Александр Смирнов - Бездна и Ланселот

Хашимото с мостика были хорошо видны две зловещие пенные змеи, которые хищно устремились к глупой западной мару, где вдруг ставшие ему неприятными люди продолжали беззаботно веселиться, не ведая, что все они, в сущности, уже не счастливые баловни судьбы, а корм для зловещих обитателей темных вод. Новейшие двадцатиоднодюймовые торпеды, снабженные кислородными двигателями, неумолимо неслись к своей жертве со скоростью тридцать шесть узлов, оставляя на поверхности воды белый, хорошо видимый даже ночью след.

Выслушав сетования Джейн о покоящемся на дне бедном кораблике и скорбящих по нему плавсредствах, Ланселот хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, но в это время взглянул за борт. В свете корабельного прожектора, который время от времени шарил по морской глади, он заметил неповторимый след, который могут оставлять только торпеды, эти морские ангелы смерти, и след этот стремительно приближался прямиком к левому борту их лайнера, именно в то место, где стояли они. На его лице мгновенно отобразилась целая гамма чувств – сначала недоумение, затем понимание, наконец, ужас.

– Черт! Это невероятно, но это точно торпеда! – прошептал Ланселот. – Бежим! – обращаясь уже к своей спутнице, заорал он, схватив ее за руку и потянув за собой. Джейн сначала немного уперлась, приняв это за глупый розыгрыш, но, взглянув сначала в его лицо, затем на море и увидев тянущиеся к кораблю дьявольские когти, все поняла, и они вместе бросились прочь.

В ту же секунду впередсмотрящий на баке матрос закричал в мегафон: «Торпеда с левого борта!» Капитан «Принцессы Елизаветы» успел сделать лишь шаг к левому краю мостика, на котором стоял, как страшной силы взрыв потряс судно. Яркое, словно молния, пламя осветило все окрест. Палуба под ногами высоко поднялась и ухнула вниз, треснув пополам. Наружу со страшным грохотом рванулся столб смешанных с мазутом воды и пара, куски дерева и металла, которые, взлетев метров на пятьдесят вверх, обрушились вниз. Надстройка и мостик перестали существовать, расколовшись на части. Очевидно, кроме взрыва торпеды, произошел и второй – парового котла. Последовавшие разрушения были ужасны. В борту, под ватерлинией, появилась чудовищная пробоина, в которую мог легко войти паровоз, но хлынуло настоящее цунами из сотен тонн забортной воды. Хотя капитан погиб на месте, старший помощник, оказавшийся в это время в радиорубке, успел дать сигнал о помощи.

Людей, находившихся на палубах, в салонах и в коридорах, бросило на пол. Рухнули переборки, над остатками которых поднялась серая пыль. Мистическим образом ярко вспыхнули лампы во всех помещениях и вся иллюминация на палубе, которая, треснув посередине, начала подниматься с обеих сторон, и находившиеся наверху пассажиры в ужасе заметались, скользя и падая, а некоторые бросились к шлюпкам. Те же, кто оказался в момент взрыва на нижних ярусах, были обречены. Лифты отключились, а подняться по трапам стало нельзя, поскольку в коридоры высыпали сотни пассажиров; многие двери заклинило, к тому же выбраться мешал быстро увеличивающийся крен. И в коридорах началась страшная давка.

Надежда на спасение оставалась лишь у тех, кто находился на самих верхних уровнях, где были расположены бары и рестораны. Томпсон вместе с Броссаром и еще несколько человек бросились на прогулочную палубу, но тщетно. Команда из-за килевого наклона не смогла воспользоваться талями, и переполненные шлюпки были спущены носом или кормой вниз и потому сразу же заполнялись водой и тонули. Удалось спасти лишь их меньшую часть.

– Бежим к плотам, я их видел вон там, в тех ящиках, – крикнул Томпсон.

Они добежали до места хранения надувных плотов и стали вытаскивать их на палубу.

– Нет времени спускать, бросаем их в воду так, потом прыгаем сами. Надо успеть отплыть дальше, пока корабль не утащит нас вместе с собой! – задыхаясь, прохрипел он. Два плота полетели вниз, за ними прыгнули и люди.

Тут корпус корабля не выдержал и окончательно переломился пополам, причем нос и корма, черпанув своими обнажившимися при разломе краями воду, одновременно пошли вверх, а в середине образовалась глубокая брешь, в которую посыпались с палуб человеческие толпы. Сверху на них обрушились одна за другой четыре двадцатиметровых дымовых трубы. Сотни людей оказались в воде. Кто-то держался на плаву благодаря спасательным поясам, но большинство плавали так. Для всех них началась борьба за жизнь. Нос и корма задирались всё выше, стали видны два гребных винта. Наконец обе половины корабля наполнились водой и стали стремительно тонуть, быстро набирая скорость. Передняя часть парохода была темна, зато задняя еще продолжала сиять огнями, быстро уходящими в воду и посылавшими оттуда неестественный фосфоресцирующей свет.

В момент катастрофы Ланселот успел отбежать со своей спутницей по направлению к корме, подальше от места взрыва. На палубе, где обезумевшие пассажиры в панике дрались за спасательные жилеты, он заметил, как матросы пытаются спустить на воду шлюпку и присоединился к ним вместе с Джейн. Но когда шлюпка достигла воды, она зарылась в нее носом, и стало ясно, что спастись на ней не удастся. По счастью, рядом оказался кем-то сброшенный спасательный плот, но в нем было много воды. Выбирать не приходилось, и Ланселот в него забрался, а затем втащил Джейн и еще несколько человек. Оставалось молить Бога, чтобы он не дал потухнуть их слабой надежде. Но, как бы смеясь над ней, плот накрыла большая волна, поднявшаяся от ушедшего ко дну корабля, плот перевернулся, и все снова оказались в воде.

Ланселот почувствовал, как какая-то чудовищная, невиданная сила потащила его под воду. Он не отпускал Джейн, крепко обхватив ее за пояс, тогда как ее туника почти совсем разорвалась. Они сопротивлялись изо всех сил, но страшный водоворот, образовавшийся от устремившегося ко дну судна, казалось, был бесконечен и неумолим. В какой-то момент Ланселот выбился из сил и почти перестал бороться, погружаясь в разверзнутую под ними пучину, как вдруг ощутил, что та невидимая рука, которая тянула их в бездну, ослабила хватку, и они наконец вырвались из смертельных объятий. Их крутило и швыряло под водой в темноте, но тут Ланселот увидел перед собой тысячи голубых пузырьков, которые, как живые, наперегонки устремились наверх. Это был воздух, высвободившийся из одежды и легких, в которые уже было ворвалась вода. Но в этот момент он почувствовал, что вынырнул на поверхность. Непроизвольно изрыгнув из себя влагу, он с шумом вдохнул живительный воздух и с трудом вытащил на поверхность свою ношу, которая обмякла, стала невыносимо тяжелой и, казалось, не подавала признаков жизни. На миг показалось, что они очутились в преисподней, где не было никаких ощущений, кроме бесконечного ужаса, только вокруг пылал какой-то адский огонь. Это горели на воде пятна мазута. Удивительно, но плот снова оказался рядом. Когда Ланселот на него забрался, втащив туда и Джейн, кроме них двоих, там больше не оказалось никого.