Александр Смирнов - Бездна и Ланселот

– Но, господин президент, как я, простой лейтенант, смогу убедить такого незаурядного человека, что действительно говорю от имени президента, а не являюсь провокатором? – с деланым смирением сказал Ланселот.

Рузвельт понимающе улыбнулся.

– Хорошо, я дам вам к нему личное рекомендательное письмо. Кстати, поздравляю – отныне вы мой помощник, а поскольку сотруднику президента как-то несолидно ходить в лейтенантах, то с этого момента вы – майор. О формальностях я распоряжусь. И еще – я чертовски не хочу, чтобы вас снова похищали или убивали, поэтому я, если не возражаете, могу приставить к вам негласную охрану.

– Лучше будет, если мне дадут кольт, сэр! Я отправлюсь, как только получу ваше письмо.

Когда Ланселот уже стоял на пороге, он вдруг услышал за своей спиной:

– И не надо, Ланс, мазать всех вольных каменщиков одной черной краской, ведь почти никто из них не имеет и понятия о тех закулисных кукловодах, которые мнят себя главными умниками и скрываются в тени Храма.

Обернувшись, Ланселот встретил смеющийся взгляд Рузвельта, который, подняв мизинец левой руки, показывал ему серебряный перстень с изображением масонских символов – циркуля и угольника.

Письмо через два часа принесла Ланселоту секретарь Рузвельта миссис Грейс Талли. Она же сообщила ему, что внизу уже стоит автомобиль, готовый отвезти его на аэродром. Там он сядет на военный самолет, который отвезет его в Нью-Йорк и, вообще, будет в его полном распоряжении. За время, пока Ланселот ждал письма, он, спустившись в библиотеку, полистал подшивки газет и смог выяснить, что Тесла постоянно живет в отеле Нью-Йоркер, почти ни с кем не общается, делая исключения лишь для нескольких друзей и посла Югославии в США Савы Косановича, который приходится ему родным племянником. В последние годы Тесла отказывается от встреч с журналистами, но раньше любил эпатировать публику, рассказывая в интервью о своих изобретениях: аккумуляторе космических лучей, устройстве для получения радия, способе межпланетного общения и загадочных лучах смерти, способных уничтожить разом десять тысяч самолетов на расстоянии в двести миль. Правда, никто все эти чудеса так ни разу и не увидел. Впрочем, в 1931 году в газетах мелькало любопытное сообщение о созданном Теслой электромобиле: очевидцы клялись, что сами наблюдали, как он заменил на громадном «Пирс-Эрроу» обычный двигатель на электромотор, подсоединил к нему проводами небольшую коробочку с двумя торчащими из нее стержнями, сел и уехал. Автомобиль ходил без подзарядки целую неделю, а когда Теслу спросили, откуда он берет энергию, он ответил: «Из окружающего эфира». Не раз он прозрачно намекал, что свои изобретения черпает откуда-то извне – то ли из будущего, то ли из некоего параллельного пространства. А однажды даже похвалился, что может лично читать свои стихи Гомеру, обсуждать открытия с Архимедом, а с Буддой беседовать о бессмертии души.

«Даже если сотая часть из этого правда, то Тесла – именно тот, кто мне нужен, – думал Ланселот. – Про Архимеда не знаю, но если на Земле и есть человек, который общается с Асгардом, так это он».

Спустившись вниз, он сел в автомобиль и вскоре был на военном аэродроме, где его действительно ждал двухмоторный «Дуглас С-47», командир экипажа которого отдал честь и сказал, что ждет приказаний. Через полтора часа, проглотив двести двадцать миль, самолет сел в Ньюаркском аэропорту. Ланселот распорядился, чтобы экипаж ждал его возвращения, потом взял такси, на котором добрался в Мидтаун до отеля «Нью-Йоркер» на углу 8-й авеню и 34-й стрит. Отель, несмотря на свои гигантские размеры, по форме напоминал недостроенную детскую пирамиду из кубиков. Его фасад с красующимися наверху огромными буквами названия, выходил на оживленную улицу. Войдя внутрь, Ланселот прошел через лобби к стойке рецепции и спросил там, как ему найти Николу Теслу.

– Сэр, мистер Тесла проживает в номере 3327 на тридцать третьем этаже, но он не принимает посетителей без предварительной договоренности, – ответил ему важный портье в черном смокинге и при галстуке-бабочке. Но тут, посмотрев на форму морпеха, он смягчился и, чуть замявшись, посоветовал уже другим тоном: – Но если вам и вправду очень надо его видеть, то в это время он всегда кормит голубей в Брайант-парке, что между Пятой и Шестой авеню.

Парк оказался большим, приподнятым над уровнем улиц пространством, с огромным центральным газоном, обрамляющими его пешеходными дорожками и аллеями, каменными балюстрадами, большим фонтаном и изящным кованым забором. На полукруглой площадке возле фонтана Ланселот заметил худого старика, который, сидя на скамье и низко склонившись, кормил голубей зерном из бумажного пакетика. В нем трудно было узнать того утонченного красавца, которым он запомнил его на фотографиях в старых газетах. Длинный мясистый нос над широким ртом, впалые щеки, седые волосы. И только живые темные глаза составляли приятный контраст с этим увядшим старческим лицом.

– Могу ли я присесть здесь, сэр, – спросил он старика, подойдя ближе и стараясь не спугнуть стайку голубей, собравшихся на привычное угощение.

– Конечно, офицер, присаживайтесь, это ведь публичный парк, здесь может сидеть каждый, – ответил тот, не поднимая головы, будучи занят кормлением голубей. Слова он произносил с каким-то небольшим, едва уловимым акцентом.

«Точно, волшебник, – решил Ланселот. – У него что, глаза на затылке, ведь он даже ни разу не взглянул в мою сторону, когда я подходил».

– Видете ли, – пояснил старик, заканчивая кормить птиц, и, перевернув пакет, вытряхнул остатки корма на землю, после чего выпрямился на скамье и впервые взглянул на своего собеседника, – лишь военные ходят таким решительным, четким шагом. И в то же время вы вовремя перешли на мягкий индейский охотничий шаг, чтобы не распугать моих голубей, что говорит не только о деликатности, но наблюдательности и тренировке. Кроме того, вряд ли рядовые солдаты посреди белого дня сейчас могут вот так запросто разгуливать по парку. У нас все-таки, знаете ли, война!

– Ну вот, вы еще и мои мысли читаете, – весело сказал Ланселот.

– Я просто очень давно живу, так что успел привыкнуть складывать факты и делать из них правильные выводы, – ответил тот, улыбнувшись. Вот улыбка у него была совершенно та же, что запечатлели старые фотографии на его тогда еще молодом лице. По этой сдержанной, немного загадочной улыбке Ланселот окончательно и опознал в нем знаменитого изобретателя.

– Ну, выкладывайте, чего вы от меня хотите. Ведь именно ради меня вы сюда пришли.

«В самом деле, – прикинул про себя Ланселот, – вокруг полно пустых скамеек, а я прошу позволения присесть на этой. Никакого колдовства, только логика». Вслух же он произнес: