами и захватчиками. Кабиримов намного больше, их техника развита, хотя в большей степени они полагаются на магию, и только наше превосходство в силе оружия пока что сдерживает их злобный нрав и предохраняет нас от нападения.

Между тем на взлетной площадке их уже ждал эллипсоид с прозрачной крышей, размером много меньше того корабля, в котором они сюда прибыли, однако оказавшийся вполне пригодным для комфортного перелета. Никакого шума двигателей они опять не услышали. Повинуясь устным командам Араторна, эллипсоид взмыл в небо и пролетел вдоль центрального канала, – вероятно, через безопасный проход в щите безопасности, – а затем сделал широкий круг над морем. Путешественники с любопытством разглядывали через прозрачный колпак воздушного судна открывшуюся внизу картину. Вдруг, над поверхностью моря появилась большая черная голова, сидевшая на длинной и изогнутой, как у лебедя, шее. Затем появилась вторая такая же, принадлежавшая еще одному животному. Вот показались и их продолговатые туловища, заканчивающиеся длинным извивающимся в воде хвостом.

– Это не змеи, – сказал Томпсон, разглядывая рептилий в бинокль. – Скорее плезиозавры, сохранившиеся здесь с самого юрского периода.

Плезиозавры охотились. Вот, заметив что-то в воде, они молниеносно хватали и кидали добычу высоко над собой. Сверкала чешуя, и рыба исчезала в широкой зубастой пасти. Если же она ускользала, рептилии стремительно выпрыгивали из воды, и снова ныряли, чтобы завладеть очередной жертвой. Сцена удачной охоты, видимо, привлекла и желающих полакомиться на дармовщину. На подбрасываемую плезиозаврами в воздух рыбу спикировали летающие создания, с головой, похожей на птичью, но вооруженной длинным красным, загнутым назад рогом и зубастым клювом; с туловищем, заканчивающимся вытянутыми задними лапами, и огромной летательной перепонкой, соединявшей, подобно летучей мыши, их передние и задние конечности, которой они успешно пользовались как крыльями.

– А это, кажется, пожаловал и настоящий птеродактиль, – удовлетворенно произнес Томпсон тоном знатока, не обманувшегося в своих ожиданиях, и пояснил:

– Когда-то я слушал курс палеонтологии на естественном факультете Берлинского университета. Но никак не мог предполагать, что сам когда-нибудь увижу наяву всех этих милых созданий.

Эллипсоид тем временем вернулся к берегу и летел над густым лесом, очень напоминающим тропический, возле широкой реки, вдоль берега которой бродили другие гигантские животные из разных доисторических эпох, которых Томпсон поочередно представлял своим спутникам: великаны-диплодоки, хищные аллозавры, рогатые трицератопсы, ощетинившие свои спины костяными остриями стегозавры.

– Благородный Араторн, и все-таки я не понимаю, как и, главное, зачем вы сохранили всех этих страшилищ? – спросила Джейн. – Они ведь, наверное, опасны?

– Не более чем домашние животные, о, маленькая леди, – ответил тот. – Мы относимся к ним с любовью, как к нашим меньшим братьям. Времена, когда они были агрессивны, давно прошли. В их генетическом коде нашими предками была зашита информация, запрещающая им охотиться на атлантов и вообще проявлять к нам враждебность.

– Но меня лично беспокоит, зашита ли у них внутри такая же любовь к нам, людям? – продолжала пытать атланта лукавая Джейн.

– Думаю, что да, – рассмеялся Араторн, доказывая, что ничто человеческое ему не чуждо. – Скорее всего. Хотя я лично не проверял. Надеюсь, они примут вас за детей атлантов, их они тоже не едят. Но я бы на вашем месте близко к нашим зверушкам все-таки не подходил, а то, знаете ли, вдруг они полюбят вас слишком сильно.

– Например, на обед, – добавил Ланселот, прикидывая какого калибра должна быть разрывная пуля, способная свалить такую ящерицу, однако по зрелом размышлении пришел к выводу, что надежнее тут была бы M3 – 37-миллиметровая противотанковая пушка.

Однако перспектива послужить для динозавров угощением или, наоборот, украсить их черепами коллекцию охотничьих трофеев откладывалась для людей, по крайней мере, на потом, ибо аппарат уже приземлялся на зеленой лужайке недалеко от стеклянного строения, поражавшего непривычными, завораживающими формами, которые копировали друзу – группу покоящихся на одном основании сросшихся кристаллов. Сияющие грани здания отражали вокруг все – небо, светило, горы и землю, преломляя и разбивая на части целостные образы окружающего мира.

– Это ваше поместье, о благородный Араторн? – продолжала играть с атлантом Джейн. – Что ж, стильно! Вполне подходит для подземного царства.

– Нет, о ироничная маленькая леди, наши жилища проще и удобней. Это храм.

– Храм?! Каким же великим богам возносите вы здесь свои молитвы?

– Это храм познания, которое вы называете наукой, хотя на самом деле наше познание также отличается от вашей науки, как свет Фебы от луча фонаря. Наука людей связала себя своими узкими методами, за которыми часто не замечает истины, которая ведь есть целое… Здесь вы познакомитесь со жрецами храма познания. Я вас с ними ненадолго оставлю, а Персиваль Томпсон пока что поедет со мной, нам надо с ним переговорить о многом.

– Ничего не бойтесь, – шепнул Томпсон на ухо Ланселоту, – здесь просто ученые. Сделайте все, что они попросят, потому что это необходимо. Мы скоро вернемся.

Араторн проводил людей в здание, которое внутри напоминало некую библиотеку, с тем, правда, существенным отличием, что в ней не было ни читателей, ни книг. В большом светлом зале с прозрачной крышей по стенам до самого верха возвышались стеллажи с надписями по-атлантски. На них во множестве стояли какие-то золотистые цилиндры и прозрачные кристаллы. В центре располагалось что-то вроде кольцевой каменной скамьи, составленной из двух широких полукружий. Внутри образуемого ими круга на черном фоне белым камнем была в окружении звезд и планет выложена большая восьмиконечная звезда, как некая середина, вокруг которой вращается Вселенная.